– Здравствуйте, Александр Михайлович, – выхожу из-за стола и протягиваю руку, – не узнали? Меня зовут Серафим Свешников: помните август прошлого года, поэтическое кафе «Стойло Пегаса» – куда Вы вошли с Лилей Брик и…

Морщу лоб, типа, вспоминая. По его лицу пробегает болезненная судорога и, довольно вяло пожав мою ладонь:

– …С Ильёй Соломоновичем Соловейчиком.

Якобы с немалой досадой:

– Ах, да! Мог бы и запомнить – довольно легко запоминающаяся фамилия… Присаживайтесь – в ногах правды нет. Курите, если желаете – ведь Вы кажется, курите?

Подвигаю ему пачку довольно дорогих папирос и спички:

– А пока, я ещё раз ознакомлюсь с вашим делом и решу – куда Вас определить с наибольшей пользой для общества.

Даю ему время прийти в себя и освоиться, таким образом: его «сопроводиловку» я и так – почти наизусть знаю.

Не заставил себя уговаривать и выпустив облако ароматного дыма в сторону открытой форточки:

– Благодарю… Отвык, знаете ли, от хорошего табака.

Достаю из сейфа бумаги и, с озабоченно-деловым видом в них погрузившись:

Наконец, вижу – изрядно надымив, «оживает». Закрываю папку и убрав её в сейф, поднимаю на него глаза. Краснощёков опережает меня с вопросом:

– А я Вас вспомнил! Вы, кажется – поэт… Верно?

Естественно, несколько скромничаю:

– Ну… «Поэт» – это слишком громко сказано!

– Вы ещё удивили меня своими познаниями в области…

Прервав, ибо в сей момент – говорить об политике, требовалось менее всего. Поэтому с лёгким смешком:

– Иногда интересуюсь. Но не столь часто, чтоб про это всерьёз говорить!

Окидывает взглядом мой кабинет и удивлённо:

– Весьма неожиданно было Вас встретить здесь…

Пожимаю плечами:

– Работа – как работа, ничем не хуже других.

– Извините, какая у Вас должность?

На дверях кабинета написано и, он не мог не прочитать. Тем не менее:

– Технический консультант «Особого проектно-техническое бюро № 007», Ульяновского исправительно-трудового лагеря.

Помолчав, многозначительно добавил:

– Одновременно – на мне работа с «кадрами»…

Лицо Краснощёкова осеняет озарение:

– Так это Вам я обязан своим появлением здесь?

Пожимаю плечами и со всей доброжелательностью отвечаю:

– А почему бы и нет? Увидел вашу фамилию в списке, вспомнил Вас и решил, что мне не хватает такого собеседника… Хахаха!

Тот пока не поймёт – смеяться ему или наоборот.

Посерьёзнев, ничего хорошего не предвещающим тоном:

– Впрочем, если Вам у нас не понравится – могу отправить Вас обратно в вашу одиночную камеру в Лефортово.

Выжидающе на него смотрю.

После кратковременного раздумья, отрицающе машет головой:

– Пожалуй, я пока погожу: последнее время – я на стену был готов лезть!

После прибытия с этапа новичкам дают ознакомиться с правилами внутреннего распорядка и, они не могли им не понравиться.

– Согласен! Вы – человек энергичный и, просто так сидеть в четырёх стенах – хуже расстрела. У нас же – всяк может найти себе занятие по душе…

Слегка прищурившись, тот:

– Какое «занятие по душе», Вы можете предложить мне, гражданин Свешников?

– Пока – всю административно-хозяйственную деятельность лагеря, гражданин Краснощёков… Поверьте, это так увлекательно, что ваш предшественник на этой должности – буквально на коленях умолял меня оставить его здесь!

Крест на пузе – не вру и, чуть позже поведаю эту забавную историю.

– Вот, как?!

– По крайней мере, Вам не придёт в голову «лезть на стену»… Или в петлю, положим.

Краснощёков вздрогнул, как будто от неожиданной пощёчины и густо покраснел.

Ага! По ходу, он всё же подумывал о том, чтоб вздёрнуться и поди – даже уже шерстяные носочки расплетал. Заговорщически подмигнув:

– Зуб на вынос даю!

Сделать человека другом – достаточно легко, я уже сто раз так делал. Впрочем, напротив – сделать врагом, ещё легче… Вообще никаких усилий не надо. Тоже – неоднократно получалось и довольно успешно.

Хм, гкхм.

Не переигрывая – интересуйтесь им как личностью, принимайте живейшее участие в его раздумьях, почаще ему «поддакивайте» и он – с головой ваш.

Приняв дела у «откинувшегося» по окончанию срока зэка Овильянского, Краснощёков стал частенько бывать у меня в кабинете и я с ним регулярно подолгу беседовал. По крайней мере – один раз в неделю мне это удавалось сделать. Не будучи в «командировке», конечно…

Стоит ли говорить, что в первое основной темой было? Краснощёков никак не мог успокоиться, от несправедливого на его взгляд, приговора:

– …Был бы жив и здоров Ленин – такого бы не случилось!

– Совершенно с Вами согласен, Александр Михайлович! Кстати… Не расскажите часом, мне про ваши встречи с Ильичом?

– А, почему бы и нет…?

– …Меня осудили заранее! Вы слышали, что сказал Куйбышев?

– Нет… А, что он сказал?

– Мол, «…Краснощеков преступно нарушил доверие, выраженное ему и, должен понести суровую кару по суду». ДОЛЖЕН!!! Вы, понимаете?

– Конечно, понимаю…

– Ещё нет никаких доказательств, а я им уже – ДОЛЖЕН!!!

– Сволочи!

– Вот именно.

Кроме всего прочего, Валериан Куйбышев занимал должность Народного комиссара

Рабоче-крестьянской инспекции РСФСР (РКИ) и если он кого-то обвиняет – то это очень серьёзно!

К делу и теме этой главы не относится, но у меня имеется небольшое влияние на сего «Цербера» через его брата – охмурённого Елизаветой Молчановой.

Помните историю с «Вернисажем»?

Небольшое, конечно, такое «влияние»…

Но имеется!

– …Ни об каком объективном судебном разбирательстве речь не шла – целью являлось создание прецедента! Вы знаете, что сказал дружок Куйбышева – прокурор Крыленко?

– Этот тот, который – «прапорщик»? Нет, не знаю.

– Он говорил: «Советская Власть и Коммунистическая партия будут больше, чем когда-либо, суровой рукой уничтожать уродливые проявления НЭПа и сумеют напомнить успокоившимся на прелестях капиталистического бытия господам, что они живут в рабочем государстве, возглавляемом Коммунистической партией».

– Прям так и сказал? Ну и ну…

– Они меня обвинили, что я перечислял зарплату жене в Америку…

– Жена – дело святое!

– Вот и я говорю им: своих жён – вы не обеспечиваете, разве?

Про своих любовниц, кстати – Александр Михайлович дипломатично умолчал, прелюбодеянец этакий.

– Ээээ…, - похабно осклабившись, – возможно, как раз – дело происходит совсем наоборот: это жёны помогают кремлёвским вождям – сидящим на «партмаксимуме»?

– Вы так думаете…? Хахаха!!!

– Хахаха!!!

Ржём, аки орловские рысаки.

– …Как директор «Промбанка» я имел право определять процент ссуды в зависимости от конкретной сделки! Они не понимают, что для достижения лучшего результата в коммерческой деятельности – необходимо быть гибким.

Согласно кивая головой, «поддакиваю»:

– Где вы видели кремлёвского «небожителя» – разбирающегося в коммерции? Они всерьёз считают, что гроши в казну – ссыплется с небес по мановению Маркса.

– …Моя работа в качестве директора банка требовала определенных представительских расходов. Так называемая принадлежащая мне «роскошная дача» в Кунцево – представляет собой заброшенный дом, который к тому же был моим единственным постоянным жильем!

Вместе с собеседником, искренне вскипаю возмущением:

– Где ж управляющему банка жить – в курятнике на одном насесте с голозадыми петухами, штоль? Были бы эти товарищи честны сами – правили бы не из кремлёвских палат, а из самого что ни на есть – зачуханного рабочего барака, которые они ничтоже сумняшеся – застенчиво переименовали в «общежития»!