Ладонь на себя, палец крючком, тяни гравитацию как тетиву. В колодец болванку, вдох-полувыдох, и в голову враг поймает стрелу.

— Ух-х-х-х! — громко схлопнулся «гравитационный колодец».

Ума палата. Это про бойца с силовой перчаткой. Видимо он предположил, что я подбил БТР огненным шаром, и понадеялся на антимагическую защиту. Хрен там плавал. Не было у охотников щита, способного поглотить страшную механическую мощь обычного куска железа, прицельно запущенного из «колодца». Щит-то болванку отразил, и болванка улетела в сторону, но вместе с оторванной рукой карателя и брызгами крови. Он умер сразу, не успев испытать боли. От гидродинамического воздействия органы у него внутри полопались как презервативы с водой, и сердце, скорее всего, тоже взорвалось.

Первый каратель ничего не успел сделать. Я думал добить его, но Сэцуко меня опередила, и расстреляла из автомата в упор.

Оставался только Йосида. И он поразил меня своей глупостью, поразил своей надменностью. Он вообще не видел во мне противника, ни от кого не ожидая достойного сопротивления. Йосида приближался к месту схватки прогулочным шагом, нисколько не опасаясь за свою жизнь. Это крепко меня разозлило. И то, как он пинал меня в школе. И то, с каким безумным удовольствием он убивал людей на платформе. Я понял, что не успокоюсь, пока он не сдохнет.

«Бей его! Мочи урода!», «Красавчик! Задай козлу жару!» — поддерживали меня подписчики. Просмотры подскочили ещё на несколько миллионов, пожертвований стало вдвое больше, и я решил не разочаровывать публику.

Ладонь на себя, палец крючком, тяни гравитацию как тетиву. В колодец болванку, вдох-полувыдох, и в голову враг поймает стрелу.

— Ух-х-х-х! — громыхнул «гравитационный колодец».

Всю душу я вложил в это заклинание, но не было надежды, что получится прихлопнуть врага как муху на стекле. Я ожидал чего угодно. Он мог сбить болванку с курса лютым порывом ветра, мог переместиться сам, мог, в конце концов, изменить свое магнитное поле и отразить атаку. Как могло сложиться иначе, если он увидел и услышал меня?

Мне никогда не приходилось так удивляться. Он сделал короткий пас, надеялся сбить болванку магнитным полем, как я и предполагал, но видимо что-то не дорасчитал. Наверное, враг успел заметить только блеск металла у своей переносицы. Болванка пробила Йосиде лицевую кость, прошлась вдоль позвоночника и взорвала его спину кровавыми брызгами. Ребра полетели в одну сторону, кишки в другую, шлепнулось на песок сердце, пульсировавшее струйками крови.

Жуткое зрелище. Видимо, он недооценил мои силы, думал, что я стреляю из обычного оружия, раз не излучаю божественную мощь или излучаю её в минимальных количествах. Везде повисла тишина: в эфире, в пустыне, у меня в мыслях. Песчаная буря стихла, и рассеялись в воздухе последние лоскуты пылевого облака, исчезнув будто по волшебству.

— Не понял, — это Сэймур, стоявший на хребте бархана и рассматривавший кровавую лужу, оставшуюся от Йосиды. Он держался за живот, и сквозь пальцы сочилась кровь. — Мы победили? Правда? Я не верю…. Чёрт. Башка кругом идет, — он повалился на спину, и обессиленно уставился в небо.

— Сэймур! — сигурни бросилась к нему, рухнула рядом с ним на колени и засуетилась над ним. — Помогите ему!

— Сейчас! — Сэцуко выскочила из машины с аптечкой, ловко раскрыла её на ходу, но это было бессмысленно.

Я понимал, что он не жилец. Видимо, его поразило осколком брони БТР'а, подбитого мной.

— Он умрёт? — всхлипнула Сигурни.

— Нет, — нахмурилась Сэцуко, обрабатывая кровоточившую рану и зажимая её бинтами. — Ещё чего!

Умрёт. Я так подумал, но в слух не сказал. Кишки его превратились в кашу, и с таким увечием мог справиться только сильный целитель, способный любить. Я хоть и знал исцеляющие заклинание, хоть и мог сопереживать, но любить…. Доводилось однажды, и раза хватило. Теперь я точно знал, что целителем не стану.

Сэймур испустил последний вздох, даже не сказав ничего на последок.

Я встал возле них, и произнёс нехотя:

— Нам нужно идти к выходу.

— Чёрт, — вздохнул Горо. — Жалко мне этого парня.

Азуми ничего не сказала. Лишь молча глядела на Сэймура, и сдерживала слёзы. — Ушёл, — Сэцуко убрала от Сэймура окровавленные руки. — Ты смотри, сколько донатов с просмотрами, — обозлилась она. — Этим уродам лишь бы поглазеть. Мрази.

На машине было не уехать — снарядом башенной пушки ей вырвало ось. Так что остаток пути мы провели в томительном молчании. Вроде и победили, но радости от победы не было. С чего радоваться? Йосиду убил, а пацана не сберёг. Наверное, я бы не так расстроился, если сам бы убил его до того, как узнал, что с ним случилось.

Мы добрались до стены, и замерли перед ней. Высока — как голову не задирай, верхушки всё равно не видно. Бела, как кости убитых под нею людей. И страшна. Но пугал не вид стены, а неотвратимость схватки, которая нам предстояла у её подножий.

— Убейте меня быстро, хорошо? — проговорила Сигурни дрожащим голосом и скрестила руки на груди, понуро усевшись на песок. — Я боюсь боли. Не хочу умирать долго.

— А я вообще не хочу умирать…. Может…. Может есть другой способ? — Азуми косилась то на меня, то на Горо. Зрачки её дрожали, она прерывисто дышала, сделалась бледной от испуга. — Пожалуйста.

— Мы ничего не можем с этим сделать, — тяжко вздохнул Горо, и неуместно усмехнулся. — Рыжая, а ты ведь мне почти понравилась. Жалко будет тебя убивать.

И теперь все взгляды устремились на меня. Будто бы я мог найти какое-то решение, будто бы мог спасти их всех, будто бы я был для них последней надеждой. Мне не хотелось признавать собственное бессилие, не хотелось думать, что надо убить всех и остаться одному. Пробить болванкой голову Сигурни, чтобы не мучилась. Желательно потратить на неё и на Азуми одно заклинание, чтобы вторая не вмешалась. Наиболее опасны Горо и Сэцуко — с ними надо разделаться в первую очередь. Сначала, пожалуй, Горо. Следом Сэцуко. Потом Сигурни и Азуми.

— Ну что, Черныш, — по щеке Азуми скользнула слезинка. — Ты же придумаешь что-нибудь?

— Я беремчатая, — Рэви вскинула автомат и прицелилась мне в лицо. Я сфокусировался на чёрном срезе ствола, по спине пробежались мурашки. Смышленая. Быстро определила сильнейшего. — Простите, но я не сосисочка, не Сигурни, и так легко не дамся.

— А я отказываюсь в этом участвовать, — Горо бросил автомат, автомат бряцнул у его ног. Сэцуко перевела ствол на Горо и положила палец на спуск. — Спокойней, Рыжая. Я не собираюсь никого развлекать. Только идиот будет цепляться за такую жизнь. Проще в песках подохнуть, чем жить как скотина.

— А я малого жду, соррян, — нахмурилась Сэцуко. — Значит, только мы с тобой, да, Макото? И чья жизнь ценней?

— Твоя, пожалуй, — произнес я, заранее скрючив пальцы и приготовившись использовать «ежа». В теле человека немало железа, и оно вполне может убить его. Стоит мне распрямить пальцы — сердце Сэцуко разорвет изнутри железными иглами. Я ждал, когда она напряжёт ладонь, ждал первого скрипа пружины в ударно-спусковом механизме, и знал, что смогу ударить быстрей, чем боёк коснется капсюля-воспламенителя. — Но я не могу умереть. Не сейчас. Прости. Мне ещё многое надо сделать.

— Деловой, — Сэцуко улыбнулась уголком губы. — Я бы тоже ещё пожила.

Я хмурился на неё, она хмурилась на меня, и мы были как дикие кошки, готовые разодрать друг друга клыками и когтями. Капелька пота сорвалась у меня с бровной дуги, Сэцуко затаила дыхание и приготовилась стрелять, я уже напряг суставы, чтобы распрямить пальцы, как вдруг:

— Стойте! — вскинулась Сигурни, и когда мы с Сэцуко вздрогнули, напряжение улетучилось. Мне даже неловко стало. — Никто никого не убьёт!

— Не понял, — Горо удивленно хлопал ресницами, явно всматриваясь в интерфейс нейрофона. — Да ладно, — он улыбнулся, и привстал от прилива энтузиазма. — Да вы гоните!