– Да пошел ты.

Разумеется, Кэл сказал это шутливо. Он держался, как лучший друг Марлона, но все знали, что их отношения не были равными.

– …В заключение еще раз поздравляю вас всех с началом нового учебного года, – наконец, мистер Бинс сжалился над измучившимися учениками и свернул свою речь. – Удачи вам. Теперь можем приступить к праздничному об…

– Позвольте и мне сказать пару слов, мистер Бинс.

Марлон перестал играться с вилкой и чуть прищурился, а Кэл простонал и уронил голову на сложенные на столе руки, когда директриса «Мелвилла» подошла к трибуне. Мисс Рэй была слишком молода для такой должности – всего-то тридцать с небольшим. И слишком хороша собой. Ее присутствие часто порождало невольное волнение среди студентов. Но сейчас оно было несколько иного рода.

– Я хочу поприветствовать всех, кто прибыл для продолжения обучения в нашей школе, – начала говорить мисс Рэй, стоя перед сотнями взглядов в черном облегающем платье. – Мистер Бинс уже обратил ваше внимание на необходимость следовать школьным правилам. Я считаю своим долгом подчеркнуть, что в этом году администрация обеих школ будет куда строже к нарушителям. Всем известно, что случилось в прошлом году…

– Мисс Рэй, возможно не стоит упоминать об этом? – попытался остановить ее мистер Бинс.

– Ученица «Мелвилла» Спенсер Рэй и моя племянница была обнаружена мертвой. Расследование этого дела велось на протяжении всего лета, но оно было закрыто за неимением улик и доказательств. По официальной версии полиции она покончила с собой. И я не хочу, чтобы вы в это верили.

По залу пробежалась волна испуганных и возмущенных перешептываний. Марлон заиграл желваками и пронзил Дейла красноречивым взглядом, а Кэл нервно поерзал на стуле.

– Мисс Рэй… – бедный мистер Бинс не знал, как подступиться к ней. – Я не думаю, что…

– В виду этого ужасного происшествия контроль за учениками будет многократно усилен, – неумолимо продолжала она. – Новые правила устанавливают комендантский час и запрет на покидание своих комнат после отбоя. Также каждый студент может в любое время обратиться ко мне, мистеру Бинсу или школьному психологу за помощью, если будет в ней нуждаться. Помните, что безопасность каждого из нас в наших руках. Мы не можем позволить повториться подобному.

– С-спасибо за ваши слова, мисс Рэй, – мистер Бинс легонько отодвинул ее от трибуны и нервно улыбнулся собравшимся. – А сейчас, наконец, приступаем к обеду! Приятного всем аппетита.

– Какой к черту аппетит после того, что она наговорила? – проворчал Кэл и зло воткнул вилку в тушку индейки.

– Думаете, она что-то знает? – тихо спросил Дейл, проследив за тем, как мисс Рэй садится за преподавательский стол и надменно оглядывает учеников, словно подозревая каждого в смерти своей племянницы.

– Смотрю, ты уже в штаны наложил, – злобно ответил Марлон и с невыносимой манерностью чуть закатал рукава рубашки перед началом обеда. – Если будешь так дергаться, о том, что ты сделал, узнают все.

– Я сделал?! – яростным шепотом возмутился Дейл. – Это вы…

– Ты сам заткнешься или мне помочь тебе? – прорычал Марлон и, спохватившись, когда некоторые за столом а него покосились, почти ласково добавил: – Держись нас, и беспокоиться будет не о чем. А теперь, будь так любезен, позволь мне поесть.

Дейл поглядел на Кэла, надеясь, что хоть он согласится с ним в его опасениях, но тот, активно работая челюстями, только послал ему хмурый взгляд через стол.

Медленно выдохнув, стараясь успокоиться и взять себя в руки, Дейл без всякого аппетита вывалил себе на тарелку два куска тыквенного пирога, забыв, что терпеть его не может. Ему хотелось выть от досады и рвать на себе волосы. Какого черта он вообще с ними связался?!

Хотелось найти машину времени, отправиться в прошлое и набить самому себе морду, чтобы и не думал вестись на уловки проклятого Марлона Тейджа. Или, может, переместиться в день смерти Спенсер и сделать все иначе. Он ведь мог бы тогда… Нет, хватит об этом, иначе он окончательно рехнется. С побагровевшим от досады лицом Дейл отправил в рот кусок пирога, заставляя себя ни о чем не думать.

Плюхнув чемодан на свою кровать, Дейл с громким “вжик” расстегнул молнию и откинул крышку. Рубашки, свитера и брюки были аккуратно сложены в ровненькие стопки. Переложить их в комод не заняло много времени. А вот с книгами пришлось повозиться.

Пока он по привычке расставлял книги на полках в алфавитном порядке, его сосед по комнате Ирвин Бабблс вертелся перед зеркалом в дурацком смокинге. Он был велик ему размера на два и смотрелся так, будто он стащил его из антикварной лавки.

– Что скажешь? – спросил Ирвин, обернувшись на Дейла. – Чего-то не хватает, да?

– Может, цилиндра? – пошутил Дейл, коротко обернувшись на него и продолжив расставлять книги.

– Я выгляжу, как идиот, – страдальчески вздохнул Ирвин и прямо в смокинге ничком упал на кровь. которая выразила протест громким скрипом пружин.

– Где ты откопал этот раритет?

Ирвин перевернулся на спину и стал, как часто бывало, бросать теннисный мячик в потолок. Этот стук до жути бесил Дейла.

– Этот костюм принадлежал моему дедушке. Его в нем хотели похоронить, но бабушка припрятала костюм на чердаке как память о нем, и в итоге… мама отдала его мне.

– Ты знаешь, как странно это звучит? – хмыкнул Дейл. – Зачем тебе смокинг?

– А в чем ты собираешься идти сегодня на Вечер Открытия? В джинсах и майке?

– Пошел бы так, будь моя воля. Но придется в брюках и рубашке.

– Даже так ты будешь смотреться прилично, а вот я…

Дейл не стал спорить. Ирвин Бабблс был пухлым, краснощеким и неуклюжим. Он вечно спотыкался, терял вещи, путал чужие имена и одевался как попало. В школе его считали чудаком и сторонились, но его это ничуть не волновало. Он иногда и не понимал, что над ним смеются.

– Помнишь, в прошлом году мы пришли на Вечер Открытия вместе? – а еще он часто ударялся в ностальгию. – Никто нас тогда не знал, и мы никого не знали. Сидели на бортике фонтана во внутреннем дворе и пили сок из бумажных стаканчиков, которые умыкнули из зала.

– Да уж, веселились во всю, – саркастично протянул Дейл.

– А в этом году ты появишься в компании самого Марлона Тейджа.

Дейл вздохнул, потому что зависть в голосе соседа его покоробила. Знал бы он, какова цена этой «дружбы». Закончив с книгами, Дейл подошел к окну и выглянул в него. Небо было свинцово-серым, лил дождь. Погода, от которой и без того плохое настроение стало совсем паршивым.

– Кстати, ты уже видел новенькую?

– Что? – переспросил задумавшийся Дейл.

– Кажется, ее зовут Ивейн.

– Нет, не видел, – рассеянно ответил он. – Я пропустил ужин.

– Мне показалось, что она похожа на русалку.

Приподняв брови, Дейл скептически покосился на Ирвина, который в очередной раз сморозил какую-то чушь.

– Признаться, это тревожит…

***

Пройдясь расческой по светлым волнистым волосам, она отложила ее на комод под зеркалом и, поглядев на свое отражение, прикоснулась к покоящемуся на груди кулону в виде ракушки. Подарок матери, от которой остались лишь он и смутные детские воспоминания.

– Откуда ты говоришь приехала?

Ее соседку по комнате звали Габриэль Вэнс. Ее отец был французом с английской фамилией, а имя принадлежало его матери, но сама Габриэль призналась, что во Франции не бывала ни разу и мало знает о своей родне за Ла-Маншем. Говорила она с выраженным британским акцентом и порой слишком быстро.

Габриэль все делала быстро. Энергия в ней била ключом – нет, даже неистово фонтанировала. Может, поэтому она успевала учиться по всем предметам на «отлично», возглавляла студенческий совет и была старостой выпускного класса.

Выглядела она мило, но неброско – невысокая и худая, с бледной кожей и веснушками на носу, прямыми каштановыми волосами и невыразительными серо-зелеными глазами. И одевалась она, мягко говоря, консервативно. Что и говорить, на Вечер Открытия она намеревалась пойти в простой сиреневой блузке, застегнутой на все пуговицы, и в классической серой юбке-карандаш.