Разговор у нас с Лилиан вышел коротким. Пока. Но и за то время, что мы среди всех хлопот после нашего с тигром фееричного появления, смогли посвятить моим личным вопросам, я отлично поняла её предварительное мнение. Бабуля никогда мне не врала и неженку из меня не растила.

А мнение её почти ничем не отличалось от моего собственного.

Зейн Ривендор – сплошная проблема для такой, как я. И здесь даже не столько род нашей тайной деятельности тому виной. Ну, шантажируем мы мерзавцев, не убиваем же. Добиваемся справедливости доступными, так сказать, средствами, раз хвалёное правосудие не только глаза наглухо закрывает на все эти бесчинства. Насколько я успела понять и почувствовать – ничего против нашего бизнеса Зейн не имел. Правда, скорее всего, до тех пор лишь, пока не догадывался о нашей фамилии и не знал о Клер.

Но, нет, теперь главная проблема для меня заключалась всё же в другом.

Я, оказывается, была страшной собственницей. И если и раньше к свободным отношениям относилась достаточно резко, то сейчас, полюбив самого желанного мужчину Лоусона, поняла, что ни за что не смогу делить его даже со случайными любовницами.

Ривендор и моногамия? Я бы посмеялась, наверное, если бы мне не было так больно.

Нет, я уже давно поняла, что все приписываемые ему многочисленные толпы любовниц -миф, сочиняемый и тщательно лелеемый в первую очередь желающими попасть в эти ряды, но желанного приза так и не удостоившиеся. Но и монахом Зейн никогда не жил. А после его откровенного рассказа об опыте с Мишель и его стойком отвращении к браку и иммунитете к длительным связям... Впору было впадать в полное отчаяние.

– Он оборотень, и он слишком красив! – Был вердикт Лилиан. А то я не знала! – Ты готова постоянно отбивать его от толп поклонниц, или, ещё хуже – терпеть любовниц? Жарких оборотниц, отказаться от которых по своей природе он будет не в силах? А если он влюбится в одну из них?

Честно говоря, за этой тирадой я почувствовала её личное отношение к этому вопросу, и вдруг подумала об Иване.

Не по этой ли самой причине бабуля отказывала в счастье и себе самой, якобы, не замечая чувств медведя? Её холодность с ним была не только потому, что он гораздо моложе? Неужели она испытывала страх и неуверенность перед молодыми соперницами-оборотницами, вьющимися около него не меньше, чем перед представителями семейства кошачьих?

Конечно, мало похоже на мою бабулю – она и неуверенность. А тем более страх! Но разве можно о чём-то судить трезво в любви?

Но Иван... Да, я за всё время рядом с медведем не видела ни одной представительницы женского пола, кому бы он оказывал знаки внимания. Ну, кроме меня самой, в образе Клер. А уж близкие отношения. Я, конечно, свечку не держала. Но вернее этой любви я, на свой взгляд, примера не видела! Может, пора было открыть глаза и самой Лилиан?

Времени поговорить с нею как следует и развить свою мысль у меня не было. Лилиан как раз ушла на разборки к подоспевшему медведю – обсуждать результаты вылазки ребят на кладбище в наших поисках.

Когда сработал парный артефакт бабули, она смогла засечь только само место – кладбище. Где нас было искать на его территории, предстояло выяснить по остаточной ауре, благодаря магическим «следилкам». Но они всё равно бы не успели спасти нас, не сумев я воспользоваться эльпортом. Зато успели засечь остаточную ауру напавшего на нас, до того, как сработали его подчищающие артефакты.

Не сказать, что я была сильно удивлена. Я на мгновение изумилась ещё тогда, во время нападения: как магический контур родового склепа Ривендоров смог «подчиниться» кому-то постороннему? В конечном итоге, списав всё на используемый преступниками анти-маг. А там, оказывается, и не посторонний вовсе был. Гарри Ривендор – кузен Зейна, влюблённый в его бывшую жену, собственной персоной.

Клубок разматывался всё больше, и мы почти готовы были ухватить за нужную нить, чтобы развязать его полностью и подойти к главному вопросу – кто и зачем убил Грэга Майлза и подставил нас с Зейном. Отслеживать Гарри мы и отправились сегодня с Майком и Иваном. Вернее, вместе с ними отправила меня бабуля, чтобы я наконец-то отлипла от своего тигра, а заодно и развеялась, не мешая приводить того в чувство.

Лилиан переживала за меня. А я догадывалась, о чём она не договаривала. Боялась, что основное лекарство не сработает? «Ведьмины слёзы» кто последний раз проверял? Смертельное влияние яда остановить удалось, и даже – слава богам! – тигриную ипостась спасти, но как тот повлиял на личность Зейна было ещё неизвестно.

Каким он очнётся?

А мне было всё равно! Лишь бы он жил! Я собакой готова лежать у него в ногах. Я и лежала. Всю ночь. Я умирала вместе с ним.

Сначала я лежала рядом с тигром на полу, шепча ему о том, какой он большой и невероятно красивый, гладя блестящий бархат его синей с чёрно-белыми полосами шкуры.

Слёз после истерики, которая случилась у меня сразу после перехода, больше не было. Да и не плакала я никогда. Такой срыв был у меня впервые, чем и выдал меня бабуле с головой. Ну и последующее моё чистосердечное признание в том, что я невероятно сильно люблю этого оборотня, о том подтвердило.

После первой порции лекарства им вместе с дядькой и Иваном еле удалось помочь ему трансформироваться из последних сил – так тигру восстанавливаться будет гораздо легче, да и самим Зейном требовалось заняться. Меня перед этим целомудренно выпроводили из гостиной на время – помыться, переодеться.

Зейна дядька с медведем тоже привели в порядок. Как могли. Он лежал на диване в широких спортивных штанах Ивана и какой-то древней дядькиной жилетке на голое тело -чтобы был доступ для медицинских манипуляций.

Я полночи вглядывалась в его серое лицо и прислушивалась к ровному дыханию. Касалась непокорных прядей его волос и осторожно проводила кончиками пальцев по заросшим лёгкой щетиной щекам, старательно обходя его губы.

Мысленно я посылала ему всю силу своей любви. Шептать Зейну в человеческой ипостаси о том, какой он красивый, я не решалась. Трогать его рельефное, притягивающее меня к себе словно магнитом тело – тем более. Максимум, что я позволяла себе, чтобы не попасться на глаза домочадцев – гладить его руку, в которой торчал катетер от капельницы, осторожно переплетая наши пальцы, и целуя её украдкой.

Насколько же проще было обниматься с его тигром!

Несколько раз за ночь приходила Лилиан то с Иваном, то с дядюшкой – смотрели Зейна, меняли бутылки. Я, благоразумно заранее от него отпрянув, как и положено, в это время сидела на диване напротив. Спасибо бабуле – она понятливо молчала. О чём было говорить со мной в те моменты?

Затем я снова возвращалась на пол рядом с ним. Так и уснула рука в руке, сидя на полу и опустив голову на диван. Так и проснулась рано утром, к радости своей, отмечая, что серость на лице Зейна уступила место бледному, но всё-таки румянцу.

Лилиан отправила меня поспать хоть час в своей постели, чтобы потом собраться с ребятами на задание. А они с дядькой приступили к последним своим манипуляциям с тигром.

Сейчас, возвращаясь в особняк, я думала только о том, что увижу Зейна уже очнувшимся. Лилиан, как и обещала, прислала мне летуна с хорошей вестью.

Во внутреннем дворике меня встретил угрюмый Криспиан – явно удрал от бабули.

– Как он?! – Был мой первый вопрос.

– Да, что ему сделается, такому здоровяку, – поспешил успокоить меня дядюшка. – Очухался! Напоили. Кормить рано пока. Лежит, в себя приходит – «Слёзы» капать долго. Беседует с ба... с Лилиан, – тут же исправился дядька.

Сердце, ухнув, подскочило куда-то к горлу.

Увидеть его хотелось нестерпимо и. страшно.

Впервые я боялась не справиться со своими чувствами. Впервые боялась, что ему всё сразу же станет ясно по моему лицу. Вот только, нужно ли ему будет это знание?

– Благо этот тигрище двигаться пока толком не может, а то бы уже порядки свои наводить начал! Характер у него – ого! Но Лилиан справляется. Странно, конечно, но Конрад его присутствие спокойно переносит.