Сквозь полумрак были четко видны огромные витражные окна, через которые бледнела и поблескивала река. Свет от фонарей дома на противоположном берегу слабо освещал прямоугольник зала. Он был огромен. С потолка свисали хрустальные люстры, вдоль витражей стояли диваны. Сильно пахло затхлой пылью и плесенью.

– Это был известный танцевальный клуб. Мне мама рассказывала, – сказала Натали, маленькая активная всезнайка, – это клуб с нехорошей историей. Здесь что-то случилось. Мама говорила, что потом сюда никто не хотел ходить.

– Смотрите! – Рэйчел показала вперед пальцем. – Это оказывается гигантское зеркало! Поэтому зал и кажется таким большим.

Ребята увидели себя маленькой кучкой в отражении. Джейсону вдруг захотелось, чтобы откуда-то вынырнуло привидение и он бы всех спас. Рэйчел, например. Но ничего такого не произошло, и они двинулись дальше исследовать клуб, подсвечивая себе путь фонариками из телефонов.

Огромные шикарные раздевалки, бар с длинными светильниками, обмотанными тряпками, рецепция и белые пластиковые буквы на стене – «Royal Dance»…

Прямо напротив рецепции была стеклянная дверь с маленьким тамбуром – выход. Ребята подошли к ней и, прижавшись к стеклу, попытались разглядеть, что находится за дверью.

Внезапно Натали отшатнулась:

– Там кто-то есть! Кто-то смотрел на меня!

Ребята попятились вглубь. И лишь Джейсон продолжал всматриваться в темноту помещений за стеклом. И увидел, что рядом, совсем близко, открылась и хлопнула дверь. Он вскрикнул. Отскочил к ребятам и сказал глухо:

– Пойдемте отсюда. Скорее.

Страх сковал их, они сбились кучкой и медленно двинулись обратно в большой зал. Снова скрипнула дверь, и ребята увидели, как из женской раздевалки заструился свет. Они застыли, не в силах шевельнуться, и сквозь приоткрывшуюся щель заметили, как внутри комнаты двигается женский силуэт и кто-то поставил ножку на скамейку, натягивая чулок.

Зазвучала странная музыка. Очень старинная мелодия.

– Это танго, – прошептала Натали, – моя мама танцевала…

Послышался тихий смех, и они совершенно отчетливо услышали мужской голос. Едва слышный разговор и снова смех…

Внезапно всё погасло, как будто задуло свечу. Ребята попятились и снова оказались перед большим зеркалом. Лунный свет лился через окна мягким туманом и позволял различать силуэты.

– Давайте отойдем подальше и потихонечку выберемся. – Джейсон сделал шаг назад и неожиданно споткнулся обо что-то мягкое, метнувшееся под ноги.

Он упал и почти тотчас увидел прямо перед собой темное пятно, которое двигалось и перемещалось совсем рядом.

– Крыса! – Джейсон вскочил и чуть не заорал от омерзения: крыс он боялся смертельно.

– Смотрите, их тут много. – Натали показала на шторы, и они увидели легкое движение темных пятен вокруг тканей.

Неожиданно что-то со стуком упало прямо перед ними. Потом еще и еще. Нечто падало с высокого потолка с фермами, и невозможно было понять что именно.

Совсем рядом резко закричала Рэйчел:

– Ребята, это пауки!!! Смотрите!

Она показала свою руку, на ней сидел паук величиной с грецкий орех. Рассмотреть его было невозможно, все стояли в оцепенении, не в силах смахнуть его с девочки. Джейсон как очнулся. Он ударил ее по руке, и паук слетел, ударившись со стуком об пол.

– Так… Давайте звонить домой. Я хочу, чтобы нас встретили. Мне страшно. – Это Натали. Разумная малышка.

В ту же минуту фонарики в телефонах начали гаснуть.

– Черт! У меня кончилась зарядка.

– И у меня!

– И у меня!

Горел лишь огонек из телефона Джейсона. Он направил тусклый свет в отражение зеркала, туда, где они должны были стоять.

Зеркало отражало пустой зал… Их там не было…

Офицер полиции Эдвард Клиффорд проснулся с плохим настроением. Не с той ноги. Он всегда опаздывал на работу, ненавидя себя за это и обещая с завтрашнего дня составить новый график своей жизни. Умывшись ледяной водой и на ходу застегивая рубашку, Эдвард выскочил из подъезда, думая только о горячем кофе или даже нет, о двух чашках кофе сразу.

На работе, зайдя в свой кабинет и слегка успокоившись, он попытался собраться с мыслями и подумать про то, какой режим дня выбрать, но тут к нему зашел Бред, его коллега, друг и вообще соратник.

– Дружище, на выходной ты у нас, это не обсуждается. Мелисса специально просила тебе передать, что будет грандиозный ужин с ее фирменным пирогом и она обидится, если ты не придешь. – Бред смотрел умильно и с сочувствием. Он гордился своей женой, семьей, детьми и считал все это образцовым, примером для подражания.

Эдвард не разделял этого восторга. После того как у него случился маленький дрянной секс с Мелиссой, он не знал, как избежать этого общения. Куда угодно с Бредом, но только не на семейные посиделки. Мелисса звонила ему раз пять на неделе, присылала свои откровенные фотки с большим белым задом и грустными сиськами, а он тихо ненавидел себя за то, что как-то зашел пьяным к другу и заснул прямо у него на кровати в ожидании его прихода.

И вот тут, на тебе, какой-то пирог в ее исполнении. Его затошнило. Он смотрел на сияющего Бреда и думал: а что же лучше, жить в розовом сиянии с вот такой лживой сукой, как его жена, или как он, Эдвард, один раз дать пинка под зад и потом тихо страдать, как раненый зверь, от обиды и предательства?

– Бред, слушай, к черту пирог. Прости, но на выходные я еду к своим старикам – отец звонил, просил навестить.

– Дружище, родители – это святое. – Бред выставил вперед ладони и потом стукнул себя по лбу. – Прости, старик, забыл! Тебя срочно ждет шеф! Он будет зол, бегом к нему, заболтал я тебя! Но ты все же подумай насчет выходных!

Последнюю фразу Эдвард слышал, уже несясь по коридору.

Шеф ждать не любил. В конторе над ним уважительно шутили – Мэгрэ. Он действительно его напоминал. Крепкий, коренастый, всегда в пиджаке и с сигаретой. Трубка бы пошла ему больше, но шеф не был так старомоден и терпеть не мог позерство.

Когда Эдвард зашел, комиссар полиции Говард Уотерс стоял и смотрел в окно. Это была крайняя степень недовольства. По-прежнему находясь спиной к Эдварду, он спросил:

– Когда ты перестанешь пить?!

Приехали. Какого черта? Эдвард разозлился. Это его дело, это просто виски немного перед сном, чтобы уснуть.

Уотерс развернулся, подошел к столу и ударил ладонью по столешнице:

– Когда ты прекратишь каждый день надираться?!

Потом, слегка успокоившись, комиссар сел в кресло и закурил. Он знал этого парня давно. Крепкий, подтянутый, красавец и умница, он пускал себя под откос из-за тупой девки, которая даже женой-то не была. Так, фотограф-самоучка.

– Есть новое дело. – Комиссар шлепнул по столу папкой с бумагами. – Городок G*** на берегу реки. Ты знаешь, что наш отдел давно занимается тупиковыми висяками, но то, что творится там, требует особого подхода – твоего. Если ты включишь мозги, то это именно тебе под силу. В городке на протяжении четырех лет произошли два убийства и один суицид при странных обстоятельствах, – продолжил говорить шеф, – которые позволяют думать, что это тоже убийство. Дела не раскрыты, следов крайне мало, и местная полиция зашла в тупик. Кроме того, как я выяснил, увеличилось число несчастных случаев и суицидов среди обеспеченных женщин. За последний год их пять. Неделю назад в городе пропали подростки. Шесть человек. Последние следы ребят были обнаружены в заброшенной части местной набережной. Поиски ни к чему не привели. Я хочу, чтобы ты поехал и разобрался в этой каше, а заодно и посмотрел, что накопали местные полицейские. В этих папках все материалы, поройся в них перед отъездом, завтра с утра тебя уже ждут в G***. Квартиру для проживания мы тебе подготовили.

Эдвард наклонился над столом. Шесть фотографий молодых людей лет пятнадцати лежали перед ним и были причиной нового дела. Особенно выделялся один парень, с открытой улыбкой и большими глазами. Что же случилось с ясноглазиком?