Нет! Пощады не будет!

Не давая опомниться ни ей, ни себе и уже не в силах сдерживаться, чувствуя эту покорную готовность, Зейн развернул её лицом к столу, хватаясь за ворот пиджака и стаскивая его с неё одним движением вместе с блузкой. Они оба понимали, что ему сейчас не до нежностей. Разорванная по шву юбка полетела следом.

Его рука в грубой, но всё же ласке, поползла по спине вверх к его пробным отметинам на её выгнувшейся к нему в немой мольбе шее, следом обхватывая нежное горло – одного его движения хватило бы, чтобы переломить его! – и с нажимом проходясь большим пальцем по её губам. Он медлил, не прикасаясь к ней больше нигде, слыша отчаянно колотящееся сердце Эмили и одновременно чувствуя её нарастающее, сводящее его с ума возбуждение. И, как только она, нетерпеливо всхлипывая, обхватила его палец губами, вырывая гортанный рык у него из груди, вся его оставшаяся до этого момента крохотная выдержка окончательно полетела к чертям собачьм.

Уже двумя руками проходясь по хрупкой спине, он заставил её лечь на стол, коленом раздвигая нисколько не сопротивляющиеся ноги и прижимаясь к ней напряжённым пахом. Обоюдное возбуждение было сильнейшим. И он больше не медлил, не заботясь об осторожности и нежности – она ждала и просила его сейчас совсем о другом! – давая им то, чего они оба так неистово желали, склоняясь и выдыхая ей на ухо: – М-моя... Навсегда!..

Всё было грубо и быстро. И когда он почувствовал долгую дрожь наслаждения, охватившую её тело, его мгновенно сорвало в тот же водоворот.

На самом их пике Зейн укусил её, клеймя. И торжествуя.

Она принадлежала только ему! Он – мужчина, всегда будет главным над нею! Главным в праве наказывать и прощать, брать и отдавать сторицей. Главным в праве оберегать и любить её сильнее всех на свете. Сильнее собственной жизни, сильнее её самой...

Я снова уснула днём! А чего я хотела? Вторая бессонная ночь подряд и полное отсутствие каких-либо физических сил после очередного умопомрачительного любовного марафона.

Зато, просыпаясь, я чувствовала себя невероятно счастливой и полной энергии!

Комфортная двуспальная кровать в шикарной, старинной квартире Ривендора, куда он на руках перенёс меня из своего кабинета порталом. Крепкие и одновременно бережные объятия любимого – что могло быть лучше? Зейн не выпускал меня из кольца своих рук, словно боясь потерять. Словно компенсировал мне первое пробуждение без него. И сейчас осторожно целовал в макушку – я чувствовала.

Вырываться из этой неги не хотелось совершенно, тем более что вслед за полнейшим умиротворением ко мне медленно, но неумолимо подкрадывалось смущение. Одно дело -откровенные признания тел и взглядов, когда тебя на своих волнах несёт неуправляемая страсть, и где слова не требуются вовсе, и совсем другое – грядущее объяснение. А разговор нам с тигром предстоял очень обстоятельный. Да и само вожделение, полностью поглотившее меня перед этим, теперь тоже вызывало отчаянное смущение.

Наша близость сегодня была совершенно не похожа на наше первое, наполненное бесконечной нежностью занятие любовью в особняке. Это было совершенно ни на что не похоже! И я бы не смогла ответить, что мне понравилось больше...

Всё-таки – и это следовало признать безоговорочно! – в вопросах любви я была чертовски неопытной до Ривендора. О! Я и представить себе не могла, что близость может быть такой! Что это может быть так. горячо и умопомрачительно!

Без комплексов. Без остановки. Со звериной похотью. Жадно. Даже немного грубо. Но я всем своим существом ждала именно этого и понимала, что в те моменты возмутилась бы любому проявлению осторожности и томительной нежности с его стороны. Я беспрекословно и покорно, со всей страстностью и радостью следовала каждому желанию своего мужчины, иначе просто умерла бы. Без него. Без его силы.

Я сама молила его об этом!

Зейн, наказывая, доводил меня до такого исступления, поднимая к самой вершине и оставляя в шаге от желаемой цели, дразня, что слова мольбы о прекращении этой невыносимо сладостной муки сами срывались с моих губ сквозь стоны вместе с его именем. Он ждал их и сходил с ума не меньше меня, услышав. Тогда же рушились и его последние барьеры, и мы летели в пропасть наслаждения вместе.

Сегодня он пробудил во мне самку. Свою самку. Это была одновременно и его месть мне, и награда. А ещё, Зейн пометил меня, укусив. И я приветствовала эту боль в тот момент, и всё во мне пело, радуясь этому доказательству его собственности. Нашей парности.

Я полностью: и телом, и душой, и всем своим сердцем принадлежала Зейну. Навсегда. Что бы ни случилось. А он так же всецело принадлежал лишь мне одной – я читала это в его глазах, в его прикосновениях, в его поцелуях.

А я ведь чуть было всё это не потеряла! По своей глупости едва не лишила счастья нас обоих! Даже сейчас, понимание этого разливалось во мне ледяной изморозью.

– Нет, не ты.

Эти первые слова Зейна на мой вопрос о его паре. Я других и не ждала. А они были сказаны им лишь в отместку мне. Не ты... Не Клер Доу. Его истинную зовут Эмили.

О! Я на всю оставшуюся жизнь запомню свои ощущения в тот момент, когда внезапно поняла, что его истинной, оказывается, была я сама. Я!! Это как умереть и воскреснуть! И осознав, что произошло, я готова была принять от Зейна всё что угодно, любое проявление его гнева, только бы заслужить прощение. Я ведь, действительно, чуть всё не разрушила, собираясь исчезнуть. В этот раз уже навсегда.

Я умирала от боли, раздиравшей моё сердце после нашего разговора с Соней, когда так безоговорочно для себя решила, что истинная Зейна – оборотень.

Проклятье! Любовь делает нас невероятно сильными и слабыми одновременно! Моя неуверенность в себе, наша с Зейном недосказанность, моя глупая гордость – почему я не могла спросить обо всём у него? – чуть было не стоила нам будущего.

Не спав почти всю ночь, снова удачно избежав встречи с домашними и разговора с ними, ранним утром, я отправилась в агентство, твёрдо решив уволиться.

Как же невозможно трудно мне было прийти сегодня в офис! Я надеялась только на быстрое решение своего вопроса с увольнением и совершенно не ожидала последовавшей уже с самого порога бешеной реакции Ривендора.

Это теперь, зная о нашей истинности, я понимала, что все мои усиленные утренние приготовления, касаемые внешности, оказались на поверку совершенно бесполезным занятием. Никакие семейные магические разработки не помогли бы мне скрыть эту внутреннюю связь.

Да, я вылила на себя порцию специальных, запирающих запахи духов раза в три больше, чем обычно – я же не дура и понимала, что после нашей вчерашней близости оборотень с лёгкостью учует во мне свою партнёршу, и никакой душ не поможет.

Да, я ещё сильнее обычного пыталась скрыться за макияжем и магическим искажением внешности, хотя после очередной бессонной ночи мной можно было и без всех этих ухищрений народ пугать, такой смертельно больной я выглядела с утра.

Но главное, я должна была собрать всю свою волю в кулак, чтобы суметь скрыть от тигра самое важное – свои чувства и эмоции.

Как мне быть рядом и смотреть на него, когда внутри всё горит? Как выдержать сегодняшний день? Одна надежда на то, что они с Майком снова уедут, занимаясь расследованием. А перед этим Ривендор быстро подпишет моё заявление об увольнении, уже лежавшее у него на столе.

Зейн ворвался в кабинет неожиданно и шумно, перепугав меня одним своим появлением -я перед этим итак успела достаточно себя накрутить, ожидая его. А следом уже нагнал на меня страху и своим видом, и дальнейшим поведением. Зато в моей голове в тот момент не осталось ни грамма романтики!

Первым делом, старательно принюхиваясь, он начал выпытывать меня об Эмили, утверждая, что она должна была находиться в офисе, что заставило меня похолодеть. Словно он учуял мой запах... Но этого быть не могло! Он должен был слышать только привычный аромат Клер. Может быть, мой запах остался на каких-то принесённых с собою вещах?..