Помимо понятия импульса в физике есть понятие инерции. И вот я как раз и погасила инерцию своего правого ботинка о морду Олежека. Только зубы брызнули в разные стороны. Теперь уголовник, с торчащими изо рта окровавленными обломками зубов стал похож на неопрятного вампира.

— Ты че, сука, творишь? — шепеляво заорал он, хватаясь за карман.

Выдернул из него складной нож-кнопарь, щелкнул кнопкой, откидывая лезвие, и наставил его на меня. Потом несколько раз махнул перед собой крест-накрест и попытался ткнуть. Наверное, я должна была сразу испугаться и попросить прощения. Но вот не догадалась, млин. А защиту от ножа я очень даже старательно отрабатывала, поэтому сработала практически на голых рефлексах. Один точный пинок все тем же тяжелым ботинком, и Олежек схватился за разбитую кисть, а нож серебристой рыбкой взмыл в воздух. А дальше я вытворила такое, чего сама от себя не ожидала. Я прыгнула практически без разбега, переворачиваясь в воздухе, на лету поймала нож и приземлилась на противоположную скамейку. И махнула еще одну вертушку. На этот раз инерцию ботинка я гасила об Олежекино темечко. Известно ведь: чем больше шкаф, тем громче падает. Он и грохнулся как стоял, плашмя, мордой вниз меж лавочек. А я подкинула вверх нож, порадовавшись мимоходом, что выходя от Саныча не поленилась надеть перчатки, перехватила его на лету и со всей дури метнула в переднюю стенку эстрады, только тренькнула, вгрызаясь в дерево, сталь. Можно было не ходить и не смотреть — я и так знала, что заточка у ножика была хорошая, и воткнулся он минимум на половину лезвия. Теперь его проще сломать, чем вытащить. А я, мило оскалившись шакалятам, донельзя похожим сейчас на того какающего мышонка из анекдота, соскочила с лавочки, подхватила вновь собравшегося удрать котенка под пузико, посадила себе за пазуху и в мертвой тишине проследовала к своему подъезду.

Кто хоть раз имел дело с домашними животными, тот меня, безусловно, поймет. Если вы собрались завести котенка — это же сколько всего нужно барахла закупить в один присест! И лоток, и насыпку для него, и миску, и корм, и пару-тройку игрушек… А еще нужен антиблошиный шампунь, чтобы вымыть найденыша — мало ли, по каким помойкам его носило. А еще нужно стаскать мелочь к ветеринару: узнать, все ли в порядке, и не повредили ли ему чего малолетние ублюдки. В общем, хлопот мне хватило до самого вечера. Я забыла про все. И про сны, и про кинжалы, и про свой невесть откуда взявшийся сантиметр роста. Пообедать — и то забыла. И лишь вечером, когда вся суета, связанная с появлением у меня в квартире нового жильца, помалу успокоилась, я почувствовала, наконец, что устала и что хочу есть.

Я поела, умылась и уже на полдороги к кровати вспомнила, что подушки-то у меня больше нет! Но когда это останавливала человека, который всерьез решил выспаться? Достала из шкафа пару толстых свитеров, свернула поплотней, закинула их простынкой — вот тебе и подушка. И спалось на ней, скажу вам, ничуть не хуже, чем на той, павшей накануне смертью храбрых.

В воскресенье у меня был хоздень. Что это такое? Сейчас объясню. Раз в две недели я устраиваю день борьбы с ленью и грязью. Квартира прибирается, пылесосится, моется, готовится еда впрок на неделю… в общем, дел хватает. А нынче ко всему этому добавилась еще и энергичная зверушка. Всю прошедшую ночь котенок просидел на кухне под батареей, видимо, решив, что это самое безопасное место. Но уже с утра пораньше храбро двинулся осваивать новые территории. Попутно выяснилось, что он обожает кататься верхом что на венике, что на мокрой тряпке. Зато до ужаса боится пылесоса.

Вот так с приключениями мы с котенком добрались до прихожей, где я обнаружила брошенную накануне сумку с барахлом. И уже ухватилась было за ремень — утащить в комнату и разобрать — и тут увидела, что с одного торца ткань прорезана, и из нее примерно на ладонь — мою, разумеется — торчит серебристое лезвие.

— Черт!

Я даже выругалась вслух. Это когда у меня случилась такая неприятность? Это сколько народа видело торчащий у меня из сумки клинок? А сколько сообразило, что это такое? Я огорчилась, даже расстроилась. Не из-за сумки, нет, из-за непредсказуемости ситуации. Но нет худа без добра. Это происшествие больше, чем вербальный пинок Саныча подвигло меня к устройству тайника. Я, собственно, и сама понимала: помимо огромной, судя по словам тренера, ценности кинжала, есть еще и статья за хранение оружия. Придут люди в форме с ордером, и ничего я не смогу против них сделать. Изымут вещдоки в коллекцию какого-нибудь генерала, а мне ласты за спину завернут и алга по тундре, по железной дороге. И все по закону.

В общем, опять мне хватило веселья. И опять я забыла купить подушку. Пробегала, проскакала весь день, вечером до койки доползла и рухнула. Котенок рухнул рядом, удобно устроившись рядом со мной на импровизированном изголовье. Покрутился, улегся и неожиданно замурчал, ровно и громко, что твой трактор. И знаете, рука не поднялась его согнать. Да и сил поднимать эту руку уже не оставалось. Единственное, что я успела сделать перед тем, как окончательно удалиться в объятия Морфея — это сообразить, что у моего найденыша до сих пор нет имени.

Утром, пока завтракала, все соображала, как же назвать котенка. А сам страшный зверь, пока еще безымянный, налакался молока и растянулся на полу, растопырив в стороны свои пять морковок: четыре лапы и хвост. Так как все-таки назвать? Васька? Тишка? Как-то слишком просто. Но и Варфоломеем тоже как-то некузяво. Может, обыграть радикально черный цвет? Например, Мрак. Не, чересчур зловеще. А если… Точно! Эй, мелочь, слышишь? Отныне ты будешь Марк!

Придуманное имя показалось мне вполне удачным. От этого настроение резко поднялось, и даже вновь наползшая на небо серая хмарь и мелкий моросящий дождичек не смогли его испортить. Я бодро доскакала до работы, кинула сумку на свое место, переобулась в ботинки полегче и приготовилась к производительному труду. И тут только, поглядев по сторонам, заметила некоторые изменения в окружающем мире. Во-первых, не было на месте начальника. Впрочем, он частенько опаздывал и это еще ничего не означало. Во-вторых, мои коллеги-бухгалтерши принялись зазывать меня на утренний чай, чего раньше за ними не водилось. Ну а я что? Прихватила с собой пачку печенья в общую кассу, да и пошла. Посидели, поболтали, напились чаю с разными сладостями. Вот чесслово, получилось во сто раз душевней, чем на том идиотском корпоративе. Наталья Федоровна разугощала каким-то особенным чаем с травками, прочие дамы тоже не отставали, да и мои печеньки к месту пришлись.

Но все рано или поздно кончается. Наталья Федоровна глянула на часы, поднялась и жестко так постановила:

— Все, девки, кончай перекур, пора работать.

Сразу все зашевелились, засуетились, принялись убирать со стола, а я подхватила скопом все чашки и отправилась их мыть в дамскую комнату. А на обратном пути меня перехватили девчонки из снабжения. Вот тут все окончательно встало на свои места. Ну да, я видела, что наш главбух давно всем поперек горла стоит — ну кроме самого высокого начальства, понятно. Но почему-то все не то боялись, не то стеснялись, не то воспитание не позволяло поставить козла на место. А тут я такая вся в белом плаще на белой кобыле, раз — и победила мерзкую тварь. И тут же стала героиней дня, удостоилась быть принятой в узких кругах вроде нашего утреннего чаепития. А девчонки — не иначе, как решили и скинулись еще в пятницу — задарили мне громадную, грамм на двести, швейцарскую шоколадину. Горькую, с орехами — прям, как я люблю. И откуда только вызнали? Я расцвела, девчонок заспасибкала. Ну в самом деле, я на такой шоколад обычно только облизывалась. А потом, уже после работы, по дороге на тренировку, задумалась: почему люди терпят вот такое с собой обращение? Ведь даже пожаловаться боятся, даже словечка против не скажут. А если бы не я? Так бы и сносили все заскоки этого недоманьяка? Тоже мне, нашли тараканище!