Эдварду смертельно хотелось курить, но, глядя на нее, он почему-то не хотел, чтобы от него пахло табаком. В конце концов, сегодня один из немногих дней, когда он надушился какой-то парфюмированной дрянью. С трудом сдерживая желание крепко затянуться, он заказал официанту двойной эспрессо.

Мириам сидела нахмурившись, и он четко видел, как в глазах ее плескалась тревога.

– А вы что же, до сих пор не проверили? – едко вступил в разговор Кристофер. – Вы должны были перерыть здание сверху донизу с собаками. Разве они не взяли след?

Эдвард с усмешкой посмотрел на этого киногероя. Черт, даже будучи мужчиной, он не мог не признать, что тот красив какой-то притягательной аристократической красотой, каждая черта этого «аленделона» была ровной, правильной и как будто вымеренной. Разве что глаза выбивались – длинные и колючие, они как будто цепляли и не отпускали из виду ни одну деталь.

– Разумеется. Проверили. И ничего не обнаружили. Собаки не пошли дальше самого клуба.

– И на этом основании вы сделали вывод, что есть тайные двери? – усмехнулся Кристофер.

Эдвард затянулся глубоким глотком крепкого кофе, и его раздражение улеглось.

– Да. Так что вы скажете, мэм? – обратился он вновь к Мириам.

– Нет. Там нет ничего. Да вы и сами могли посмотреть по плану. Есть маленький выход на чердак и люк в вентиляции, но я думаю, вы уже их видели.

Настроение у нее упало, и он это прекрасно увидел. Как и то, что она недоговаривает, замалчивает. Глаза у нее посветлели, стали огромными, как будто она вспоминала что-то, и Эдвард с удивлением отметил, что он как будто видит ее по-другому. На какой-то момент ему даже показалось, что они не здесь, а где-то на открытой местности, она стоит в длинном платье, и у него что-то сильно болит в груди…

Он прижал руку к сердцу. Не надо пить столько кофе. И курить. И пить. Он поднялся, положил на стол деньги за кофе и произнес:

– Не смею вас задерживать. Но думаю, мы еще увидимся.

Она тоже поднялась, и он увидел, как она хорошо сложена и как вся ее фигура источает какую-то силу, энергию.

– Конечно. Пока мы здесь. Приходите в любое время.

Мириам протянула ему руку для рукопожатия. Что-то очень детское было в ней. Рукопожатие Кристофера было жестким и недружелюбным. Ревнивец, отметил про себя Эдвард. И у него поднялось настроение.

Кристофер затащил Мириам в номер и захлопнул дверь.

– Ты понимаешь, что ты натворила?! – прошипел он. – Ты никогда не думаешь о последствиях! Сейчас мы не сможем проводить исследования, и наша цель не будет достигнута! Ты мне обещала, что не будешь ничего делать одна! Теперь мы не сможем достать такой же кристалл!!!

Кристофер в ярости шагал по комнате, ненависть переполняла его. Просто дура! Неужели опять она поддалась эмоциям?

Неожиданно догадка пронзила его. Он развернул ее к себе и спросил:

– Ты снова сделала ту же попытку? – Сразу понял по глазам, что да. И в груди шевельнулась иголка. – Не-ет, я не верю, что ты настолько глупа. Когда мы были в шаге от победы…

– Послушай… – Голос Мириам зазвучал тихо, но он почувствовал, что сейчас разразится гроза. – Это тебя не касается. Никак. Ты не можешь указывать мне, что делать и в каком направлении двигаться. Тем более, – и тут она усмехнулась, – ты мне никто. Ты человек, который мне нужен для работы, и тебе за это хорошо платят. Я с удовольствием вычеркнула бы тебя из жизни, если бы можно было найти тебе замену. Я устала от твоей ненависти.

– Презираешь? – Кристофер подошел к ней очень близко и заглянул в глаза. – Я тоже. Я тебя не выношу. Я бы с удовольствием сжег тебя на костре и смотрел бы, как горят твои волосы. Но мне нужны деньги, которые ты мне обещала. – Взял прядь ее волос и поднес к своим губам. – Мне кажется или они уже пахнут гарью? – Он засмеялся.

Мириам сжалась. Она испугалась его тона. Конечно, он никогда не был вежлив, но сейчас она увидела другого Кристофера. Более жесткого и незнакомого.

Она ударила его по руке и оттолкнула:

– Уходи. Я хочу подумать. Мне надо побыть одной.

Кристоферу так нравилось, когда она злилась. Она выглядела беспомощной, вся ее заносчивость улетучивалась, и она становилась обычной женщиной, которая не может совладать с эмоциями и делает ошибки.

Он вышел и, прикрыв дверь, выдохнул. Почему-то стало больно. Обида, которая жила в нем столько лет и не давала покоя, требовала выхода.

Эдвард сидел в душном кабинете местного комиссара полиции уже около пятнадцати минут и никак не мог добиться простых ответов на простые вопросы. Ройс сидел напротив и рассматривал пустые листы бумаги перед собой.

– Я бы хотел понять, для чего вы пытаетесь копать все эти истории давно заброшенного клуба, вместо того чтобы искать ребят. Ведь именно для этого вас сюда позвали. Вы там, в ОСОБОМ отделе, привыкли командовать и понятия не имеете, с какими трудностями мы здесь вынуждены бороться. – Голос комиссара Абраама Брейера стал ехидным. Глаза его сузились и стали колючими.

Эдвард не мог отделаться от неприязненного ощущения, которое испытывал, глядя на этого человека. Небольшого роста, слегка полный и весь какой-то гладкий, комиссар производил впечатление человека совсем из другой структуры. Как рыночный торговец, подумал Эдвард.

– Я выполняю свою работу, сэр. Меня направил сюда Скотленд-Ярд. И я вынужден буду сообщить о вашем отказе содействовать моему расследованию, – отчеканил он.

– Ну зачем так сразу, я всего лишь прошу объяснить, так сказать, понять, для чего нужно ворошить эти дела с несчастными случаями. И имею на это полное право, – завилял голосом комиссар.

– Хорошо. Но сперва вы даете мне информацию. Прямо сейчас я хочу получить ответы на следующие вопросы. Первое – обстоятельства смерти этих троих людей, найденных возле клуба и в клубе. Второе – мне нужен план здания со всеми коммуникациями. Третье – я хочу знать об умерших всё. Я думаю, ребята попали в один из подземных ходов под «Юным маем» и находятся там уже много дней. Время не терпит. Шансов найти их живыми практически нет. Поэтому я хочу использовать любые зацепки, способные вывести нас на след.

– Хорошо, – комиссар кивнул Ройсу, – приступайте.

Напарник включил проектор, и они уставились на белый экран напротив стола комиссара.

– Итак… – Ройс начал щелкать пультом. – Ада Кляйн. Бывшая управляющая. В прошлом танцовщица с именем. Сорок три года. Двое детей. Была найдена задушенной в женской раздевалке действующего тогда клуба. Смерть наступила в два часа ночи. Камеры были отключены. Сторож впустил ее, думая, что она по-прежнему там работает, допустил халатность. Она сказала, что ей нужно забрать свои вещи из шкафчика. Зашла в менеджерскую, включила компьютер, но зайти куда-то не успела. Следы ведут только в раздевалку. Больше никуда не проходила. Уборщица обычно уходит последней после того, как везде вымоет пол. Поэтому обнаружены только следы Ады и Мириам, которая пришла утром первой и обнаружила ее.

Эдвард смотрел на мелькающие снимки и раздумывал. Понимая, что она не могла быть одна. Милая женщина с лицом фарфоровой куколки на снимке с места убийства лежала на боку возле открытого шкафчика. Рядом валялся пакет, в который она складывала вещи. Из нижней дверцы шкафчика торчала вешалка с тряпьем.

На следующем снимке было лицо Ады крупным планом. Искаженное, с закатившимися глазами и странными синяками вокруг глаз.

– Что с глазами, что сказал эксперт? – Эдвард оживился.

– Сказал, что, видимо, сильно боролась и от напряжения выступили капилляры, – сообщил комиссар.

– В таком случае у нее должен быть открыт рот или высунут язык, что-то в этом роде. – Эдвард встал и попросил кофе в открытую дверь предбанника кабинета – ему нужен был допинг.