Внутри шатра было темно, поэтому на огромном раскладном столе горела высокая керосиновая лампа. Рядом с ним стояли двое мужчин в военной форме и оживленно о чем-то спорили. Тот, что выглядел постарше, стоял в полусогнутом состоянии, уперевшись руками в стол. Его лицо, испещренное большим количеством морщин, не столь длинными, сколь глубокими было хмурым, но не отталкивающим.

Молодой парень рядом с ним старался как можно сдержаннее донести информацию до командира, но, видимо, ситуация была близка к конфликту, что могло печально закончится для младшего по званию. Хотя оба мужчины говорили на тилийском, известном своей замысловатой грамматикой, даже Нулара смогла распознать слово “Фракция”.

Сопровождавший девушек лейтенант извинился за беспокойство, подошел к военачальнику и кратко изложил причину визита. Глаза мужчины резко расширились и устремились на пленных.

— Которая из них? — угрюмо поинтересовался командир на своем родном языке.

— Та, что высокая, — ответили ему.

Мужчина вышел из-за стола и еще раз недоверчиво оценил взглядом принцессу.

— Это самозванка, — в конце концов, с полной уверенностью заключил он, — Женщины из рода Фантомвулф обладают исключительными белыми волосами. Какая жалость, маскарад не удался. Бросьте их к остальным, но сперва допросите.

Он развернулся и направился обратно, чтобы продолжить общение со своим подчиненным. Остальные солдаты поспешили выполнить приказ.

— Что… что он сказал? — занервничала Нулара, когда ее грубо схватили за предплечье.

— Контр-наступлениями вы войну не остановите, — вдруг воскликнула Галатея на тилийском, — Ваш подчиненный прав. Продолжив наступление на север, вы только потеряете своих людей.

— Молчать! — рявкнул на нее лейтенант, за что получил от принцессы страстный удар под дых.

— Пока вы не остановите действия Фракции, будет страдать и ваш, и наш народ, — продолжила девушка.

Другой солдат дернул ее за веревку, пытаясь поскорее выволочь из шатра, но военачальник приказал ему остановиться. Мужчина снова приблизился к Галатее.

— Хорошо говоришь по-нашему. Где научилась? — спросил он, глядя на нее сверху вниз.

— Я наследница клана Фантомвулф. Меня с рождения пичкали всевозможными иностранными языками.

— Не нравится мне твой ледяной тон. Принцесса значит? Чем докажешь кроме знания тилийского?

— Сэр, мы нашли в ее вещах вот это, — вмешался только прибывший в шатер салага. На вытянутых руках он держал меч Галатеи.

Военачальник аккуратно принял его в свои руки и смог разглядеть герб королевской семьи на рукояти.

— А это что еще за побрекушка? — спросил мужчина, глядя на сапфировый кулон, — Кто на оружие вешает драгоценности? Ну и вычурность.

— Так вы выслушаете меня или как? — не выдержала Галатея. Этот старик в погонах был отличным представителем своей нации. Неторопливый, нерешительный, с лицом, напоминавшим отдыхающего на солнышке питона. Именно такими были большинство тилийцев. Зато они почти никогда не принимали поспешных решений.

Спустя пару минут руки девушек были свободны. Им предложили присесть за стол и выпить горячего чаю, чтобы согреться. Также им принесли сменную сухую одежду. Мужскую.

— Значит, говорите, на вас охотится Фракция, — задумчиво проговорил военачальник, вглядываясь куда-то в угол шатра.

— Поймав меня, они заставят мою мать отказаться от престола, а затем убьют нас обеих, навсегда искоренив наш клан. Эпохе королей придет конец. Настанет эпоха Фракции. А война им нужна для того, чтобы объяснить ею свои преступные действия по отношению к королевской семье, — распиналась Галатея. Время от времени девушка с беспокойством поглядывала на свою подругу. Нулара была бледной и невероятно подавленной исчезновением Ральфа. Губы дрожали. С кончиков волос все еще капала вода. И пустой, отрешенный взгляд. Видеть всегда улыбающуюся и энергичную Нулару в таком состоянии было мучением. Казалось, ей все равно на происходившее вокруг. Сначала ее отец, теперь любимый человек. Череда потерь вот-вот должна была сломать ее изнутри.

— Ваша история звучит правдоподобно, — отвечал военачальник, — Но в ней не хватает одной детали. А как быть нашему народу, втянутому в ваши политические разногласия? Мы не хотели этой войны. Долгое время мы лишь защищали свои земли, не желая сражаться с давним союзником. Но теперь наша тактика изменилась. Теперь ваша очередь защищаться.

— Что вы хотите этим сказать? Намереваетесь вести войну до победного?

— А как иначе? Мы, тилийцы, мирный народ. Но когда нам угрожают, то готовы показать свои клыки в ответ.

Последовало минутное молчание, на фоне которого отчетливо стал слышен стук зубов Нулары. К чаю она так и не притронулась, оставив его остывать на прежнем месте.

— А что по этому поводу говорит ваш король? Ему нравится смотреть на то, как изо дня в день гибнет его народ? — возобновила диалог Галатея.

— Наш король сейчас тяжело болен. На данный момент самое главное для него — бороться за собственную жизнь, — лицо военачальника выглядело беспристрастным, словно ему на самом деле было глубоко плевать на здоровье короля, — Думаю, наш разговор исчерпал себя. А что касается вас, принцесса, уверен, что Фракция пойдет на уступки, если я предложу ей вас в качестве выкупа, — с этими словами мужчина окликнул солдат, дежуривших у входа, — Отведите их в ангар для пленных. И проследите, чтобы они были в некотором отдалении от остальных. Не стоит смешивать породистых лошадок со свиньями.

Принцессе и ее подруге повезло больше, чем остальным. Они сидели не на голой земле, а на небольшом стоге сена, принесенном специально для них. Им даже выделили шерстяное одеяло одно на двоих. В глазах лунастерских пленных читалась зависть и неприязнь. Они были так близко — на расстоянии пяти шагов, но в то же время далеко, прикованные цепями к одной общей перекладине. Один из солдат собрал в пересохшем рту остатки слюны и плюнул в сторону девушек. Вязкая слизь не долетела каких-то пару сантиметров.

— Чертовы бабы! Небось, успели отдаться тилийцам ради одеялка-то, — прошипел плевавший, звеня цепями.

Галатея не стала отвечать. Вместо этого она лишь крепче обняла Нулару, стараясь укрыть ее обнаженные ноги.

Близилась ночь. Во избежание побега надсмотрщиков стало вдвое больше. В лагере тут и там загорались костры, слышался смех и тихий говор тилийских солдат. В реке плескалась рыба. И все эти звуки постоянно сопровождались звоном цепей, резавшим уши каждый раз, когда кто-то из пленных пытался сменить позу. Некоторые, пытаясь уснуть, не выдерживали и раздраженно ругали своих чрезмерно подвижных братьев по несчастью.

После полуночи стало тише. Большинство солдат спали, бодрствовали только постовые. Воспользовавшись тишиной и тем, что надсмотрщики решили отойти в сторонку пошептаться, Галатея тоже решила заговорить с Нуларой, которая какое-то время тихо плакала, а теперь, когда слезы закончились, вновь смотрела в никуда.

— Эй, Лара. Ты же понимаешь, что нам нельзя здесь оставаться? Утром нас отправят к Фракции.

Девушка кивнула, но продолжила молчать. Принцесса была рада, что она хотя бы уже может ее слушать.

— В отличие от мужчин, у нас веревки, а не цепи. Если обратиться, можно ее перегрызть.

Нулара подняла на нее немного оживившийся взгляд.

— Разве вам не ставили клеймо? — спросил вдруг кто-то из пленных, но в темноте трудно было понять, кто именно. Видимо, незнакомец услышал слова Галатеи.

— Кто говорит? — спросила принцесса, как можно тише.

— Я, — зазвенели цепи напротив.

— О каком клейме ты говоришь?

— Об этом, — в маленьком ореоле света, оставляемом на земле догорающим факелом, показалась чья-то грязная босая стопа. Над косточкой был заметен красный шрам, словно после ожога. По форме он напоминал древнюю руну, — Его поставили всем нам. Теперь мы никогда не сможем обратиться.

— Я сожалею, — искренне посочувствовала Галатея после некоторого молчания. В ответ послышалось лишь сопение носом, словно собеседник сдавленно и печально смеялся. Нога вернулась во тьму, — Но мы должны попытаться сбежать. На кону не только наши жизни.