– Варр-русс! – Вновь прокричал чужак, четким движением рассек сталью воздух, кончиком задев ближайший камень, от которого тут же отлетели осколки, будто мягкая плоть, срезанная острым лезвием. Он убрал клинок в ножны за спиной и уже уверенно подошел, рывком швырнул Тару в сторону, где её тут же подхватили другие.

Зор дернулся, но последовал мощный удар в голову от меченосца. С трудом удержавшись на ногах, гариец схватил здоровой рукой его за шею. Еще удар. В глазах потемнело, но Зор только сильнее сжимал кисть руки. Это единственное на что он был сейчас способен, держась из последних сил. Чужак стал пытаться разжать хватку на своей шее. Зору казалось, что пальцы вот-вот захрустят, лопнув, как сухой хворост. В миг, когда уже больше невозможно стало сопротивляться, он схватил серого за ворот плаща и, дернув на себя, падая, попытался увлечь за собой с обрыва. Удар, снова удар, гариец полетел с обрыва. Яркий всполох разноцветных искр разлетелся перед глазами… темнота.

Мощный порыв ветра пронёсся у самой земли, заставив тело сильно содрогнуться. Зор лежал на мелких камнях, больно впивавшихся в спину. Совсем рядом был слышен шум воды. Слипшиеся от засохшей крови ресницы не давали возможности открыть глаза. Он приподнялся кое-как, сел. Одна рука совсем не слушалась, отдавая сильной болью. Не без труда встав на ноги, на звук подошел к шумящей воде, зачерпнул, умылся, протер веки. Один глаз плохо открывался, сильно оплыв.

Зор осмотрел себя. Зрелище было печальное – весь грязный, в спекшейся крови, изорванные до того светлые штаны висели бурыми драными лоскутами.

Место было знакомое. Вверх по течению ручья виднелась остроконечная сопка, но до нее было достаточно далеко, и как он сюда попал, непонятно. Память обрывалась на схватке с серым. Последнее, что удавалось вспомнить – попытка сбросить варра с обрыва.

Напившись жадно воды, прихрамывая, Зор перешел через бурлящий ручей, вышел на узкую тропу, лавирующую меж скальных отрогов, и направился в сторону заветной горы. Он старался не думать о произошедшем накануне, но бунтующие мысли было сложно успокоить. Зор понимал, что Тара жива, иначе её убили бы сразу, как тех бедных сирхов. Судя по тому, что Урай был в положении осады каращеями, и как она рассказывала – по всему выходило, что её просто захватили в качестве весомых убеждений.

Не без труда добравшись до основания горы, он замер, вслушиваясь в каждый шорох, дуновение ветра. В воздухе стоял едва уловимый тот самый специфический запах чужаков. Зор не опасался нарваться вновь на них. Он почему-то знал, что никого не встретит, и это было так. Шагнув в черный проход пещеры, он медленно прошел до чертога. Запах стоял уже сильно ощутимый.

Стоп! Но если каращеи уже до этого были здесь, то, как они сюда прошли? Зор был точно уверен, что после боя на холме, будучи уже в чертоге, ничего подобного, ни одного намека на их пребывание здесь он не учуял. Да, было ясно, что те трое пришли не через этот чертог, а каким-то иным путём.

Под купольным сводом было темно. Свет, пробивавшийся сквозь отверстие вверху, едва мог осветить нормально просторный чертог. Сапфировые столпы не светились, как раньше, а покоившаяся на них сфера, и вовсе была сильно потемневшей, больше напоминая кусок обычного гранита. Зор подошел ближе, осмотрел все внимательнее – столпы были мутными, блеклыми, а сквозь сферу тянулась, рассекая почти надвое тонкая трещина. Было ясно, что это каращеи постарались, но судя по рассказам Тары, да и по тому, что первая троица здесь оказалась явно не через него, выходило, что был еще один путь, вот только где…

***

Трое медленно шли вдоль пересохшего русла ручья по небольшой долине. Один хромал, опираясь на костыль, наспех вырубленный из молодой березы. Другой шел рядом, тащил на горбу тюк с какими-то вещами, а третий шагал чуть впереди, часто останавливаясь, прикрывая ладонью взор, всматриваясь в вершину невысокого плато, преграждавшего путь. Они были сильно измождены и уже несколько дней не ели, благо воды кругом было вдоволь, что позволяло поддерживать хоть какие-то силы.

Зор в данный момент сидел как раз на вершине этого плато, скрестив ноги меж собой, и наблюдал за неторопливой троицей. Впервые он их заметил еще накануне по утренней заре, узнав в них сирхов. Они упорно шли по его следу, и гариец понимал это, но не считал важным, продолжая свой собственный путь. Эти дети степей его сейчас интересовали и беспокоили меньше всего. Угрозы никакой они явно не представляли, наоборот, сейчас являлись сами жертвой даже для зверя.

С момента боя в каменном чертоге уже минуло четыре дня. Раны на теле почти затянулись, сломанная рука была перетянута дикой виноградной лозой, перекинутой через шею. Зор вечерами усаживался на землю, провожая солнце к закату, и старался отключить полностью все мысли, позволив нужным процессам в организме поскорее восстановить непослушную конечность. Это удавалось довольно хорошо, что сегодня он уже мог хвататься за свисающие с песчаных обрывов корни, подтягиваясь почти без боли.

На протяжении трёх последующих дней после боя, он не унимался и выискивал по округе, в надежде встретить чужаков, выведать место иного пути, но все было тщетно. До того наполненный жизнью горный хребет, казалось, стал молчаливее – утихомирил шелест крон деревьев, спрятал всякого зверя, прогнав со своих просторов даже птиц. Попытки восстановить треснувшую сферу так же не увенчались успехом. Было просто непонятно, как это сделать, да и можно ли что-то сделать вообще? Здраво рассудив, что ничего путного здесь больше не добьётся, он отправился на юго-восток, к холму, где распрощался с Яром. Наверняка матерый воин знал еще какие-либо пути и мог на них указать и если бы только один оказался цел, уж он-то бы смог его оживить.

Солнце почти скрылось за далекими вершинами. Зарево было кроваво-красным, нагоняющим тоску. Зор впервые в своей жизни испытывал это странное чувство в последние несколько дней. Мысли гнать не получалось, да он уже и не старался сильно. Перед взором стояли глаза Тары – большие, красивые… Но не те, в которых чудесными переливами плескались океаны звёзд, причудливых всполохов света, а те, которые были залиты горечью отчаяния. В сознании сильно засел тот образ и слова, когда она себя в жертву каращеям отдала, чтобы ему жизнь спасти. Зор понимал её и именно такую принимал. В то же время угнетение из-за произошедшего давило тяжким грузом, что стоило особых усилий хоть на короткое время его приглушать. Нужно было разобраться во всем, понять, ответить на насущные вопросы и действовать разумно, иначе ждет быстрая погибель – это Зор понимал прекрасно. Мытарства с отцом в свое время не прошли даром, научив терпению и рассудительности.

– Эй, Урус! – послышался окрик.

Зор в своих размышлениях и не заметил, как сирхи уже подошли к подножию плато. Он нехотя поднялся, бросил беглый взгляд на еле стоящую на ногах троицу и неторопливо зашагал прочь от них.

– Урус-Зор, постой! – тяжело дыша, кричал Качудай вслед. Да, это был тот самый бравый предводитель когда-то большого отряда, а теперь являвший собой жалкое зрелище. Зор его узнал, остановился на мгновение, задумался, потупив взгляд в землю, и снова продолжил путь.

Сирхи с большим трудом карабкались по крутому склону, помогая хромому товарищу. Порода была рыхлая песчаная, часто осыпалась под ногами, норовя утащить за собой ступающего. Зор уже отошел на приличное расстояние, когда они наконец-то забрались наверх. Сирхи что-то продолжали кричать, но слов уже было не разобрать. Убедившись на собственной шкуре в коварстве степняков, он лишний раз не хотел себя обременять встречей с ними, чтобы не терять время на пустое.

День выдался жаркий. Солнце было в зените и палило нещадно. Духота стояла такая, что уже нестерпимо хотелось пить. До того ровное плато, стало перемежаться холмами и лощинами. Впереди в одной из таких лощин показалась небольшая извилистая речушка. Спустившись, Зор плюхнулся в холодную проточную воду, жадно напился, опрокинулся на спину и какое-то время позволил потоку нести тело по течению. Вдоволь наплескавшись, он выбрался на другой берег.