– Смотритель оставлял послания Кэрри? – переспросила Габриэль. – Я об этом не знала.

– Она рассказала только мне и Изабель. Кажется, она нашла мертвого голубя в своей кровати, и на нем тоже была ее фотография. А в другой раз она обнаружила письмо в своем учебнике. Но не рассказала, что в нем было. Правда, потом две недели ходила, как сомнамбула. И на этом все. Может, ему стало скучно играть с ней? Вот он и отстал.

Габриэль промолчала, пытаясь сопоставить факты. Но пока они никак не складывались в цельную картину. В цепочке событий не хватало еще очень много звеньев.

Этот на удивление содержательный разговор с Эллисон нисколько не изменил отношения Габриэль к ней. Но она совсем немного смягчилась к ней, когда поняла, что та не замешана в этих пугающих событиях с убитыми животными и жуткими фотографиями. Правда, кое-что все-таки не давало ей покоя…

– Беннет, на завтраке ты… упомянула о каких-то тайнах, из-за которых меня якобы могут исключить. Что ты имела в виду?

Эллисон улыбнулась этой своей безмятежной улыбкой и выразительно на нее взглянула.

– Ты ведь поняла, о чем я, Вэнс.

Габриэль испытующе смотрела на нее в течение целой минуты, но Эллисон спокойно выдержала ее взгляд – она не лгала.

– И как ты это узнала?

– Довелось однажды услышать ваш доверительный разговор с ныне усопшей Спенсер, – Эллисон снова принялась манерничать, говоря этими невыносимо высокопарными фразами. Наверное, ей казалось, что это подчеркивает ее аристократичность. – Вы, правда, были не очень-то осторожны и выбрали для этого разговора не самое подходящее место. Знаешь ли, тайны, озвученные в женском туалете, недолго остаются тайнами.

– И ты молчала все это время? Почему?

– Опытный игрок всегда придерживает в рукаве несколько козырей. Мало ли, когда они могут понадобиться.

Габриэль с зудящим в груди беспокойством повернула голову к окну, по которому стекали дождевые капли. Думая, что с этим делать, она непроизвольно прикусила нижнюю губу. Хотя что тут поделаешь? Она на крючке. И в паре шагов от пропасти под названием «прощай, Гарвард».

– Знаешь что, Вэнс? – в голосе Эллисон прозвучали азартные нотки, и это не предвещало ничего хорошего. – Я дам тебе возможность отыграться. Мы с тобой заключим сделку. И, если ты победишь, я, так и быть, избавлюсь от доказательств твоей преступной неосмотрительности.

– А у тебя есть доказательства?

– Я, по-твоему, идиотка? У меня есть видеозапись, на которой прекрасно видно, кто и кому признается в… столь любопытном обстоятельстве. Могу прислать тебе копию, чтобы ты убедилась.

– Ну и что еще за сделка? – напряженно спросила Габриэль. – Только без глупостей, прошу тебя.

– Ну что ты? Какие могут быть глупости, когда дело такое серьезное? – насмешливо отозвалась Эллисон и сделала вид, что призадумалась. – Кажется, за всю жизнь ты встречалась только с одним парнем? С тем скучным ботаником с непроизносимой фамилией.

– Да, я встречалась только с Дереком Халфшертером. Тебе какое до этого дело?

– Боже, как ты сумела выговорить это с первого раза? – веселилась Эллисон, чувствуя, что ситуация находится полностью в ее власти. – Да уж, опыт небогатый. Так и быть, я помогу тебе наладить личную жизнь. Тебе это не повредит. Может, ты станешь чуточку менее занудной?

– Беннет, я же просила без глупостей!

– Условия ставлю я, ты не забыла?

Терпеливо вздохнув, Габриэль ждала, когда она, наконец, поставит эти свои условия.

– Я могла бы свести тебя с Харди, но это слишком скучно, учитывая, что он волочится за тобой с начальной школы. Нет, нужно что-то посложнее. Например… – Эллисон аж вся засияла, отыскав нужный вариант. – Мистер Конант, новый преподаватель истории. Я слышала, что он чудо как хорош. И не женат. Завтра у нас первый урок у него. Вот и познакомитесь.

Габриэль никак не ожидала услышать это имя и смотрела на нее совершенно бестолково.

– Ты вообще как, в порядке? – возмутилась она, покосившись в ту сторону, где должна была находиться миссис Дженкинс. Ее же удар хватит. – Он преподаватель!

– В этом вся пикантность, – Эллисон нисколько не смутилась. – И учти – мне нужны доказательства. Фото из постели, пожалуй, подойдут.

Голова Габриэль, казалось, вот-вот взорвется от праведного гнева и потрясения. Какая еще к черту постель?!

– Нет, это просто… безумие! Ты с ума сошла?! Я ни за что на это не подпишусь.

– Ну что же, дело твое, – равнодушно пожала плечами Эллисон. – Тогда можешь забыть о распрекрасном Гарварде. Да и о Мелвилле, впрочем, тоже. Я больше тянуть не стану. Завтра же и ознакомлю мисс Рэй с видеозаписью.

– Беннет, ну пожалуйста! – Габриэль была готова даже на мольбы. – Что-угодно, но только не… это.

– А у тебя какие-то проблемы с «этим»? – Эллисон специально выделила последнее слово.

Габриэль закрыла пунцовое лицо ладонями и сидела так пару минут, готовая или расплакаться от собственного бессилия, или снова вцепиться в волосы этой изощренной мучительницы.

– Ну так что мы решили? – Эллисон теряла терпение и потому усилила хватку. – Или испугалась, что не справишься? Еще вчера я и сама была бы в этом уверена, но сегодня ты меня удивила. При желании ты можешь выглядеть… ну, как женщина. Если постараешься, то мистер Конант вполне может польститься на твои сомнительные прелести.

Разумеется, Габриэль хотелось просто взять и послать ее куда подальше, забыв обо всех манерах и моральных принципах. Но она понимала, что Эллисон не бросалась пустыми угрозами. Она в самом деле готова от нее избавиться, ведь сегодня утром она сама грозилась сделать с ней то же самое. Эллисон всегда нападала первой, если чувствовала, что ее хотят уложить на лопатки.

– По рукам.

– Вот и отлично, – победно усмехнулась Эллисон. – Крайний срок – вечеринка в честь Хэллоуина. У тебя пара месяцев. Этого более, чем достаточно, чтобы охомутать одинокого молодого преподавателя.

– Боже… – в изнеможении выдохнула Габриэль и встала из-за стола, чтобы отнести уже изученные документы на место. Нужно было освободить место на столе. – Миссис Дженкинс, куда это поставить? – громко крикнула она.

Тишина.

– Миссис Дженкинс?

Эллисон обернулась, удивленная, что та не откликается. Габриэль зашла за стеллаж с кипой документов в руках и, спустя несколько секунд напряженной тишины, она вдруг коротко взвизгнула.

– Ну что еще там? – проворчала Эллисон, поспешив туда же.

Когда она заглянула за стеллаж, то помрачнела и ухватилась рукой за одну из полок, чтобы обрести опору. Габриэль с оглушенным видом сидела на полу среди вороха рассыпавшихся бумаг, а неподалеку от нее на ковре лежала миссис Дженкинс, и ее застывшее лицо было искажено в гримасе боли.

***

После случившегося в кабинете литературы Ивейн вернулась в общежитие, хотя миссис О’Коннел пыталась ее догнать и кричала вслед «подождите, мисс Ридли, я хочу помочь!». Чем она ей поможет? Пустым заверениям в том, что все будет в порядке и что она в безопасности, верить больше не хотелось.

Ивейн закрылась в комнате и даже не пошла на оставшиеся уроки, проплакав не меньше часа под одеялом. Хотелось спрятаться куда-то, где ее никто не найдет и где она будет защищена от жутких событий, встретивших ее в Мелвилле. Но спрятаться ей было негде.

Зловещее предупреждение «Смотритель наблюдает за тобой» звучало у нее в голове всякий раз, когда она слышала шаги за спиной или просто шла в одиночестве по кампусу. Теперь ей казалось, что за ней постоянно кто-то следит – за каждым ее движением и взглядом.

Когда Габриэль забежала в комнату переодеться перед отбыванием наказания в архиве, Ивейн притворилась, что спит, и та не стала ее беспокоить. Меньше всего Ивейн хотелось жалости с ее стороны. Наоборот, чужая жалость вызывала в ней негодование, потому что она в самом деле не хотела быть жертвой.

Ивейн жаждала стать бесстрашной и сильной, твердой и несгибаемой, чтобы никто даже не смел запугивать ее. Но вместо этого она жалась под одеялом и плакала. И не находила в себе сил просто встать. Ей было страшно даже выйти из комнаты.