Евгений Иванович несколько раз безрезультатно обыскал окрестности заправки. Взъерошенный и вспотевший он осмелился позвонить Григорию Андреевичу Денисову, официальному опекуну Вити.

– Григорий, прошу, помоги! Я сбился с ног… Вся надежда только на тебя, – взволнованно произнёс Евгений, рассказав ему о случившемся.

– Как ты посмел увезти мальчишку без предупреждения?! Да ещё и умудрился оказаться с ним в подобном месте без охраны! – басистая желчная речь заставила барабанные перепонки Евгения Ивановича разболеться. – Безответственный идиот! Тебе следует думать о собственных детях. За Витей и так есть кому присмотреть.

– Простите, что я вас побеспокоил, – мрачно ответил Евгений и хотел уже сбросить вызов. – Витя был прав – он никому не нужен…

– Феникс – зажравшийся мальчишка. Он понятия не имеет, каково это – быть ненужным. Впрочем, Виктор только начал чистовик своей жизни. Время покажет, каким лордом и человеком он станет, – серьёзно сказал Денисов и, прежде чем распрощаться с зятем, добавил: – Я посодействую в поисках. Мои люди решат проблему с автомобилем, позаботятся о безопасном возвращении Витюшки домой и проследят, чтобы ты не пропустил рейс.

* * *

Резво шагая по нищим улочкам, юный Волков не смотрел на прохожих. Впервые он был в городе совсем один, да к тому же в таком неблагополучном районе. Витя боялся оглядываться по сторонам и вступать в диалог с «местными обезьянами». Он то и дело представлял перед собой встревоженное лицо дяди. Феникс всё ещё был обижен на Евгения, но понимал, что поступает подло, заставляя родного человека перенервничать в последние часы перед их долгим расставанием.

– Что же я делаю? Нужно вернуться! – сказал он самому себе и остановился.

Виктор плохо ориентировался на местности и не знал, куда идти. Он торопливо двигался, всё больше теряясь среди однотипных пятиэтажек. Лица случайных прохожих ему казались чудовищными, а голоса неразборчивыми, чужими: одни напоминали змеиное шипение, другие – дикий вой. Грубая грязная, покрытая шрамами рука без указательного и половины среднего пальцев внезапно схватила его плечо, заставив юного князя Волкова позеленеть.

– Дядя! – испуганно закричал Витя, вырвавшись, и рванул вперёд без оглядки. Он не заметил замёрзшую лужу. Наступил, поскользнулся, упал, сильно ударился. Потрепал мех леопардовой шубки и порвал брюки на коленях. – Евгений! Дядя, где ты? Я хочу домой! – он надорвал голос и чуть не заплакал.

Евгений его не слышал. Рядом не было ни единой знакомой души. Какие-то подростки в страшных куртках стали ржать над Виктором как лошади и кидать в чужака снежки. Фениксу было больно, обидно и холодно. Он вышел из себя, вскочил и погнался за обидчиками, размахивая кулаками. Подростки обхитрили его: они ловко удрали, а Витя заблудился среди бурьяновских дворов.

Феникс шёл куда глаза глядят, с поникшей головой. Он не заметил небольшой силуэт с огромной сумкой, надетой через плечо, что нёсся навстречу. Волков и неизвестный столкнулись, из-за чего оба оказались в снегу. Они поднялись практически одновременно, хмуро бормоча что-то себе под нос. Незнакомый подросток стал поправлять спадающую лямку, даже не взглянув на Витю.

Волков уставился на него. Неказистый, ниже Волкова на целую голову, в старой расстегнутой куртке, тёмных рейтузах да поношенных кедах. Витю совсем не смутил ни наряд, ни волчий взгляд выразительных глаз, синих, как волны бушующего моря. Шапка-ушанка позволила разглядеть лишь румяные щёки и нос.

– Вот чудак! – воскликнул Феникс, улыбаясь, и впервые за несколько месяцев залился беззаботным смехом.

– Как ты меня назвал? – сердито произнесла Сашка и хотела всадить кулак в чистые зубы задиры. Мысли о родных заставили гнев затаиться где-то внутри. Девчонка гаркнула и зашагала в сторону дома.

– Постой! Погоди, чудо-юдо! Куда собрался? – крикнул Витя, перегнав её и преградив дорогу.

– Я – охотник! Добытчик. Усёк? – свирепо пробормотала Саша, вытащив канцелярский резак из кармана. – Дай пройти, иначе пожалеешь!

– У тебя кровь? – Виктор только теперь заметил пятна крови на её одежде.

– Это не моя кровь, – ответила юная Александра, и в её глазах отразилась печаль.

– Чья же она? Ты кого-то убил? – спросил Волков; его лицо мгновенно стало серьёзным.

– Кровь неизвестного героя. Он спас меня, а сам… – Сашка не смогла сдержать слёзы. – Его сбил какой-то подонок на белом джипе. Сегодня, рядом с торговым центром «Три курицы».

– На белом джипе… – Витя побледнел, почувствовав себя чудовищем. – Он не мог это сделать специально. Он не знал…

– Тебе какое дело? – Саша вернула себе хладнокровие. – Иди своей дорогой. У меня нет времени на пустую болтовню. Я не допущу, чтобы мама, сестричка и братики погибли с голоду!

– Больше никто не умрёт, – твёрдо заявил Феникс, выхватив у Саши резак и выбросив подальше. Он взял её тяжёлую сумку, закинул на спину и, крепко сжимая небольшую руку в порванной перчатке, устремился с девчонкой вперёд.

– Что ты делаешь? – поражённо произнесла юная Александра.

– Собираюсь отнести еду твоей родне, – отозвался Витя и, не останавливаясь, спросил: – Где ты живёшь?

– В этом доме, – Сашка показала на серую панельную пятиэтажку, что стояла напротив. – Первый подъезд.

– Понял. Тогда не отставай! – скомандовал юный Волков, не снижая темп вплоть до самого подъезда.

Было только полпятого, но уже вечерело. Привычное небо становилось волшебным: то бледно-розовым, как сахарная вата, то алым парусом, то обретало сливовый оттенок. Однако редкий бурьяновский обитатель наблюдал за природой. Исключением была невысокая девушка в овчинном полушубке, светлых джинсах с вышивкой и бежевых сапогах из натуральной кожи. Ей было девятнадцать лет. Она сидела на ржавой скамейке, подстелив вязаный плед. Любовалась небосводом и с благодарной улыбкой встречала вечер.

Румяная, как наливное яблоко, девушка не боялась мороза. Она поправила белую пушистую шапку из кроличьего меха и заботливо погладила живот небольшой ладонью в шерстяной рукавице. Он давно был заметен – до первого крика ребёнка оставался месяц.

– Иди в дом! Не сиди на морозе, Настя, – рявкнул седой сутулый великан в телогрейке – рост его был около двух метров. Он вышел на крыльцо деревянного одноэтажного здания, старого, как Сосновый переулок, где оно и находилось. Старик достал махорку и прозрачную зажигалку, поджёг самокрутку и задымил, как паровоз.

– Не волнуйся, папа. Не заболею, – ответила Настя ласковым голосом.

Седому великану стало душно. Он распахнул телогрейку, и дочь увидела полинявший медицинский костюм; обут старик был в тёмные валенки. Мартын Данилович Гущев был дипломированным хирургом, но уже много лет практиковал без лицензии.

Анастасия впервые за долгие месяцы навестила его. Мартын обещал дать наставление и благословить: их ждала разлука. Возможно, длиною в жизнь. Настя собиралась покинуть страну на рассвете. Дочке Мартына и её возлюбленному предстоял опасный утомительный путь. Перелёт из Блэкграда в столицу Словении, затем из Любляны в Кишинёв, а из сердца Молдовы – автобус до глухой деревушки. Они согласны были пройтись по лезвию бритвы ради шанса жить вдали от негласной войны и патринского зла. На имя Анастасии Гущевой в молдавской деревеньке был приобретён участок в десять соток и скромный дом. Билеты были куплены, документы – готовы; Настя хранила их в потайном кармане полушубка.

– Мы посидим ещё немного. Подышим воздухом, – Анастасия улыбнулась и уверенно прибавила: – Он скоро придёт. Мой Антон!

– Да лучше бы он провалился, – угрюмо процедил старик, зажал самокрутку губами и вновь затянулся едким дымом. Он взглянул на небо злыми узковатыми глазами болотно-зелёного цвета. Мартын проклинал свои слабости, парня, с которым дочь хотела сбежать на край света, и этот зловещий закат.

– Папа, зачем ты так? – сорвалось с пухлых губ Насти. – Антон столько сделал для нас… А теперь готов ради меня и дочки от всего отказаться! Мы уезжаем по моей прихоти…