Лиза улыбнулась, рассматривая комнату, наполненную вещами, бывшими, по сути, суррогатами своих реальных прототипов. Она улыбнулась ещё шире, понимая, как безумно выглядит её сумасшедшая ухмылка со стороны. В этой гримасе сочетались ужас, восторг и слабое, едва зарождающееся чувство власти. Только вот власти над чем? Над доступным для любых модификаций деревенским домиком? Или можно будет попробовать поиграть в более крупном масштабе? А что, если попытаться силой эмоций возвести вокруг избы огород с грядками, полными урожая?

Лиза не сдержалась и загоготала, будто торжествующая ведьма. Какие грядки, что за мелочь? Да если она войдёт во вкус, есть великий соблазн ощутить себя божеством. Творцом. Демиургом, который от этой отправной точки выстроит такой мир, какой понравится лично ей. Ну что ж, пришла пора неплохо повеселиться. Или устроить тут коллапс целой галактики. Женщина сфокусировала взгляд на стене рядом с русской печкой, подумала о белом куске тюля, который в настоящем доме детства служил шторкой между спальней и кухней.

Через несколько мгновений в стене образовался темнеющий провал, закрытый точно таким же тюлем из воспоминаний Лизы. Ей удалось это сделать почти без усилий, и она воодушевилась лёгким успехом. Смело двинувшись в возникший проём, она оказалась в серой, почти без каких-либо красок комнатке. Это помещение казалось ещё более ненастоящим, чем первое, откуда она только что вышла. Видимо, на детальное продумывание уходит значительное количество душевных сил, только как метафизика связана с физикой, Лиза пока не могла уловить. Её вела лишь интуиция и дикое вдохновение, которое зиждилось на фаталистическом «будь что будет».

А что будет за порогом дома, она узнает совсем скоро. Главное, надеяться на лучшее и не думать в состоянии явной паники, а то неизвестно тогда, какими монстрами из дальних закоулков космоса населит всемогущая секретарша Лиза своё таёжное убежище.

Этот крем для рук его разочаровал. Кожа была увлажнена недостаточно, да и отдушку производитель добавил слишком сладкую, она пахла на весь номер отеля, будто приторный коктейль из молока, мёда и ванили. Он досадливо растёр остатки липкой плёнки по пальцам и поморщился, когда последний миллиграмм мерзкого крема проскочил в оправу крупного бриллианта на кольце, ненадолго испортив безукоризненный вид ювелирного изделия. Обладатель украшения что-то приглушённо сказал в сторону яркого тюбика на прикроватной тумбочке и направился в ванную, явно намереваясь смыть густой слой ароматной гадости со своей холёной кожи.

Если бы сейчас кто-то мог видеть, как высокий худощавый мужчина, одетый в белый банный халат, вытянув из длинных рукавов изящные кисти рук, несёт их впереди себя, словно некую драгоценность, то зрителя позабавила бы сосредоточенно-недовольная гримаса на молодом и до невероятности симпатичном лице с отчётливыми азиатскими чертами. В другое время тёмные глаза этого человека наверняка были способны передать множество разных выражений под стать соответствующим случаям. Там было место и для затаившихся смешинок, от которых взгляд сиял бы подобно звёздному небу, и для сдержанной печали, отчего лицо обрело бы меланхоличную одухотворённость…

Но из поистине широкого спектра эмоций, доступных большинству жителей Земли, в глазах именно этого мужчины чаще всего находили пристанище презрение и раздражение. Можно даже было утверждать, что молодой человек с красивыми карими глазами никогда не удосуживался задействовать весь их драматический потенциал. Ему просто вечно всё не нравилось, о чём он не стеснялся прямо заявлять окружающим. Дня не проходило, чтобы он не обронил нечто вроде: «Меня бесит вид из окна, ненавижу смотреть на жилые дома, поменять номер в течение получаса».

Адресатом сумасбродных требований выступала хрупкая, внешне бесконечно уставшая девушка-менеджер, на плечах которой лежала ответственность за благополучный быт капризного страдальца. Откровенно говоря, по-настоящему страдали здесь только те люди, которые были вынуждены работать в одной упряжке с ним. Угодить ему казалось непосильной задачей, ведь дурное настроение являлось его постоянным спутником. Заложниками несносного характера царственной особы часто становились телохранители, визажист, стилист и даже диетолог, – словом, сплошные «нахлебники», как любил их называть наш герой.

В тот момент, когда молодой человек триумфально донёс свои вытянутые руки до раковины и подставил ладони под бесконтактный кран, где-то в глубине люксового номера зазвонил телефон. Мужчина как раз ожидал подачи воды, но невезение преследовало его и тут: проклятая H2O не собиралась орошать его ванильно-медовые пальцы, ещё к тому же и намыленные раньше времени. Он взвыл от бессилия, состроил угрожающую рожу зеркалу и яростно плюнул на пол. Телефон звонить перестал, но вскоре послышался тихий писк дверного сканера.

Очень важная персона вышла из ванной, на ходу мрачно обтирая руки о чистый халат и оставляя на нём жирные разводы. На пороге номера показались четверо: та самая измученная девчонка, что работала у красавчика менеджером, да трое шкафов-охранников. Все они вопросительно смотрели на своего подопечного, не решаясь ввязываться в заведомо склочное общение. Однако тишина не могла продолжаться вечно, поэтому девушка взяла инициативу на себя.

Она преувеличенно робко кашлянула в кулачок, опустила глаза, как анимешная отличница, и начала диалог:

– Господин Вэй, просим прощения за беспокойство, но время вашего выступления приближается, концерт должен начаться через четыре часа, я звонила вам, чтобы напомнить о…

Тот, кого она назвала «господином Вэем», закатил глаза и перебил её, изучая узоры потолочной плитки:

– Сестрёнка Лулу, не хочу показаться грубым, но, во-первых, я уже до одури нарепетировался и отыграл программу так, что зрители улетят в рай примерно на третьей минуте прослушивания. Кстати, рояль до сих пор не проверен настройщиком, а ведь я сразу сказал: там на четверть тона перетянута «ре» первой октавы! Во-вторых, в этом дрянном номере нет воды, значит, ты плохо работаешь, выбирая мне такой паршивый «люкс». И вообще, убирайтесь отсюда все, дайте мне побыть в одиночестве хоть час!

«Сестрёнка Лулу» сбросила маску кроткой старшеклассницы, теперь в её голосе появились неприятные дребезжащие нотки:

– Сяо Вэй, слушай меня внимательно! Если ты не перестанешь арканиться и не позволишь визажисту со стилистом привести тебя в божеский вид, я за себя не отвечаю! Агентство разорвёт с тобой контракт в одночасье, будешь тут принцессу из себя строить!!! И не называй меня Лулу, что за фамильярность! Я госпожа Цин!!! Думаешь, ты знаменитость мирового масштаба, которой всё можно?!

Охранники, истуканами стоявшие за ней, подали признаки жизни. Один из них подошёл к пианисту, чтобы произнести нечто ободряющее и примирительное, двое же других не нашли ничего лучшего, чем протиснуться между взбешённой девушкой и столь же разъярённым музыкантом. Уже было неизвестно, у кого нервы оказались слабее, но через пару секунд бодигарды начали успешно отражать атаку обеих сторон, сдерживая натиск «сестрёнки Лулу» и не давая ей побить маленькими кулачками «идиота Сяо Вэя». Она что-то верещала про многомиллионные убытки и безответственность, а сам виновник заварушки истеричным тенором проклинал «армию безмозглых климактеричек», которые, по его мнению, составляли костяк фан-сообщества от классической музыки. При этом он не забывал трусливо отмахиваться от девушки и прятаться за мощный торс одного из охранников.

Непонятно, каким бы стал исход этой нелепой потасовки, однако в номере прибавилось действующих лиц: своими электронными ключами воспользовались вышеупомянутые визажист и стилист. Это были равнодушного вида пожилая дама и совсем молодой юркий парень, у которых на лицах читалась максимальная незаинтересованность в происходящем. Очевидно, подобное случалось на их глазах далеко не впервые. Они спокойно дождались затишья и, когда девушка прекратила орать на пианиста, а он утомился с ней спорить, началась обычная подготовка к выступлению. Дама приглашающим жестом указала Сяо Вэю на стул около туалетного столика, парень-стилист начал флегматично пристраивать принесённую с собой одежду на широкую напольную вешалку.