– И что с того? Демонов время от времени нужно спускать с поводка, так что прости, если ты так не кстати нарисовался на их пути.

– Хочешь сказать, что в твоем выбрыке не было ничего личного? Обычная реакция на весеннее психическое обострение?

Если он сейчас же не заткнется!.. И если она сама не прекратит пялиться в его лицо и залипать напряжённым взглядом на его говорящих губах!..

– Я хочу сказать, что не стоит их провоцировать в ближайшем будущем, иначе борода окажется для тебя наименьшей потерей на фоне дальнейшего развития событий.

Ну что за говнюк! Теперь ещё и растягивает их в самодовольной ухмылочке, а её так и тянет стереть с них всю эту поверхностную показушность единоличного хозяина положения! При чём буквально и физически!

– Страшно представить, на что ты вообще способна, особенно после того, как не побоялась вернуться сюда лично и без подстраховки! Настолько переживаешь из-за колечка или из-за предстоящих расспросов от Гарри? Мне казалось Гаррет уже давным-давно у тебя под каблучком. Могла бы просто позвонить и очень вежливо попросить меня вернуть кольцо...

– А ты бы мне его отдал? – она скопировала его прищур и манеру ироничной ухмылки, словно это могло вернуть ему его гребаный залп последних словесных атак.

– Признайся, Джо, ты же сюда вернулась не из-за кольца! – ну это он напрасно! Ещё и демонстративно скользнул взглядом по её поджатым губкам, что-то уже явно себе надумывая.

А она, вместо того, чтобы вспыхнуть от очередного негодования, опять подвисла и... ощутила предательскую тяжесть внизу живота.

Это было очень плохо! Очень и очень плохо!

– Да и брила ты меня явно с каким-то прицелом на будущее. Столько глубокого смысла в каждом слове и действии. Это намного больше, чем засевшая занозой обида какой-то несовершеннолетней девчонки. Признайся, ты же до сих пор ко мне неровно дышишь! Двадцать лет прошло, за столько времени можно было не только забыть, даже имени моего не вспомнить!

– А не многовато ли ты себе навоображал, а, Бауман? – ей хотелось вызывающе хохотнуть прямо в его наглые глаза, но у неё это как-то не особо изящно получилось. Горло как назло предательски пережало, да и сердце попросту взбесилось, не говоря уже о руках и коленках.

– Тогда откуда столько чести моей бороде? Только честно, в каком возрасте ты перестала себе представлять, как меня целуешь (про остальное пока вежливо промолчим)? Последние дни тоже берутся в учет!

О, как же ей хотелось сделать ну хоть что-нибудь! И не только с ним! И она сделала! Вернее попыталась, ведь во многих фильмах (и книгах тем более) подобное действие срабатывало на раз – уткнуться влажными ладошками в его почти высохшую и (чёрт возьми!) прохладную каменную грудь и совершить немощный толчок со всей дури, от которой у неё уже практически ничегошеньки не осталось.

Ага, аж три раза!

– Ах ты...

Он даже не шелохнулся с места. Более того, она прочувствовала под пальцами, как напряглись его упругие мышцы и меньше чем через три секунды она каким-то образом оказалась окончательно им зажатой именно физически! Теперь это выглядело так, словно она его уже почти обнимала, ведь ей ничего не стоило это сделать прямо сейчас. Особенно под давлением его потемневших дьявольских глаз, в которых в буквальном смысле сверкали микроскопические языки адского пламени – медного золота и расплавленной магмы.

– Ни фига я такого себе не представляла! Да я скорее жабу поцелую в своих фантазиях, чем тебя!

– Да иди ты! А что же ты с таким придыханием постоянно поглядываешь на мой рот? – и снова лыбится, как тот самодовольный котяра, перекушавший свежих сливок. А у неё, как на зло, уже практически кончились все резервные силы, тряслись коленки и так тянуло повиснуть на его округлой шейке...

– У тебя разыгралось воображение! – и сказала это в аккурат впившись взглядом в его рот, который почему-то уже был так близко к её лицу, что уже без особого труда задевал её онемевшую кожу и округлившиеся губки теплым дыханием с ароматом... горького миндаля...

– И ты никогда-никогда не мечтала этого сделать, даже пьяной?

– Треклятый сукин сын! Ненавижу!.. – она хотела его стукнуть, вложить в удар своего маленького кулачка все оставшиеся силы. Она почти это сделала! Её ладошки уже сжались в кулачки... но что-то вдруг резко пошло не так. Или его дьявольские глаза посмотрели на неё как-то по другому, либо в её голове что-то неожиданно перемкнуло, и вот уже её руки сами собой быстро тянуться вверх к его плечам, шее, дрожащие пальчики зарываются в мокрые локоны тёмных волос под затылком Баумана... и её саму словно подбрасывает вверх, навстречу этим чёртовым губам! Губам, которые она мечтала попробовать на вкус и осязание бог знает уже сколько лет!

Это сделала не она! Как пить дать, Бауман её загипнотизировал, заставил совершить то, на что бы она никогда не пошла в здравом уме и трезвой памяти! Но это случилось! Как-то, но произошло! Она накрыла его наглый рот собственным и впервые не промазала! И тогда мир вокруг, над и под покачнулся в один беззвучный щелчок пальцев. Сердце, дыхание остановились замертво, но лишь на мгновение, на очень долгое мгновение. Стоило только Рику обхватить её за шею и затылок второй рукой и раскрыть навстречу губы, как её скрутило жгучей спиралью буквально насквозь – долбануло помповым ударом внутри живота, вагины и прямо по шейке матки. Как она ещё не застонала прямо в его рот, особенно, когда его горячий язык скользнул по её пугливой змейке язычка дразнящей игрой искусного соперника, оказавшись у входа в её ротик практически за считанные мгновения.

Боже-боже-боже! Он с таким уверенным, да ещё и знающим маневром перехватил инициативу поцелуя, что следующий вздох ей пришлось делать уже на грани обморока. Тем более, когда он скользнул влажным бархатом своего языка по её пульсирующим губкам, неспешно провёл по краю верхних зубов и вошёл в полость её рта, как неоспоримый завоеватель и полноправный хозяин. И чем глубже он продвигался, сминая её губы своими, тем больнее стягивало вибрирующей спиралью стенки влагалища. Господи, да там буквально всё окаменело, онемело и не взрывалось в судорожных сокращениях бурного оргазма только лишь потому, что Джо не шевелилась нижней частью тела и не сжимала мышцы своей шокированной киски, по которой уже ощутимо стекали первые и весьма обильные капли греховного вожделения.

Какие-то несчастные секунды горячего и запредельно откровенного поцелуя!

– Хватит! – она хотела это выкрикнуть и влепить Бауману очередную оплеуху, вместо чего немощно выдохнула, как тот утопающий, дорвавшийся до спасительного воздуха, и уперлась трясущимися ладошками в каменную грудь напротив, будто могла отпихнуть его на безопасное расстояние от самой себя. Куда там! Она не сумела даже выпрямить локти!

– Заметь, не я тебя поцеловал первым! – ну хотя бы и у него сбилось дыхание, поплыл взгляд и потемнело лицо, не говоря уже о влажных и слегка припухших губах. Чёрт! Он ещё их и облизнул в своей неспешной манере сытого кота.

– И что ты хотел этим доказать? – в эти мгновения она и сама мало что соображала. В голове, по вискам и полуослепшим глазам тарабанила лишь одна свихнувшаяся мысль: "Я только что поцеловала Баумана! Боже правый! Я ТОЛЬКО ЧТО ПОЦЕЛОВАЛА БАУМАНА! И... ХОЧУ ЕЩЁ!"

– То что я ещё ничего не предпринимал со своей стороны, чтобы взыскать с тебя по полной за твой проступок! И, боюсь, одним поцелуем ты явно не отделаешься!

– Размечтался! Ты не сможешь меня заставить!

– Уж что-что... – она не заметила, когда он отпустил её голову и даже слегка отклонился назад, но продолжал удерживать взгляд её глаз своими, как если бы насадил обоих на два невидимых клинка. – А к этому я определенно не буду никого принуждать. Ты сделаешь это сама, по собственному желанию! – лёгкое движение той самой руки где-то внизу, и периферийное зрение задело скольжение большого пятна белого полотенца... кажется... оно только что соскользнуло на пол, к их ногам. И у неё как-то сразу отдало надрывным толчком внутри вагины и по клитору. – Можешь рассказывать байки о том, что ты пришла сюда за кольцом кому-то другому. Сознайся хотя бы самой себе... ты вернулась сюда из-за меня!