– Ты мне очень нравишься.

– Ты мне тоже. – Чарльз чуть улыбнулся, а потом взял Аньеля за руку. – Послушай, – Гэлбрейт погладил его по ладони, – all Ding währt seine Zeit.¹

Де ла Круа слабо улыбнулся.

– Ты меня не возненавидишь?

– Нет, не возненавижу.

Окинув комнату взглядом, Аньель поморщился.

– Только посмотри, где мы оказались. Здесь довольно уныло, не находишь?

– Предлагаю как можно скорее отправиться в гостиницу. Я чертовски голоден и хочу забраться в постель.

– Абсолютно поддерживаю твое решение.

До отеля они добрались ближе к полуночи, заказав в номер ужин, которого хватило бы на четверых. Лондон накрыло дождливой темной ночью. Когда они вернулись в Кембридж, жизнь вернулась в свое привычное русло. Аньель больше не заговаривал о случившемся. Все свободное время он по-прежнему посвящал чтению, но теперь все чаще засиживался допоздна в библиотеке. Ему было стыдно перед Чарльзом, и он не знал, как может загладить свою вину.

В конце третьей недели ноября Аньель вновь получил письмо от доктора Мура. В нем сообщалось, что ровно в восемь часов вечера тридцатого ноября он будет ждать Аньеля у математического моста. В письме также была приписка с просьбой уничтожить его сразу же после прочтения и ни в коем случае никому не разглашать его содержимое. Это не только заинтриговало юношу, но и вызвало легкий страх. Возможно, доктор Мур каким-то образом узнал, что он поделился радостной новостью с соседом? Весь вечер он ломал голову над этой загадкой, но так и не нашел ответа. А для большей осторожности следующим вечером он сказал Чарльзу, что доктор отменил встречу. Чарльз немало этому удивился, но не сказал ничего, кроме:

– Думаю, ещё назначит.

Гэлбрейту не хотелось поднимать эту тему после того, как Аньель ударил его в театре.

– Мне сегодня нужно написать произведение на двести строчек, в котором необходимо использовать максимальное количество эпитетов, но при этом ни разу не повториться. Так что я надолго засяду за заданием, чувствую.

– Тогда я пойду в библиотеку, – заключил Аньель и, собрав тетради, поспешно удалился.

Все выходные они оба были слишком заняты домашним заданием, чтобы говорить, а когда началась новая неделя, Аньель понял, как он взволнован. Аппетит пропал вместе со сном и он никак не мог ни на чем сосредоточиться. К четвергу, де ла Круа выглядел более чем жалко, но был рад, что его терзаниям вскоре придет конец. Как только на часах пробило семь тридцать, он встал из-за стола и, сообщив Чарльзу, который только что вернулся, что собирается провести вечер за книгами, отправился на место встречи.

Минуты, казалось, тянулись бесконечно. Аньель внимательно всматривался в лица прохожих, надеясь отыскать в них загадочного доктора, но мимо проходили лишь студенты. Когда пробило восемь, его забила дрожь. Он чувствовал, что его жизнь вот-вот изменится. Беспомощно оглядываясь по сторонам, юноша уже почти отчаялся, как вдруг из темноты он услышал голос:

– Я рад видеть вас, мистер де ла Круа. – Мужчина выступил из тени, держа над головой зонт. Не так давно кончился дождь. – Вы минута в минуту.

Мужчина появился перед ним, облаченный в длинное однобортное пальто. На вид доктору было лет тридцать от силы.

– Благодарю вас за оказанную честь, – ответил Аньель. – Я очень рад с вами познакомиться.

Кристиан протянул ему ладонь для рукопожатия.

– Взаимно. Кристиан Мур к вашим услугам.

Юноша на секунду замолчал, обдумывая, как продолжить разговор. Волнение постепенно начало отступать.

– Я принес тетради с исследованиями, о которых писал в письме. Конечно, моя теория требует значительных доработок, но я бы хотел услышать ваше мнение.

– Полагаю, нам стоит присесть в каком-то более сухом месте, иначе ваши тетради придут в негодность из-за дождя.

– Здесь неподалеку есть паб, – робко предложил Аньель.

– Пусть паб. Главное, чтобы никто не посмел нам помешать.

Кристиан выглядел молодо, но все в нем выдавало взрослого мужчину. Что-то в нем и вовсе отдалённо напоминало молодого Люмьера десятилетней давности.

Спустя десять минут они расположились за одним из столиков в том самом пабе, где не так давно Аньель провел полный волнений вечер с Чарли. Вокруг стоял оживленный гул, но это, казалось, нисколько не смущало доктора Мура. Он снял пальто и остался в чёрном пиджаке на темно-синюю рубашку. Удивительно, но глаза Кристиана были так похожи на глаза Люмьера. Совпадение было уникальным, и весь облик Мура располагал к себе лучше, чем все исследования и дипломы доктора. Аньель положил перед ним тетради и слабо улыбнулся. Давало знать о себе нервное напряжение, в котором он пребывал последние дни. Кристиан внимательно изучал его работы не менее двадцати минут, а потом ещё минут десять обдумывал. И только по истечении ещё пяти минут он, наконец, произнёс:

– Ваши наблюдения, анализ и исследования очень достойны, мистер де ла Круа. Я бы хотел работать с вами.

Аньель, который успел порядком измучить себя, не смог сдержать радостной улыбки.

– Благодарю вас, доктор. Когда мы сможем начать? Я бы хотел поближе познакомиться с вашей работой.

– Полагаю, не раньше конца первой недели декабря. Мне необходимо закончить иную работу, и тогда я смогу с вами встретиться вновь. Возможно, это произойдёт и раньше. Я сообщу. Дело в том, что каждый мой день расписан по минутам.

– Я понимаю, – кивнул Аньель, собирая свои записи, – в таком случае буду ждать от вас письма.

– Угостить вас скотчем? Вижу, вы несколько нервничаете.

Кристиан подозвал девушку и заказал две порции. Де ла Круа благодарно улыбнулся.

– Понимаете, в университете буквально каждый мой профессор сказал, что я занимаюсь сущей ерундой. Я беспокоился, что вы сочтете мои записи слишком поверхностными.

– Вам есть к чему стремиться. Но вам не много лет, а потому все впереди. – Мур улыбнулся до боли знакомой улыбкой. – Неужели вы сами додумались до таких мыслей?

– Не совсем, – честно признался Аньель. – Я взял за основу идею моего дяди о том, что расстройства психики могут быть связаны с неправильной работой головного мозга, и постарался развить ее как можно более полно. К сожалению, я не имел достаточно практического опыта, и поэтому ушел в построение гипотез. И я надеялся, что работа с практикующим алиентом позволит мне лучше понять и нащупать взаимосвязи.

– Ваш дядя – врач? Не слышал о подобных исследованиях, но теория совершенно не лишена смысла и может стать основой великого опыта изучения структуры мозга и его работы, его аномальной работы, если быть точным.

– Нет. Он скорее заинтересованная сторона. Мой отец страдает от болезни, – начал он, обдумывая, как лучше подать информацию в свете того, что он выяснил недавно. – Она поразила его еще до моего рождения, и всю свою жизнь я наблюдал за тем, как она разрушает его разум. Дядя все это время делал записи о его состоянии. Именно они и натолкнули меня на те мысли, которые я представил здесь.

Он положил руку на тетради и опустил глаза. Аньель чувствовал, что не говорит всей правды, но мог ли он признаться в том, что отец всю жизнь его обманывал? Это бы перечеркнуло полностью его работу.

– Я чувствую, что вы мне что-то не договариваете, мистер де ла Круа. – Кристиан сдержанно улыбнулся и сделал глоток скотча из уже принесенного бокала.

Аньель замялся и сделал большой глоток янтарного напитка.

– Недавно я узнал, что он хотя бы часть времени симулировал тяжелое состояние, чтобы не общаться со мной. Я не говорю, что он не болен, но картина его болезни слегка размыта.

– Жаль, что невозможно наблюдать вашего отца постоянно, чтобы точно понять, а к вам, видимо, он относится с некоторой осторожностью. – Тот сжал губы и покачал головой. – Хороший экземпляр, видимо, раз уж было возможно сделать столько наблюдений и записей.

– Я сам делал кое-какие записи на протяжении нескольких месяцев, – он открыл одну из тетрадей на нужном месте, – и постарался, чтобы они были как можно более подробными и непредвзятыми. Но вы правы, он боится меня. Я так и не смог построить с ним доверительных отношений.