Мирка кинулась ему навстречу:

— Дядюшка!

А я решила, что сейчас тут несколько лишняя.

— Марк, пойдем домой?

— Мр-р-р-р!

Я вынырнула из сна как из омута, вытаращив глаза и судорожно глотая воздух, что та выброшенная на берег рыба. В комнате было душно, а в горле стоял комок. Мне еще мерещились оторванные руки-ноги, вываленные на камень двора кишки и прочие селезенки, отвратительная вонь горелого мяса и прочие прелести войнушки. Пусть она и была такой, в общем, малюсенькой, но на все ее "прелести" я насмотрелась с лихвой.

С трудом удерживая рвотные позывы, я как была, в самом что ни на есть исподнем, метнулась к окну. Рывком отдернула штору и распахнула створку, впуская в квартиру сырой и холодный осенний воздух. Стояла, вдыхая простые и обыденные городские запахи и потихоньку отходила от пережитого, понемногу возвращалась к себе, в свой мир и свою жизнь. Наконец, окончательно продрогнув, я решила, что достаточно. Закрыла окно, глянула на часы — пора вставать. Натянула теплые шерстяные носки, накинула теплый халатик — тот самый, которым смущала молоденького лейтенанта и пошкандыбала на кухню. Война войной, но кормить такого полезного зверя надо своевременно, да и работу никто не отменял.

А на работе был цирк. С конями. Хотя я бы сказала — с ослами. Догадываетесь, кто был ослом? Вот именно. Полдня начальничек сидел, хмурился, бормотал себе под нос неприличные слова в мой адрес. Даже танчики не гонял. А к обеду мне снова притараканили повестку. Ну да, дома меня хрен поймаешь, а вручать нужно под роспись. А я что? Я ничего. Сказали идти — пойду. Главное, завод мне это время оплатит.

К назначенному времени я собралась и, уже выходя из кабинета, поймала торжествующий взгляд нашего главненького бухгалтера. Я сдержалась. Я не стала демонстрировать русский национальный жест в виде оттопыренного среднего пальца правой руки. Я просто показала ему язык и выскользнула за дверь. Мальчишество в чистом виде, хотя правильнее было бы сказать "девчоночество" — я же все-таки не мальчишка.

На этот раз следователем был серьезный подзамученный мужик возрастом далеко за тридцать. Меня никуда не склонял, просто делал свою работу. Я, в свою очередь, ничего не скрывала, на все вопросы отвечала совершенно искренне и честно. Знакома с Олежеком? Да, знакома. Он в соседнем подъезде живет. Или жил? Суд решит? Пусть решает. Гражданина Лазова я не знаю и никогда не видела. Какие отношения между ними? Да пес их знает. У меня с Олежеком? Мы не общались за противоположностью интересов. Да, у нас был конфликт. Из-за чего? Из-за жестокого обращения с животным. Животное могу предъявить. Я нанесла Олежеку побои? Не большие, чем он нанес животному. Могу принести справку от ветеринара. Не надо? Как хотите. Мог он хотеть мести? Вполне. Мог поджидать меня в подъезде с ножом? Запросто. Мог спутать меня с гражданином Лазовым? Товарищ следователь, вам самому-то не смешно? Лазов меня тяжелей минимум в три раза и выше вдвое. Но я никого не видела, не слышала и не ощущала. А что свет в подъезде не горел, так об этом я еще товарищу младшему лейтенанту Петрову рассказала. Когда? Да в тот самый вечер. Я уж спать собралась, а он пришел опрашивать. Еще родителей просил позвать.

Следователь понимающе улыбнулся, я улыбнулась ему в ответ и мы расстались совершенно довольные друг другом.

Возвращаться на работу было уже поздно, и я не торопясь двинулась в сторону Санычева подвальчика. Шла, вспоминала прошедшую ночь, уроки Мирланды, и пыталась, как она учила, "изолировать небольшой кусочек магического эфира". Получалось не очень. Я помню ощущения самой Мирланды, когда она магичила. Усилие было… с чем бы сравнить… во! Как будто поднимаешь ведро воды. Увесисто, но вполне посильно. У меня же сейчас… я точно знала, что все делаю правильно, но при этом ощущения такие, будто пытаюсь приподнять не ведро, а двухсотлитровую бочку. Понимаете? Не двадцать раз по одному ведру, а все двести литров сразу. Ну да ладно. Мирка говорила, надо тренироваться, надо свои силы развивать, а они у меня, как видно, совсем слабые. Еще бы знать какой-нибудь комплекс упражнений для тренировки магических мышц.

И вот так я шла, погруженная в себя, стараясь отщипнуть от пресловутого эфира хоть самую крошечную крошку, как вдруг меня окликнули по имени:

— Таисия Степановна!

Я остановилась, обернулась. Передо мной стоял невысокий худощавый мужчина средних лет. Хорошие, но практичные ботинки начищены до блеска. На классических брюках из качественного сукна наведены бритвенной остроты стрелки. В вырезе легкого пальто модного кроя шелковое кашне. Еще бы шляпу для полного комплекта. А так — прилизанные волосы зачесаны назад, у висков изрядные залысины. И весь вид такой — солидный и практичный.

Мужчина перекинул легкий кожаный портфельчик под мышку и представился:

— Райхерт Ардалион Васильевич, юрист.

— Очень приятно, — отозвалась я дежурной фразой. — Чем могу?

— У меня к вам предложение, Таисия Степановна.

— Слушаю, — внешне безразлично ответила я, а внутренне насторожилась: не началось ли то, о чем предупреждал Сан Саныч?

Юрист Райхерт тем временем продолжал:

— Заберите, пожалуйста, из полиции свое заявление.

Я сразу успокоилась.

— Ах вот вы о чем! Но тогда вы должны знать, что мое заявление было написано в ответ на писульку нашего общего знакомого.

Адвокат согласно кивнул, и я продолжила:

— Никаких проблем: он забирает свое заявление, я забираю свое. И все счастливы.

— Что ж, по-моему, вполне разумный вариант. — согласился со мной Ардалион Василич. — Я передам вашу позицию заинтересованным лицам и поспособствую скорейшему разрешению этого недоразумения.

Адвокат удалился, а я обнаружила себя почти что на месте. Огляделась по сторонам, напряглась и попыталась отщипнуть от эфира совсем уж мизер, буквально на кончике иглы. И получилось! Прямо передо мной повисла яркая светящаяся точка. А я встала посреди улицы, вся буквально вне себя от радости. И абсолютно без сил, словно весь день работала железнодорожным антигравитатором. Иначе сказать, вагоны разгружала. Теперь я вполне понимаю, что чувствовала Мирка тогда, на Беспечной поляне. А ведь она еще пыталась мечом махать! Но, с другой стороны, я ведь тогда и прыгала, и скакала, и ножиками размахивала и, надо сказать, вполне успешно. Это что же выходит? Магия тело не утомляет? А что тогда устает? Какие силы расходуются? Дух, душа? Или есть в организме какие-то специальные "магические мышцы"? Млин, вопросов только прибавилось.

А потом я подумала: вопросы — фигня, у меня есть, кому их задать. Но вот этот несчастный "светлячок" у меня получился пусть не с первой попытки, но достаточно быстро. И фиг бы я так резво продвинулась, если бы у меня не было такого замечательного, я бы даже сказала, уникального учителя. И я от всей души мысленно произнесла:

— Спасибо, Мирланда!

И откуда-то из далекого далека словно магическим ветром донесло на грани слышимости:

— Пожалуйста, Таисия!

А, может, мне это просто почудилось?

Саныч, едва меня увидев, ткнул пальцем в ростомер.

— Залезай! — потребовал он безусловно и категорически.

Я разулась, встала на площадку сооружения. Саныч поколдовал с планкой над моей головой и отступил в сторону.

— Сто тридцать девять! — победно заключил он с таким видом, будто это было его личное достижение.

И тут же добавил:

— Будешь измерять рост каждую неделю, фотографироваться у ростомера и все фотографии обязательно хранить. Лучше всего, конечно, делать это у врачей, чтобы доктора подтверждали изменение роста своим автографом.

— Думаете, стоит?

— Знаю. Мое слово весит немного. А вот подпись практикующего врача, даже если это деревенский фельдшер, вполне может быть доказательством. Если у тебя действительно возобновился рост тела, да если он, к тому же, идет так быстро, могут последовать и другие изменения. Поменяется объем бедер, объем груди, размер головы, ступней — в общем, все пропорции тела. Да и голос тоже может измениться. И чтобы потом не доказывать, что ты — это ты, как раз нужна эта бумага от врача. У тебя два года впереди. Вырастешь, насколько тебе надо, и как раз паспорт поменяешь. Ну а дальше все будет пучком!