Отец вообще хотел оставить маму ни с чем, но суд решил иначе. Нашу трёшку в Королёве мы продали, разделив по суду доли между отцом, матерью и мной поровну. Маме на однушку хватило, на пенсию она тогда уже вышла, могла жить одна в своё удовольствие. Я свою долю вложил в покупку квартиры отцу. Та самая двушка, которую я сейчас собираюсь сдавать. Что удивительно, я до сих пор не знаю причину развода родителей. Отец отвечал на этот вопрос злостным фырканьем, мама молчала, а я был у них только помощником: перевезти вещи, сделать ремонт, отстоять в очереди на оформление документов.

После завершения всей волокиты, уезжать путешествовать я больше не собирался, решил остановиться. Остался с папой, посчитал, что так спокойнее. Он был на удивление рад. Даже сам уговаривал. Но наш союз просуществовал недолго. Маму сильно подкосил развод, это отразилось на здоровье. Почему я не настоял и не узнал, за что отец так возненавидел мать? Не знаю до сих пор. Но за такую, как мне казалось тогда, и кажется сейчас, несправедливую ненависть к маме он жестоко поплатился. Вселенная – она такая, чрезмерного зла не прощает. В одно солнечное утро мой папа в пятьдесят пять лет просто не проснулся. Сердце остановилось во сне. Так я стал обладателем квартиры в Королёве, только ремонт в ней доделывал уже сам, и отцовской машины в придачу.

Да, по статистике много людей умирает во сне. Но именно эту смерть я тогда посчитал наказанием.

Потом я даже звал маму к себе. Можно ведь было нам обратно сойтись, но она наотрез отказывалась. Привыкла жить одна. Понравилось настолько, что менять ничего не хотела.

Всё, на что у меня хватило ума после похорон отца, это окунуться с головой в виртуальный мир. Я купил мощный компьютер, стал развивать себя как геймер, набирать авторитет в игровом пространстве.

– Пять лет? – спросите вы.

– Пф… – отвечу я. – Пролетели как один день!

Я терпеть не мог города, в которых жил. Нет, не потому что у нас плохая страна. У нас отличная, красивая и великая страна. Все посещённые мной города были достаточно ухожены и пригодны для жизни, просто я везде чувствовал себя чужим, не в своей тарелке, потому и сбегал. Бегал от себя, уходил в себя, терял себя, искал себя. В общем, как только над собой не издевался. В этом плане виртуальный мир мне помог справиться с собой, в него погружаешься с головой, мгновенно выходишь из реальности, где тебе только больно, мерзко и противно.

И вот спустя пять лет небеса забрали у меня и маму тоже. Ни с того, ни с сего инсульт. Он, как известно, поражает некоторые части мозга, в том числе, отвечающие за речь. Больные путают и коверкают слова, несут всякий бред. В медицине это называется афазия. Я должен был отчаяться, смотря на маму в таком состоянии. Я ведь каждый день навещал её в больнице, надеялся на лучшее, подсознательно понимая, что лучшее может не произойти. Постоянно с ней разговаривал, так советовали врачи. Но при этом не чувствовал ничего. Я не проронил ни слезинки: ни на похоронах матери, которые сам же и организовывал, ни тогда, на похоронах отца. Почему? Потому что чувства сострадания во мне давно умерли. Их больше нет. Как нет и меня. Когда я сломал жизнь любимому человеку, моей Маше, я сломал её и себе. После этого я умер, перестал существовать. Жизнь прекратилась, не осталось ничего. Не осталось и меня. Я исчез, растворился и не хотел возрождаться, не хотел возвращаться к обычной жизни, строить её заново, создавать семью, добиваться успеха в обществе. И прочего.

Потому что не для кого мне было теперь жить. Я просто плыл по течению.

И да, меня зовут Владимир Аникеев. Мне двадцать девять лет, одиннадцать из которых я мёртв.

И теперь я приехал сюда, захотелось опять убежать, снова покинуть Королёв, благо, клиенты на квартиру быстро нашлись. Королёв ближе к Москве, цены на съём значительно выше, но и желающих было хоть отбавляй. Может, даже этих денег мне на прожитьё хватит, посмотрим. Нужно только убраться тут… у мамы. Выбросить лишнюю мебель, да компьютер перевезти, чтобы опять исчезнуть в играх.

Только вот судьба – женщина непредсказуемая. Хотя… правильнее сказать – Вселенная. Подцепил у Маши и теперь всегда вставляю этот термин в разговор вместо «судьбы», «Бога», «высшего разума», и прочих, как мне казалось, равнозначных философских определений. В любом случае, нам не угадать её планы. Откуда я мог знать, что Вселенная приготовила для меня перерождение через очищение. Через страдания выход к свету.

Скоро я должен буду не просто ожить, а буквально воскреснуть для новой жизни. Но только вот плата у Вселенной за это окажется слишком жестокой. Чтобы переродиться, чтобы получить право начать жизнь с чистого листа и обрести её смысл, нам нужно, как некогда Христос, сначала спуститься в Ад. Мне придётся прыгнуть на самое дно Преисподней, а потом медленно взбираться наверх. Через Чистилище на Знамёнщикова 18. Я испытаю здесь такую боль и отчаяние, которую не знал ранее. Оказывается, то, что я уже пережил, было далеко не самым страшным кошмаром. Но только так можно заслужить воскрешение. За что я его заслужу, я не пойму никогда. Но это произойдёт.

Я зашёл на кухню. К счастью, тут мебели было значительно меньше. Стоял, смотрел в окно на вечернее небо и даже не подозревал о том, что меня ждёт. Игра уже запущена. Испытания начались, но моя история ещё нет. Ещё чуть-чуть. Я сообщу, когда она начнётся официально. Ведь скоро я сам об этом узнаю. Очень скоро.

В следующие два дня я был занят преображением материной квартиры. Пять лет назад я делал у неё ремонт. Жил тут пару недель, трудился, пока квартира не стала пригодной для обитания. Тогда же познакомился с Людмилой, только вот эту прелесть – девушку-идеал слева по соседству – я ни разу не застал. Может, училась… или находилась в отъезде, кто её знает? Да и было ей тогда… Тут я сообразил. Боже, она, наверное, была ещё школьницей. Что же, не стоит тогда об этом думать.

Новые обойки до сих пор не истрепались и не покрылись чёрными подтёками, мама к ним, я смотрю, очень бережно относилась. Как и к плиткам в ванной и новой сантехнике. Как и к прочному линолеуму по всей площади квартиры, который тоже не истёрся. Правда, пластиковые окна оказались слегка заляпаны жиром с рук, но это мелочи. Отец тогда, ясное дело, нам не помогал, но я со всем прекрасно справился и сам. Только вот мебель, и ту, которая осталась маме после развода, и ту, которую бросили в спешке предыдущие жильцы, мама выбрасывать не разрешила. И накопила ещё. Пора избавляться.

Когда умер отец, я первым делом избавился от шестидесяти процентов мебели в нашей двушке. Не знаю, почему я захотел так сделать. Вряд ли психотравма детства. Клаустрофобия? Откуда? Тоже нет. Просто неожиданно возникло необузданное желание расширить пространство вокруг себя. Мне жизненно необходима была полупустая квартира. И тогда, и сейчас.

Мебель у отца оставалась тогда новая, не чета маминой. А я даже простился не только с кроватью, на которой умер отец, но и со своей, перелёг на пол – на матрац.

Как то ни странно, такая полупустая обстановка понравилась моим квартиросъёмщикам, и они заплатили мне за полгода вперёд, лишь бы поскорее въехать. У меня была всего пара дней, чтобы перебраться в Дмитров.

Когда я разгружал квартиру отца, то заказал службу, которая скупает подержанную мебель. Им не только не надо было платить, это они заплатили мне за то, что сами спустили с седьмого этажа девятиэтажки ненужную мне мебель и вывезли в неизвестном направлении. Помню, тогда во мне проснулось странное чувство. Когда два стеллажа, журнальный столик, трюмо, пара тумбочек под телевизор, разобранные кровати и две этажерки уже покоились в кузове маленького грузовичка, во мне вдруг что-то ёкнуло. Мебель стояла там как живая, а я видел её с кухонного окна. Она смотрела на меня грустными глазами и будто спрашивала:

– Хозяин, зачем ты избавляешься от нас? Что мы тебе плохого сделали? Мы тебе плохо служили?