Когда Ян, наконец, остался в палате один, к нему заглянул профессор. Молодой человек нехотя оторвался от только что вспыхнувшей бурной сетевой переписки и глянул на вошедшего. Старик неторопливо подошёл к стулу, затем, усевшись, поинтересовался:

— Ну, как, обжился тут?

— Ага! — Ян широко улыбнулся и важно оглядел заставленное техникой помещение, — Живу как взаправдашний космонавт. К тому же ваши медсёстры куда больше похожи на стюардесс, чем на больничный персонал. Такие красотки!

Профессор лишь усмехнулся.

— Я рад, что ты в хорошем расположении духа. Это вселяет надежду.

— Да? А ещё что-то вселяет надежду? — осторожно выдавил Ян.

— Ну… ни плохого, ни хорошего сказать не могу. Идут исследования.

— И всё?

— Пока, да.

Ян разом сник. Опустив голову, он пробубнил:

— Сдаётся мне, отлично вы сочиняете сказки.

— Есть такой грешок. Но знаешь ли, как мне порой хочется разучиться это делать? — профессор прикрыл глаза, словно припоминая что-то далёкое, — Сказки, мечты… Они рождаются в умах тех, кто не выносит реальность. Представь, я часто размышляю над вопросом: если перенести человека в сказку, продолжит ли он мечтать? Будет ли его разум придумывать что-то несуществующее, если всё невозможное станет возможным?

— Какое это имеет отношение ко мне? — в голосе Яна неожиданно прозвучала злость.

Борис Петрович не ответил. Он поднялся, ещё раз окинул взглядом палату и совершенно буднично сообщил:

— Завтра к тебе поселят соседку. Но не беспокойся. Она не будет тебе докучать. Она в глубокой коме.

***

Утром следующего дня в палате Яна действительно появилась новая пациентка. Хотя с первого взгляда понять, что это именно пациентка и вообще человек, было нелегко. Обожающему компьютерные игры Яну процедура вселения соседки больше всего напомнила заход инопланетной капсулы в шлюз космической станции. Ибо движущаяся на невидимых колёсах тележка с больной была полностью опутана проводами, шлангами и навесными мониторами. Сбоку угадывалась башня аппарата искусственной вентиляции лёгких, а также ещё десяток бог знает каких агрегатов. Самой девушки видно не было.

Отложив ноутбук, Ян с интересом наблюдал за подключением невиданного количества разъёмов. Суета медицинского персонала походила на возню техников, обслуживающих болиды Формулы-1. Вот только врачи всё делали неторопливо и основательно. Какие-то приборы перезапускали по нескольку раз, непрерывно названивали техникам, щёлкали тумблерами и что-то разглядывали на мониторах. Шуршание белых халатов, негромкая речь, почти неслышимые шаги по полу — всё это неожиданно быстро надоело привыкшему к тишине Яну. Он уже начал размышлять о том, чего бы сотворить, чтобы поскорее всё это прекратить, когда в палату зашёл профессор. Он подмигнул пареньку и с улыбкой спросил:

— Уже познакомился?

— Ценю ваш юмор, — ворчливо отозвался Ян, — Под ворохом этого оборудования действительно есть человек?

— Совершенно точно. Сейчас всё перепроверим и оставим на её лице только прозрачную маску для дыхания. Её, кстати, зовут Леной.

— Очень приятно, — пробурчал Ян и снова уткнулся в ноутбук.

Борис Петрович не стал говорить Яну, что вчера имел беседу на повышенных тонах с его родителями, которые были шокированы, что их сын будет находиться в одной палате с трупом. Старику пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы убедить строптивую пару, что девушка жива, и что институт не может позволить себе иметь ещё одну столь же оснащённую палату.

Спустя полчаса Ян наконец-то смог насладиться тишиной. Он раздражённо посмотрел на закрытые двери, словно ожидая, что оттуда сейчас выскочит ещё какой-то ушлый медик и развернёт новую шумную деятельность. Но двери были плотно закрыты. И сколько Ян ни прислушивался, но уловить хоть какой-то звук из коридора не мог.

Тишина постепенно вернула гармонию в душу молодого человека, и он уже собрался возобновить сетевое общение, когда вспомнил, что теперь в палате не один. Он повернул голову и впервые посмотрел на профиль соседки. По-детски вздёрнутый носик и слегка пухловатые, усыпанные редкими веснушками щёки не давали повода думать, что ей больше двадцати. Каштановые волосы были подстрижены явно санитарами, а значит девушка была в таком состоянии уже изрядное время.

Непривыкший находится рядом с людьми в таком состоянии, Ян вздохнул, виновато отвёл взгляд и стеснительно буркнул:

— Хороших тебе снов.

Дожидаться ответа было глупо. Молодой человек уже собрался заняться своими делами, когда неожиданно для самого себя выдал:

— Надеюсь, когда-нибудь услышать твой голос.

И всё же как бы Борис Петрович ни убеждал родителей Яна, но с появлением новой соседки жизнь молодого человека претерпела изменения. Нет, несчастная Елена никоим образом его не беспокоила. Девушка по-прежнему лежала застывшей статуей, и только огоньки мониторов сигнализировали, что в её теле ещё теплится жизнь. Но вот в мыслях Яна она постепенно занимала всё больше и больше места. Однажды молодой человек даже поинтересовался у профессора её историей. К его удивлению, старик, сославшись на врачебную тайну, долго отнекивался. Но в конце концов скупо сообщил, что несчастная имеет схожие повреждения нервной ткани, только куда более масштабные.

Эта информация поселила в голове парнишки серьёзные опасения за собственные перспективы. Валяться ослабшим кулём не доставляло особой радости. Но ведь он и в обычном состоянии не свершал спортивных подвигов. Максимум нагрузки — непреднамеренная пробежка при начавшемся ливне или опоздании на лекцию. Остальное же время он точно так же просиживал, глядя в монитор. Правда, домашнее кресло было куда привычнее госпитальной койки. Но даже мрачное будущее прикованного к такому ложу выглядело просто подарком судьбы перед существованием безвольного овоща.

Ян изо всех сил прятал эти мрачные мысли как можно дальше. Но как ни старался, изменившееся настроение выдавало его с головой. И родители тут же сделали единственно возможное предположение о влиянии новой соседки. Отец сдвинул брови и безапелляционно заявил сыну:

— Я сейчас же потребую убрать это из твоей палаты!

Ян вздрогнул. Напугало не столько резкое заявление, сколько коротенькое словцо “это”. Обращение к девушке, как к неодушевлённому предмету всколыхнуло настоящее цунами возмущения. Ян стиснул кулаки, вперил в отца сверкнувшие яростью глаза и со всей серьёзностью заверил, что этого делать не нужно. Суровый родитель, ожидавший от сына слезливых бормотаний, был поражён услышанным. Он удивлённо глянул на жену. Та же неотрывно смотрела в глаза сына. При виде непроходящей красноты материнских очей Яна окатило кипятком стыда. Он бессильно рухнул на подушки, готовый принять любой исход. Но мать лишь тихо сказала:

— Пусть будет, как он хочет.

Услыхав это, Ян не стал сдерживаться и разрыдался.

Вечером того же дня в палату заглянул Борис Петрович. Он степенно уселся напротив, слегка кашлянул и почти официальным тоном выдал:

— Я пришёл выразить тебе благодарность.

— Серьёзно? — удивился Ян, — За Елену?

— Именно. У меня уже не осталось аргументов для уговоров твоей родни.

Ян повернулся в сторону соседки. Он несколько минут молча смотрел на неподвижный профиль. Затем, собрав волю в кулак, вытолкнул:

— Меня ждёт то же самое?

— Прости. Не хочу давать пустых надежд. Я не знаю, что тебя ждёт, — сокрушённо признался Борис Петрович, — Говорю как на духу! И что её ждёт, не знаю тоже. Ваши заболевания неизвестны науке. Потому предлагаю тебе просто забыть об этом.

— Что? — молодой человек удивлённо воззрился на старика, — Что вы имеете в виду?

— Ваш случай — это чистой воды сюрприз. Увы, как ты понимаешь, они встречаются не только в повседневной жизни, но и в классической науке. Потому и относиться к ним нужно соответственно, — видя непонимание собеседника, Борис Петрович поспешил пояснить: — Ты можешь преспокойно идти по улице и получить сосулькой по темечку. Случайность? Именно! Так бывает? Конечно! Но ты же по этому поводу не прекращаешь ходить по улицам.