На сегодняшний же день оружия, холодного и огнестрельного, на улицах развелось полно. После переворота первые пару лет политических границ не существовало, да и сейчас про пограничников редко вспоминают – знаю по армейской службе. Страну заполонили иностранцы, в основном азиаты, в нашем дальневосточном округе это преимущественно китайцы и индонезийцы. До сих пор со стороны Китая прибывает много нелегального оружия по тщательно выверенным торговым каналам, и молодая власть космополитов ничего не может с этим поделать. Да что говорить, даже у меня, сроду не промышлявшего ничем незаконным, дома лежит Матроскин с двумя магазинами и коробкой патронов и американская штурмовая винтовка R-70. Уж не знаю, где ее достал тот хитрож*пый китаец, продававший за бесценок американское вооружение тридцатилетней давности, но оно того стоило. Пожертвовав пять патронов, я пристрелял автомат, и надо сказать, вещь отлично себя показала в точности.
У Базиля, по слухам, вообще целый арсенал убойного лучевого оружия. Самые распространенные и дешевые – это газовые лазеры первого поколения с одноуровневой накачкой на фтороводороде, ужасно ненадежные и перегревающиеся, без автоматики контроля температуры, чаще всего индийского и китайского производства. При слишком частой стрельбе, не давая стволу остывать, и без должного ухода стрелок рисковал взрывом активной среды прямо во время боя. Особенно этим грешат компактные пистолеты кустарного производства, где из-за ограниченности в размерах экономят на радиаторах. Из стандартной армейской комплектации Содружества лучевые пушки одноуровневой накачки убрали еще до моей службы, попользоваться ими я просто не успел, к моему счастью.
Вот, кстати, и Базиль. Я поморщился: придется вступать с ним в разговор, у нас обоюдная личная неприязнь на высоком уровне. Не враг, как говорят, но придушил бы… И сейчас он стоит рядом с Филом, уже стырившего у кого-то сигарету и теперь жадно затягивавшегося индонезийским кретеком1, популярным у портовых иностранцев. Я вошел в облачко сладковато пахнущего дыма.
– Здоров, Гирь! Как дела?
Ммать, Фил есть Фил. Очень многословный по характеру, по «фене» и с кучей слов-паразитов, он выбесит любого в разговоре. Еще, дебил, за американцами повторяет – что за привычка спрашивать ни о чем?
– Всё ровно, Филяк! О чем точите?
– Да так, о пустом, – влез в разговор Базиль.
«А тебя, с*ка, и не спрашивали!!!»
– Понятно. Так, Базиль, мы можем с Филом перетереть кой о чем?
«Только пикни, пад*а!»
– Конечно, – поспешно согласился тот. Видимо, взгляд у меня недобрый.
Базиль быстро убежал к своим, а я пошел с Филом к мелькающему поблизости Семену.
– О! Филяк! Когда это вас успели выпустить? – Сема первый нас увидел, вынырнув откуда-то сбоку.
– Здоров, Сем! Как дела? – вежливый кивок Семена. – Да типа седня утром высадили! Подогнал, короче, «мерин», и вылезает оттуда типа такая вот морда, – Фил характерными жестами показал размеры этой морды, – и ко входу прет. Это, типа, какой-то центровой фраер… ну, короче, полковник какой-то, х*р их разберет, и, короче, влетает через пару минут типа та гнида, что еще лупцевал нас дубинкой вчера, помните?
– Помним, – сдержанно ответил я, медленно закипая, – продолжай.
От милицейского отделения у меня остались не очень приятные воспоминания.
– Ну, короче, подрывается весь в г*вне со страху и впаривает, чтобы мы, типа, быка не пороли и подтерли, что мы…э-э… типа все чичи в уличном замесе подхватили. Ну, с*ка, думаю, встречу тебя как-нибудь в тихом месте и кранты тебе, – сказал он немного по-другому, но некоторые выражения вопреки уличному жаргону будут опускаться. – Ну, короче…
– Ну давай тогда короче! – Сема не выдержал первым.
– Я и так тащу! Не кипишуй, бро! Короче, вымели нас по центру, построили, а я чую, что фраерок-то не фуфлыжный, типа из спецслужб, как бы. Ну я, короче, вытянулся, как в армии учили, он ко мне и подвалил. Короче, спрашивает, типа, кто таков да чем дышу. Ну я типа как на рапорте одним выдохом вытрясываю, типа, «Филипп Эдуардович Городецкий, семьдесят третьего года рождения, сержант в запасе!». Он паскудно так подщерился и типа че-то прошлепал смотрящему. Меня, короче, тут же из строя дернули, и двинул я в передивалку…то есть, переодивалку…то есть…
– Давай дальше! Понятно!
– Ну а че дальше? Ну я зачехлился, ну приканали еще двое левых каких-то зачушенных, ну вывели типа на улицу. Потом, короче, в бабон посадили, и нам бомбила за баранкой типа чешет, чтобы мы не сачковали и всё по пучку будет…
В этот момент двери Центра раскрылись, и на приподнятую на метр сцену перед площадью предстал сам кос-полит управляющий Северо-Восточным Округом агломерации Владивостока, неофициально прозванный за упитанные габариты Кабаном. За ним гуськом из дверей потянулись «кабанята» – его многочисленная свита из секретарей, замов и других кабинетных паразитов космополитического общества. Управляющий прошел к трибуне, поправил микрофон и начал речь.
– Сограждане! Перед нашей страной…
– Ну-у заладил, свин! Филяк, что дальше-то было?
– Ну, короче, притаранили нас куда-то типа в центр, брякнули поменьше светить моргалами и жухать прямиком в отделение. Какое там нах*р отделение?! Это не обычный гадильник мусорской, а бл*, управа янычаров!
– …и сегодня, в час великой нужды, мы не преклонимся пред захватчиками… – тем временем раздавалось с трибуны.
С интересом я наблюдал, как вытягиваются от безнадежности лица у окружающих парней, как перестали щебетать и вилять задницами девицы. Кабан это воспринял как хороший знак, что у него получается впечатлить толпу, и с удвоенной силой «накачивал» в микрофон.
– …ну, короче, гайнули нас до срока, тока сбрякнули обязалово прикандыбать сюда, а то, типа, махнете срок мотать в дальник на Титан. Так что, короче, пацаны, это вам не из гадиловки свинтить! Шухер типа не на шутку поднялся, раз безопасники впряглись…
– Почему сразу госбезопасность? Мало ли…
– Бл* буду, там янычары филина при мне шерстили!
– Да че ты так! Откосим, че раньше не косили что ли? – Сема жизнерадостно хлопнул Фила по спине.
– Да не, Сем, сейчас серьезно, – проговорил я. – Послушайте, что Кабан говорит.
Кабан тем временем уже нес полную ахинею, тем не менее благозвучную для окруживших его полукругом «кабанят». Замы стоят с красными рожами, надувшись как индюки от важности, впечатленный речью секретарский девичий «цветник» прихлопывает в ладоши на резких фальцетах своего босса.
– …во имя всеобщего равенства мы должны помочь нашим собратьям отбиться от коварного врага, жестокого и кровожадного! Наши братья находятся в опасности, они защищаются от врага, подобного Западу в Третьей Мировой Войне, ибо только варвары готовы сжечь родную планету в огне атомных взрывов! Так поможем же мирным людям, спасем их от кровавой тени полного разрушения!..
И вдруг случилось нечто, отчего над площадью повисла оглушающая тишина.
– …а самих себя им слабо защитить? Мы че, дохнуть ради них должны?!
Прерванный на полуслове Кабан замер, пытаясь сообразить, как реагировать. Краем глаза я заметил, как сбоку от сцены выскочили массивные люди в черном и кинулись в толпу искать смельчака, дерзнувшего перебить кос-полита управляющего.
– Я понимаю, вы все настолько шокированы таким дерзким нападением этих террористов на беззащитных людей, что не можете себя полностью контролировать, – наконец через пару секунд продолжил Кабан. – Но прошу вас, молодые люди, держите себя в руках! – и теперь пошел его официальный тон, который я слышал не раз по головизору на партсобраниях космополитов. – Все, кто не придет вовремя в отделы мобилизационной подготовки, отправятся в ссылку на Титан на исправительные работы! По трибуналу, как военные преступники!
Толпа возмущенно загудела. По горячим сводкам СМИ, постоянно орущим по головизору, с Титана ежемесячно прилетает космолет, битком набитый цинковыми гробами «рабочих», обустраивающих спутник Сатурна для жизни. Добровольно работать туда никто не собирался с самого старта программы по терраформированию Титана, поэтому тридцать-сорок лет назад, еще при России, там организовали колонии-поселения для каторжников. Отправиться туда в ссылку равнозначно смертному приговору, введенному космополитами после переворота. Только мучиться подольше придется.