Девчонок нам вручили как ценный груз. Чтобы утроить гонорар и завоевать зрительские симпатии, требовалось довести ввереную девушку до выхода в целости и сохранности. Такого раньше не было, и продюсеры решили разнообразить бои, чтобы зритель не заскучал.

Я не жалел девочек и не жалел людей, разве что немного. Я догадывался, что симбмоз с человеческим телом может привести к развитию эмоциональности, но не думал, что изменения произойдут так быстро. Приходилось подавлять эмоции. Наверное, если бы Симура не спас меня от досинов и не умер на моих глазах, я бы так и остался чёрствым.

Странный народ — люди. Я имел с ними дело только одиннадцать лет жизни в родном мире, а потом наблюдал за ними сквозь непреодолимую штору межпространства. За ними получалось наблюдать, получалось обучаться их этике и моральным принципам, обучаться речи, при этом находясь от них на расстоянии в бесконечность. Их проблемы не касались меня. Лишь изредка, в процессе перерывов между боями, я мог войти в их мир неощутимым призраком.

На меня и экзорцистов натравливали, и священников, и тогда я чувствовал лишь их агрессию.

Но здесь, в Японии, они показали себя с другой стороны. Вот взять Горо и Сэймура — обычные пацаны, волей случая прокаженные божественной силой, как и я. Когда мы встретились в школе, на курсах молодого бойца, у нас сразу же начались проблемы. Ещё на демонстрации сил. Охотники и боги учились вперемежку, и процесс их обучения снимали на камеры. Что-то вроде реалити-шоу, чтобы жителям было что посмотреть между боями.

Охотники, да и другие Боги, были теми ещё моральными уродами даже по сравнению со мной. Сильные травили слабых на потеху публике, и пытались сломать соперников до входа в обруч крышки. Больше всего мне запомнился Йосида — божок пятого грейда с золотым ошейником, который спелся с детьми элитных охотников первого обруча. За ним постоянно таскалась темноволосая девчонка-богиня, Када.

Началось всё со словесных перепалок, а затем переросло в драку после уроков. Йосида с дружками-охотниками пинал меня, а ответить я не мог, ведь если за пределами крышки бог публично нападал на человека, то богу конец. То есть отпинать их, как Молодого в отделе полиции, я не мог.

Йосида тоже бил меня, приговаривая: «Мажорам не место в аду! Тебе лучше сдохнуть до того, как мы встретимся на острове!», а я не мог ему ответить, потому что охотники постоянно лезли под руку. Када стояла в сторонке, не вмешиваясь. Не до этого ей было. На демонстрации сил убили её подругу, когда та пыталась сбежать. Расстреляли, как бешеную собаку, а руководил расстрелом некий вояка с позывным Череп. Он отвечал за внутреннюю безопасность в школе.

Собственно, он безразлично относился к Богам, но всё равно не стал вмешиваться, когда увидел, как меня избивали на спортивной площадке. Только Горо и Сэймур вмешались — влезли, стали прикрывать меня и получать удары, предназначавшиеся мне. Я не совсем понял их поступка, но зато осознал, что Боги бывают гораздо лучше людей, и что меня вообще могли забить до смерти, если бы не они.

Когда маленькое избиение переросло в серьезную потасовку, Череп выстрелил в воздух из пистолета и всех разогнал.

Сигурни и остальные девчонки, которых приписали к Горо и Сэймуру, тоже учились с нами, кроме одной. Никого, кроме Сигурни, я не запомнил. Одна рыжая, на вид лет тридцать, другая — блондинка. Блондинка выглядела спокойно, даже не смотря на то, что она с вероятностью в 95 % никогда не попадёт домой. Рыжая шумно чесала руки, унимая зуд в местах уколов и озираясь по сторонам, думая, где бы достать очередную дозу. Смерть не заботила ее.

Блондинка не выражала эмоций. Чиперами их не сделали, а просто запихнули на крышку в качестве мяса, хоть они и были из списка ЧИП. Сигурни угодила в список после смерти родителей, сама зарабатывать не могла, а две другие особы были не в ладах с законом. Вот, собственно, и всё.

— Внимание! — в вагоне послышался искаженный динамиком голос ИИ. — Участникам боя приготовиться к высадке! Готовность пять минут!

Вот и приехали.

— Нет! — Сигурни крепче вжалась мне в плечо. Ткань оранжевого комбинезона дичи намокла от слёз. — Пожалуйста! Отпустите меня!

Девушки Горо и Сэймура не вызывали у меня жалости, а страх Сигурни трогал за душу. Ей не было тут места. Я не знал, почему именно она здесь, но казалось ей тут не место. Она, как и Кайоши, получила возможность рискнуть жизнью за право жить в трущобах и сидеть на нищенском пособии. Наверное, Кайоши чувствовал то же что и она, но не показывал страха. Хотя ему-то повезло — старик Симура помог, выкупил его.

— Не бойся, — я взял её за руку. Надо было её успокоить, чтобы на эмоциях она не натворила глупостей и не подставила меня. — Я сберегу тебя.

Блондинка меня услышала и фыркнула, а рыжая продолжала нервозно чесать исколотые иглами вены.

Монорельс остановился, и мы качнулись на скамьях. Двери открылись, в вагон ворвался теплый ветер и пол замело песком. В воздухе закружились пылинки, искрившиеся на солнце. Выходить не хотелось, но не было другого выбора.

Учителя говорили: «На старте вам бояться нечего. Только друг друга. Потому, в первую очередь, ждите агрессии от тех, кого запихнули с вами в вагон». Ох, не Горо с Сэймуром надо было бояться. Я знал, что на нас смотрят сотни скрытых камер, что мы на экранах у миллионов зевак, и что от исхода боя зависело, в какую сторону склонится экономическая чаша весов. Охотники победят — инвесторы понесут люмены руководителям Сугавары и Исиды чтобы производить оружие и технику для охоты. Боги победят — инвесторы побегут к Хэчиро, в Мацубаэ, чтобы вложиться в производство и продажу богов. Такая вот занимательная экономика и форма противостояния.

Корпорации использовали нас в борьбе за власть.

Я был уверен, что без сюрпризов от топ-менеджеров не обойтись. Наверняка все конкурирующие стороны позаботились о том, чтобы убить нас как можно зрелищней и эффективней ради рекламы.

Я первым вышел на горячую металлическую платформу, под палящее солнце. Со мной и Сигурни, которая наотрез отказывалась отпустить мою руку. Ветер гонял по барханам маленькие песчаные вихри, и куда бы вихри не направились, путь им предстоял длинный. Пустыне не было ни конца ни края. Даже птицы в небе не летали. Где и с кем мы могли встретиться — неизвестно.

Стоило нам покинуть вагон, как моя популярность резко возросла. Это я увидел через нейрофон, насильно вмонтированный мне в мозг. За полминуты пять тысяч подписчиков, бесчисленные пожертвования на счет «Мацубаэ», и шквал комментариев: «сдохни, ублюдок!», «держись, Макото! Мы поставили на тебя, и хотим, чтобы ты выжил!», «Мы с тобой! Мы любим тебя!». За минуту я заработал пятьсот тысяч люменов, пять тысяч из которых, по договору, полагалось мне. Плюс гонорар за победу и бонусы за убийства.

В небе страшно загудело: я сразу не понял, то ли ракеты, то ли реактивные двигатели. Взглянул в небо и сделал ладонь козырьком, заметил, как над нами промчалось звено реактивных бомбардировщиков. Примерно в полукилометре от нас они сбросили что-то из под крыльев. Тысячи черных точек, едва видных. Разрядили какие-то кассеты.

Мне оставалось только гадать, что нам приготовили.

Ветер гонял по барханам струйки песка, горячие от солнца. Неплохие условия для одиночества, но это только когда есть вода и еда. Жарило градусов под сорок, я вспотел и почувствовал, как влага покидала мой организм. Губы пересохли. От поезда пахло горячим металлом, лишь в вагоне была спасительная тень, но остаться в ней не получилось.

Прошипели фиксаторы магнитного тормоза, и поезд тронулся, скрывшись в облаках пыли и помчавшись в сторону депо. Я сразу понял, что если нас не убьют, то мы умрём от голода или жады. Провизию в бой выдавали только охотникам, а Бог если и мог что-то взять, то только за ветеранские баллы. Ни у кого из нас их не было.

Горо поднялся на бархан, Сэймур уселся на платформу, и рядом с ним пристроилась блондинка. Рыжая что-то без устали бормотала, сновала туда-сюда и чесала руки. Я хорошо видел, что она собой не владела. Ей управлял Дух растления, готовый убить её ради дозы.