Не, конечно, класс показали. Если бы ИЛ-76 обладал способностью материализоваться в нужной точке пространства, а заряды были не имитационные, то список на награждение сразу в Пентагон засылать надо было бы. Порадуйтесь, значит. Но и охрана показала себя нормально, пацаны погоняли нас неслабо. Посредники даже половину группы уничтоженной засчитали.

Размышления прервал тыкающийся в руку холодный нос Абрека, возвращавший сознание к действительности, в которой самым неприятным моментом был стук в дверь, сопровождавшийся криками посыльного: «Товарищ майор, вас в штаб! Срочно!»

Щас! Идти, конечно, придётся, но вот насчет срочно есть другое мнение.

«Иди открой!» – это я Абреку. Наверное, единственное, что он не умеет делать, так это говорить. Хотя мордой умеет высказать всё без слов. А уж про такую мелочь, как оттянуть лапой дверную задвижку и говорить нечего. Прекрасно понимая, что посыльной за дверью для него лично означает опять отсутствие хозяина, и, соответственно, отмену обещанного вчера похода на речку, Абрек неохотно потрусил к двери, показательно хромая. Ага, где бы твоя хромота была, если бы мы шли купаться? Носился бы по лесу и прибрежным кустам как щенок несмышленый. Хотя на самом деле тебе уже шесть лет, и из них ты успел два года повоевать сапёром в Кавказских горах и получить свою пулю.

Быстро вскочил, одеваясь, чтобы предстать перед посыльным в нормальном виде. Вспомнился бородатый анекдот советской ещё эпохи про орущего за дверью кабинета директора и пояснения секретарши для японской делегации: «С Москвой разговаривает». И наивный вопрос японца, не осведомлённого в тонкостях нашей связи: «А по телефону нельзя поговорить?» Кстати, что за дела? Телефон вот он, присутствует, хоть и накрытый подушкой. И второй телефон, без кнопок и диска, тревожный, тоже на своём месте. Мобильник, конечно, выключен, но и этих-то двух с головой должно было хватить, посыльной – это уже как-то перебор. Даже отвыкнуть от них успели с развитием связи. Опаньки, а ведь молчат оба, чего не может быть по определению. Тревожный телефон – это такая штука, проще которой только гвоздь. Он стоит здесь, и от него до пульта дежурного по части тянутся два провода без всяких хитрых электронных уплотнений. И не работать он может только тогда, когда этот провод перережут, о чём немедленно дежурного проинформирует загоревшаяся лампочка, и связистам добавится работы. А если в установленное время связист не доложится, то по его следам выскочит из караулки группа из состава батальона обеспечения. А там хоть и пацаны, но их за время службы успевают натаскать так, что не комфортно себя будут чувствовать даже «зеленые береты», окажись они каким-то сказочным образом здесь. Что, очередная проверка? И в штабе сейчас сидит и с ухмылкой смотрит на часы посредник? А кто же тогда против нас играть может? «Гром»? «Витязь»? «Заслон»? Остальным вроде не по профилю… В последнее время спецназов всех видов подчинённости развелось немерено. Им хоть имена давали благозвучные – «Альфа», «Барс», «Беркут», «Добрыня» и далее по алфавиту. А то могли бы, как у нас принято, так обозвать, что не будешь знать, куда от насмешек деваться. Это только для рекламы – автоматический огнемёт «Буратино»! Почувствуйте себя дровами! А при виде изготавливающейся для стрельбы «Гвоздики»4 запах может возникнуть только определенного свойства. Если она в тебя стрелять собралась…

Посыльный, ловкий солдатик явно преддембельского вида, приведённый в уставное состояние моей недовольной рожей, опасливо косясь на занявшего позицию сзади-сбоку Абрека, тихонько доложился: «Товарищ майор, вас в штаб, срочно». И, показывая свою принадлежность к всезнающей братии связистов, добавил: «Фигня какая-то нездоровая. Связи нет, проверяющих нет, в штабе фельдкурьер сидит. Оперативный общий сбор объявил. Из-за этих инопланетян, наверное». «Кого?» – я демонстративно потянул носом, выказывая недоверие к трезвому виду посыльного. «Так вчера по телевизору же показывали… И эти … экраны в небе… с текстом… Корабли в околоземном пространстве…». Понятно, что-то вчера мы явно пропустили. Водка – зло. Но кто ж кроме нас это зло уничтожит? Решив, что у дежурного информации будет поболее, и более достоверного свойства, я скомандовал Абреку – пропусти. Тот, неторопливо, и с чувством глубокого собственного достоинства, вызванного большим, чем у дембеля, сроком службы, сменил позицию, подталкивая посыльного носом к двери. «Разрешите идти?» – «Давай». Солдатик пулей выскочил за дверь. Через минут пять и я. Городок выглядел тревожно. Спешившие к внутреннему КПП офицеры, бегающие посыльные, напряжённые лица офицерских жён – все как-то сразу посерьёзнели. Понятно, это уже не игра. И очень похоже, что нам предстоит вскоре играть в ней свою роль.

Автобус не пришёл и на следующее утро. Народ забеспокоился. А нам надо было решать, что делать. Идти дальше с детьми не хотелось, оставлять их здесь одних было боязно. Кто-то из местных предложил женщинам с детьми остаться на время, мы согласились.

Расставаться было страшно. «Может, останетесь?» – «И что, так и будем здесь жить? Зимовать останемся?» – «А есть варианты?» – «Пока не знаю. Надо осмотреться». Среди местных нашлось трое ещё не старых мужчин, которые вызвались идти с нами.

На сей раз мы были боле-мене экипированы, у нас были топоры, ножовка, ножи, фонари, кое-что из продуктов и даже котелок. Но это всё для длительного похода, начать же решили с осмотра окрестностей. Со слов местных рядом были еще 2 садовых кооператива, и мы первым делом сходили к соседям. На первый взгляд всё вроде бы нормально, заборы целы, у калитки чей-то автомобиль, пожилой мужчина везёт торф на тачке. Та же картина и во втором случае.

Мы двинули в сторону шоссе, подойдя поближе, остановились, спрятавшись за деревьями, стали прислушиваться. Всё подозрительно тихо. Обычно в такое время движение оживлённо, машины снуют туда-сюда, а тут – тишина. Недобрая какая-то. Ждали минут 15, всё безрезультатно. Потом, когда уже собрались уходить, послышался гул и через несколько минут из-за поворота выехали 2 танкетки с тремя грузовыми машинами. Они на полном ходу проскочили мимо нас. Всё стихло.

Обратно пошли другой дорогой. И тут произошло событие, повергшее всех в шок. Пересекая просеку под линией электропередач, мы обнаружили яму, до середины наполненную свежими трупами. Мы стояли у кромки, не в силах ни шелохнуться, ни что-либо сказать. Это был какой-то кошмарный сон. Фильм ужасов. Первым очнулся от оцепенения один из местных по имени Иван Николаевич: «Крови нет». – «Что?!» – «Крови нет, говорю, ни у кого». – «И что?» «Их не расстреливали, не резали, не кололи. Да и услышали бы мы выстрелы. Как их убили? Потравили газом, что ли?» – «Да ты чё, здесь концлагерь рядом, что ли?» – «Раньше не было». – «Ещё одна странность. Смотри, здесь несколько узкоглазых сверху, два негра, остальные тоже то ли кавказцы, то ли ещё кто… Белых почти нет». – «Боже мой, высшие зачистку проводят!» – выдохнул Эрнст. «Кто проводит, какую зачистку?» – «Высшие». – «Это кто такие?» – «Гуманоиды из высших пространств, инопланетяне». – «А от кого они зачищают?» – «От людей с генетическими мутациями». – «Это от них?» – «Да».

Отойдя от оцепенения, решили обследовать шоссе в сторону, где наши грузовики напоролись на засаду. Шли кустами вдоль трассы часа два. За это время над нами несколько раз пролетали вертолёты, по дороге один раз промчался автомобиль. Ага, вот оно, это место. Грузовики брошены, двери кабин открыты, передняя машина сильно обгорела. Вокруг никого, ни живых, ни мёртвых.

Прометей не был профессиональным пилотом, но этого и не требовалось – посадочный модуль был оснащён автопилотом нового поколения, мгновенно выбиравшим оптимальный путь выполнения команды пилота, параллельно анализировавшим воздушную обстановку вокруг, возможную опасность и прочие факторы, влияющие на принятие решений. Конечно, Семяса мог и не управлять судном, благо профессионалов хватало, но хотелось потренироваться в реальных условиях, надоели тренажёры.