– Дейл, правильно?

– Да, – остановившись, отозвался он.

– Ты впечатлил меня своими знаниями по истории, – по-доброму усмехнулся мистер Конант и отложил стопку бумаг на стол. – Послушай, я вижу, что ты умный парень, и ты добьешься больших успехов, если… сосредоточишься на учебе. Насколько я могу судить, эти ребята – не самая подходящая для тебя компания.

– Откуда вам знать? – грустно усмехнулся Дейл. – Вы здесь первый день.

– Не нужно много времени, чтобы понять это, – спокойно возразил ему мистер Конант и, обойдя свой стол, прислонился к нему поясницей. – Дело твое, конечно же, но… Не закапывай свой талант в угоду чужому тщеславию.

– Не все так просто…

– Понимаю, да, – покивал преподаватель и улыбнулся, отчего напряженность в их разговоре пропала. – Знаешь, что? Я подумываю организовать дополнительные занятия по вечерам для тех, кому история особенно интересна. Приходи завтра после ужина. Я приготовлю интересные темы для обсуждения. Можем также начать какой-нибудь проект, если тебе это интересно.

– Да, с удовольствием, – с благодарностью ответил Дейл. – Я приду.

– Ну что же, тогда до встречи.

Ступая по коридору, Дейл впервые за долгие месяцы чувствовал, как легко и спокойно у него на душе. Он снова ощутил себя самым обычным парнем, которому нравится учиться, вечерами в кресле читать книги и ни о чем не заморачиваться.

***

Позабыв все свои сомнения о том, что она не сможет вписаться в здешние порядки и окажется белой вороной, в первый учебный день Ивейн стала звездой выпускного класса. На уроке литературы она наизусть пересказала отрывок из «Ромео и Джульетты», получив восторженный отзыв преподавателя.

Лекция по этикету и эстетике тоже ознаменовалась ее маленьким триумфом – она с легкостью продемонстрировала классу, как танцевать менуэт, о чем знала благодаря посещению танцевального класса в Сандерленде. Даже на химии она с уверенностью смешала все реагенты, получив заданный раствор и заодно оценку «отлично».

Преподаватели были от нее в восторге. Габриэль неустанно толкала ее локтем в бок, призывая вызваться отвечать, а вот Эллисон полыхала от злобы. Прежде всеобщее восхищение вызывала она, и никто не смел посягать на эту роль.

Разве что Габриэль, но их соперничество давно уже было в порядке вещей, и никто не воспринимал их врагами. Габриэль была старостой и формальным лидером. Она напоминала всем о правилах, делала объявления от имени администрации, заставляла участвовать в школьной деятельности, курировала кружки и следила за порядком.

Эллисон же была неформальным лидером, скорее даже харизматическим. В ее власти была школьная мода, сплетни, личные проблемы девушек вроде дележки парней и социальных ролей, а также решения о том, кого возвысить в школьной иерархии, а кого дружно раздавить.

У каждой была своя вотчина, и девушки никогда не переходили эту своеобразную границу. Это сохраняло хрупкое равновесие сил. Но за одно лишь утро Эллисон подвинули с занимаемого ею пьедестала школьной звезды. Ивейн с ангельской улыбкой и невинным взглядом небесно-голубых глаз буквально растоптала ее, доказав, что может сиять куда ярче.

На небосклоне «Мелвилла» зажглась новая звездочка, и все это почувствовали. На обед Ивейн и Габриэль шли в окружении восхищенных одноклассниц, которые всячески пытались снискать их расположение и заслужить право дружбы. Разумеется, Эллисон не могла так просто смириться с этим.

Лишившись значительной части своей свиты, она появилась в обеденном зале в компании двух верных подруг – миниатюрной блондинки Кэрри Лайерс и статной брюнеткой Изабель Тоди, которые старательно копировали ее стиль и даже манеры. У всех троих волосы были уложены идеальными голливудскими локонами, под укороченными юбками виднелись ажурные колготки, а еще они носили одинаковые кулоны в виде цветка розы и шпильки.

– Она идет сюда? – Габриэль, накладывая себе на тарелку картофельное пюре, скептически приподняла одну бровь. – Сильно же она отчаялась, раз начинает с объявления войны на глазах у всех.

– Войны? – запнувшись, переспросила смущенная Ивейн. – О чем ты говоришь?

– Обычно она пакостит тайком и не опускается до прилюдных ссор, чтобы показать, что она вообще не беспокоится о своем месте в собственной же иерархии.

– Ивейн, я захотела лично поздравить тебя с блестящим дебютом, —манерно заговорила Эллисон, остановившись возле них. – Признаюсь, ты меня удивила. Ты оказалась куда умнее, чем кажешься на первый взгляд.

– Беннет, твои попытки испортить нам настроение бесполезны, – вступилась за подругу Габриэль. – Оставь ее в покое.

– Ты не сможешь вечно прятаться за надежной спиной нашей старосты, – с многообещающей усмешкой произнесла Эллисон и наклонилась к самому лицу сжавшейся Ивейн. – Будь осторожна.

Габриэль на это лишь закатила глаза, но Ивейн стало не по себе – слишком много затаенной злобы прозвучало в голосе Эллисон. И она ощущала в ней эту ядовитую желчь, которая наверняка толкнет Эллисон на опасные выходки. Она не успокоится, пока не изведет ее и не докажет всем, что это она – королева.

– Не бери в голову, – попыталась успокоить ее Габриэль. – Она тебя не тронет, зная, что я рядом.

– Спасибо за это, – Ивейн попыталась улыбнуться, но вышло неубедительно. Ей было страшно. – Я рада, что у меня есть ты.

На последний урок физкультуры Габриэль пойти не смогла – у нее было освобождение от занятий по медицинским показаниям. И мрачное обещание Эллисон начало исполняться неумолимо скоро. С местью она, очевидно, не затягивала. Уже на разминке Ивейн поняла – что-то назревает. Делая в общем кругу упражнения для разогрева мышц, Эллисон перехватила ее взгляд и с улыбкой подмигнула, а ее приспешницы Кэрри и Изабель со злорадными улыбками переглянулись.

Когда они закончили, преподаватель по физкультуре отправил их пробежку по парку вокруг кампуса. Для начала сентября погода стояла слишком холодная и промозглая. Ивейн пожалела, что надела такой тонкий свитер. Но пока она бежала по осеннему парку, то постепенно согревалась. Ее мысли блуждали с одной незначительной мелочи к другой. До тех пор, пока она не заметила что-то темное за густым кустарником, растущим возле дорожки.

Ивейн неуверенно остановилась и, пытаясь восстановить дыхание после бега, огляделась с недобрым предчувствием. Никого. Наверняка ей не стоило этого делать, но Ивейн не смогла побороть некстати проснувшееся любопытство. Она осторожно приблизилась к кустарнику, и нечто темное шевельнулось под его ветками. Девушка отпрянула в испуге, но после пригляделась и нервно хохотнула. Это была всего лишь черная кошка.

– Какая красавица, – с облегчением воскликнула Ивейн и отодвинула ветки, чтобы погладить ее. – Иди сюда.

Но кошка была с характером и, громко зашипев, бросилась наутек. Ивейн вздохнула и, посмотрев ей вслед, продолжила бег. Она и так задержалась. Когда она прибежала к стадиону, весь класс уже был в сборе. И все уставились на нее так, словно обвиняли ее по меньшей мере в государственной измене. Мистер Донован, преподаватель физкультуры, вышел из толпы возмущенных студенток и почему-то показал ей кулон в виде цветка розы на золотой цепочке.

– Мисс Ридли, вам знакома эта вещь?

Ивейн в непонимании покосилась в сторону надменной Эллисон, которая стояла, сложив руки на груди, и смотрела на нее свысока.

– Да… – пролепетала Ивейн. – Это… Кажется, этот кулон принадлежит Эллисон.

– Тогда почему его нашли в вашем шкафчике? После того, как Эллисон заявила о пропаже кулона, нам пришлось проверить все шкафы в раздевалке. Ведь вещь весьма дорогая.

В испуге округлив глаза, Ивейн даже не знала, что на это ответить. Ученицы наблюдали за ее позором как жадные до зрелищ средневековые люди, которые приходили на плаху, чтобы насладиться чужой казнью. Только что она была зажегшейся звездой, а теперь – изгой и объект насмешек.

– Нет, я не… Я не знаю, как он там оказался.

– Да неужели? – вознегодовала Эллисон. – Ты была в раздевалке, когда я сняла кулон и убрала его в свой шкафчик. И ты осталась там последней. А когда я вернулась после пробежки, то мой шкафчик был открыт, а кулон пропал. Думаешь, он сам мистическим образом переместился в твой шкафчик?