Очевидно, Рэви решила меня для чего-то использовать. Очевидно, я вмешался в какую-то межклановую интригу, а интриги выводили меня из себя. И необходимость подчиняться выводила меня из себя, и особенно с учетом того, что я снова оказался под контролем Рэви, как в детстве. Впрочем, одно хорошо — благодаря ей я получу намного больше власти, смогу с ней сблизиться, а там….

….Я с чувством всадил Саблю в лоб очередного Бога, верещавшего, что я предатель…..

…. А там уж я отыграюсь по полной. И я буду рулить, а не она. Буду рулить ей, если не убью. Буду рулить кланом. Буду рулить страной, рулить этим чёртовым миром.

Голову Бога, насаженную на саблю, я смахнул в сторону.

И вот, наконец, сцена. Естественно, с хромой Сигурни ни девчонки, ни Горо не могли уйти далеко. Солист японской поп-группы был распят Богами на рекламном плакате, над сценой. Кто-то зачем-то вспорол солисту живот и намотал на шею кишки. Вероятно, поблизости ошивался какой-нибудь металлический Божок.

В колонках ещё бухала попсовая музыка, сопровождаемая вполне сносной фонограммой — вот тебе и живое выступление, но тут будет уместней слово «мёртвое». Прожекторы забрызгало кровью, так что в небо они били алыми лучами.

Энергетический анализ местности показал нескольких Богов и небольшую группу людей, спрятавшихся в маленьком храме, неподалеку от покрытой мхом статуи Будды. Человека 4, 3 девочки, 1 мальчик. Ну, точно мои. Из богов — 3 каких-то укурка, шныряющих вокруг. Один Бог лесных пожаров, видимо тот, что столбом пламени по толпе прошелся. Ну, и два низко ранговых Бога-слесаря шарились с бензопилами.

Удобный момент, чтобы применить «Ежа», на которого у меня давно чесались руки. Начал я с Бога лесных пожаров — сосредоточился на Точке сердца, создал в ней железный шарик, и шарик взорвался иглами, словно маленькая граната. Тук — Бог лесных пожаров упал лицом в землю, будто мешок картошки.

Двух дебилов с бензопилами захотелось разделать врукопашную. Черти уже точно дел наворотили, потому что были примерно как и я, в крови по локоть. Я не ставил себе цели красться, да и не было нужды. Первый противник вёл себя беспечно, не попытался обернуться, когда я рванул к нему на «ускорении». Носом не повел. Возможно и не заметил, как остался без головы.

Второй оказался внимательней. Рванул на меня, как маньяк из старого фильма ужасов: с воплями и занеся бензопилу над головой. Вообще, самый дурацкий инструмент для убийства — бензопила. Зубья же на себя кучу мяса намотают, переклинит все механизмы в моторчике.

Я даже уклоняться не стал. Не знаю, на что он рассчитывал, когда ударил меня, по самую макушку закованного в прочнейшую металлическую броню. Только искры выбил, ну, ещё в зубах немного задрожало. Зубья ожидаемо сломались, пила смолкла. Бог меня как-бы не заметил, пытался что-то колдовать, потому я спокойным взмахом отсек башку и ему. Пусть катится. Честно говоря, мне захотелось пнуть его головешку, как футбольный мячик, но не хотелось заставлять своих бояться дольше положенного.

Я поднялся по скрипучим ступенькам, и аккуратно постучал в дверь, произнес: «свои». На знакомый голос реакция была спокойной. Замок щелкнул, Горо недоверчиво взглянул на меня через щель и открыл дверь.

— Макото! Ты жив! — обрадовалась Азуми, но виснуть на моей шее не стала — я был покрыт кровищей, на плече остался шмоток чьей-то кожи. — Мы так испугались! — разревелась Азуми. — Тут такое началось!

— Да полно тебе реветь, — усмехнулась Сэцуко. — Рыцарь здесь, он нас спас. Скажите спасибо, что я иногда гуляла в парке, пока работала на третьем уровне. Знаю, где можно спрятаться.

— Не могу не согласиться, — Горо почесал в затылке. — Рыжуха сразу потянула нас сюда, когда начался трэш.

— Как Сигурни? — спросил я.

— Я в порядке. Только напугана, и мне сложно говорить, — донесся голос Сигурни из темноты. — И расстроена. Столько людей погибло…. Кошмар….

— Макото, — Горо вдруг побледнел, взглянув на что-то за моим плечом.

— Ну чего тебе? — я обернулся, и хмыкнул. Не удивительно, что она здесь.

Када стояла в окружении кровавых луж, в окружении трупов и изувеченных конечностей. Когда она направилась ко мне, пробуждая у себя внутри гейзер силы, под подошвами её кроссовок хлюпала пропитанная кровью лужайка.

— Дай угадаю, — я повернулся к ней. — Это ты всё устроила?

— Я убью тебя, мразь, — взгляд её сделался зловещим. Признаюсь, у меня холодок по спине прошелся. — Я так долго ждала этого момента, и теперь, — над её ладонью распустился бутон «чёрного лотоса», — теперь я могу выпотрошить тебя!

— Ты уверена, что хочешь драться? — я не собирался жевать сопли, но решил дать ей возможность одуматься.

— Я уничтожу тебя, — она улыбнулась. Силу Када источала невероятную: волосы Кады трепетали будто на ветру, траву поблизости будто прессом задавило, в пространстве возникали спиральные искривления. — Ты ответишь за Йосиду, мразь. Я говорила, что тебе лучше сдохнуть!

— Ну, — я встал в магическую стойку «камаэ», а затем крикнул: — Меня уговаривать не придётся!

Я улыбнулся. Меня радовала возможность вступить в бой с равным противником, радовала возможность не скрывать силу, не сдерживать себя. Не было смысла сохранять жизнь тому, кто хотя бы гипотетически мог создать проблемы в будущем, а Када казалась той ещё занозой в заднице.

— Сэцуко, уводи всех отсюда, — скомандовал я, надеясь, что Сэцуко знала какой-нибудь тайный ход. Боя не избежать в любом случае, и терять подопечных совсем не хотелось. — Бегом!

В храме послышался звук отдалившегося топота — похоже, лаз там всё-таки был.

Када не какой-нибудь задохлый Бог льда, и даже не Йосида. Это стало ясно, как только мы бросились друг на друга, обменявшись первыми атаками. Она свирепо шарахнула по мне «чёрной сакурой». Сакура расцвела у меня перед глазами, позади раздался каменный грохот: ударной волной храм содрало вместе с лужайкой и фундаментом, будто бритвой. Нас тут же укутало облаком пыли, пропахшим удушливой гнилью.

Если бы я не успел рассечь ударную волну и сместить её курс — меня бы разорвало в клочья. Ногу, правда, зацепило. «Железная шкура» на бедре треснула, тазобедренный сустав прострелило вспышкой боли, и я захромал на одну ногу. Чтобы не потерять мобильность, я полностью ослабил болевые ощущения.

Каде тоже досталось. Кажется, я рубанул её саблей по руке, но эффективность атаки из-за пыли оценить не мог. Ничерта не было видно. Мне лишь удалось почувствовать сопротивление в рукоятке, удалось увидеть капли крови на лезвии.

— Руби меня сколько влезет, — послышалось из пыли. Её голос доносился со всех сторон, в густом пыльном облаке мелькали тени, едва заметные восприятию глаза. — Я в любом состоянии смогу перегрызть тебе глотку!

Болтать с ней желания не было. Я сосредоточил в сабле «купол ветра», не требовавший танцев с бубном, и взмахнул ею сверху вниз. «купол ветра» ураганным порывом размёл пыль, открыв взору лужайки и опрокинутые торговые лавки, а ещё деревья…. Новые деревья, взявшиеся здесь невесть откуда. Теперь парк стал напоминать тёмный и дремучий лес, где не осталось ничего живого.

Када сразу стала бить главным калибром, не размениваясь по мелочам. «Ладони смерти» — кажется так называлось это заклятие. Двигаться в таких условиях стало опасно. Деревья вздрагивали, пошевеливали ветвями, ожидая, пока я дёрнусь. Видеть они не могли, но на движения реагировали прекрасно. Она наверняка внимательно пересматривала мои бои. В выбранной ею тактике чувствовалась приспособленность к моему поведению в сражениях. Тут-то и стало ясно, что будет непросто.

Мой противник не просто так считался сильнейшим. Её трухлявые пни не боялись ни холода, ни огня, ни пуль. Древесная кора была прочней сплава моей «железной шкуры», и расчитывать оставалось лишь на ловкость, которой у меня хватало. Никто не собирался позволять мне застаиваться. Земля под ногами задрожала, вздыбилась и взорвалась сотнями острых корней. Корни ринулись в мою сторону, а я рванул прочь, стараясь не позволить «ладоням смерти» схватить себя хотя бы за руку — оторвут и не вспотеют.