Када свернула с главной улицы, и вошла в переулок, увидев тусклую неоновую вывеску захолустной раменной. Забавно, что даже при наличии времени у жителей второго уровня не хватило бы люменов на её посещение. И ничего особенного в заведении не было. Грязные витрины, пустой зал и дешевая пластиковая мебель. Скудное меню с двумя сортами кофе, но и тем цены было не сложить.

Ни персонала не было, ни людей, ни музыки. Только цилиндры столов-официантов.

Она уселась за стол-официант у окна и ткнула на «Рамен с курицей» в меню. Маленькая круглая крышка шахты питания отодвинулась в сторону. На столешницу поднялась тарелка с раменом, сделанным из дешевой биомассы. Рамен выглядел неплохо, но есть расхотелось. Встреча предстояла важная. И причем с не самым последним жителем Японии, который выбрал для переговоров такое странное и неухоженное место.

Пискнул гостевой динамик над дверью, когда госпожа Миуюки Исида вошла внутрь. Серьезная женщина в солнцезащитных очках с модной круглой оправой и в дорогущем кожаном пальто. Стройная. Фигура была настолько осиной, что казалось, Миуюки удалила себе рёбра, чтобы стать похожей на хищное и ядовитое насекомое. Она огляделась без тени брезгливости, хмыкнула, и села напротив Кады, сцепив пальцы. От Миуюки пахло натуральной кожей, приятным фруктовым шампунем и легким парфюмом с травяными нотками, но Када всё равно едва не поморщилась. Ей не нравились такие женщины. Не нравилось и то, как Миуюки деликатно сняла с ухоженных ладоней брендовые перчатки. Снаружи все из себя бизнес-леди, а внутри, если чуть-чуть копнуть, вскроется гнойник.

— Что вам нужно от меня, — буркнула Када, не отрывая взгляда от люка мусорной шахты за окном.

— Я попрошу не забывать, что хоть ты и выкупила право самостоятельно жить, Исида по-прежнему является твоим владельцем, — строго произнесла Миуюки. — Так что будь добра проявить немного уважения ко мне.

— Простите, госпожа Миуюки, — вздохнула Када. — Почему вы решили со мной встретиться? И в такой дыре….

— Не волнуйся. Я не отниму у тебя много времени. Мне ли не знать, что ты постоянно стоишь одной ногой в могиле, — с едва скрытой язвительностью произнесла Миуюки. — Пожалуй, я готова обеспечить тебе полную автономность. Готова дать свободу. Ведь ты давно её заслужила, но почему-то избегаешь встречи с императрицей. Акт освобождения можно и заочно составить, но это сопряжено с дополнительными трудностями. Так что тебе придется оказать мне небольшую услугу.

— Нет после встречи с императрицей никакой свободы, — мрачно сказала Када. — Боги спускаются с крышки на четвёртый уровень, и боги никогда оттуда не возвращаются. И свобода мне тоже не нужна. Я и так относительно свободна. Раз в месяц сходила на крышку, вернулась, пожила, потом сходила опять, — она покосилась на Миуюки. — Как мне жить иначе? Купить себе место на производстве? Батрачить на клановых предприятиях как заводской божок? Скучная и неинтересная вечность, — Када опустила взгляд. — Лучше умереть в бою.

— Примерно чего-то такого я и ожидала, — сдержанно ответила Миуюки. — Тогда есть другое предложение. Как ты посмотришь на возможность отомстить за Йосиду?

Када затаила дыхание. Внешне она не показала взволнованности, но внутри у нее трепыхнулось гадкое чувство, натянутое, будто гитарная струна.

— Макото выбрался из джунглей. И скоро он будет на третьем обруче. Я убью его без вашей помощи, — ответила Када.

— Проблема лежит глубже банальной мести одного человека другому, — многозначительно произнесла Миуюки. — И не факт, что ты сможешь победить в этом бою. Да, ты Бог мёртвого дерева. Сильнейший из отпрысков Старших богов. Но попрошу тебя вспомнить, что силу Макото нельзя идентифицировать. Забыла, что он сделал во время второго боя?

— Помню. И что? Я сильнее, — ответила Када.

— Не факт, — не согласилась Миуюки. — Кто знает, как он вскроется во время третьего боя?

— Он был без ошейника, — Када нашла брешь в логике Миуюки. — Ему выдадут новый. И вряд ли до встречи со мной у него получится достать больше двух чипов. Мне же хватит и одного, чтобы с ним разделаться.

— Ты ещё маленькая, — снисходительно произнесла Миуюки. — Немного глупая, и недальновидная. Ему повезло, что ошейник не сдетонировал после снайперского выстрела, и любого другого Бога на его месте расстреляли бы сразу после боя. Но в итоге из-за отсутствия Божественной памяти его нельзя судить по всей строгости Закона о Божественной дискриминации. В итоге этот божий сын уцелел, — в голосе Миуюки появилась злоба. — И в очередной раз уронил корпорации Исиды планку прибыльности. После этого боя мои предприятия работаю либо в ноль, либо в небольшой минус, и это меня совсем не устраивает.

— Мне какое дело до ваших люменов? — сощурилась Када.

— Если у нас их не останется, кто будет оплачивать за тебя клановые взносы? Попытаешься создать клан, как Макото? Его поддерживают люди. Его поддерживает закон. А вот ты никому не нужна. Да, ты знаменитость. Но императорская палата скорее отправит тебя на утилизацию, чем выдаст родовую лицензию. И в этом наша общая проблема.

— В родовой лицензии? — не поняла Када.

— Нет. Во всесторонней поддержке Макото. Пропойца Хэчиро потерял возможность тихо замочить гаденыша, и мы, соответственно, тоже. Если убрать его публично, всем станет ясно, кто за этим стоит. Потому, вместо того чтобы пытаться раздробить крепость, мы хотим размочить почву под ней.

— В каком смысле?

— Изменить закон. А что способствует изменениям в законодательстве? Правильно. Трагедии и катастрофы.

— К чему вы клоните? — Када вдруг встревожилась пуще прежнего.

— Я хочу быть с тобой откровенной, — Миуюки побарабанила пальцами по столешнице. — В смерти Йосиды виноват не только Макото. Большая часть вины лежит на клане Мацубаэ. Именно их рыночная политика привела его на крышку, и именно там он сошел с ума, в этой чертовой пустыне. Я ведь помню, что ты хотела пойти к императрице вместе с ним. Но владельцы запретили ему идти дальше в рейтинге. И стали накачивать его психо-стимуляторами, чтобы он учинял кровавые расправы над охотниками ради набора просмотров и потребительского внимания к товарному каталогу Мацубаэ.

— Вы хотите….

— Я хочу уничтожить Мацубаэ в финансовом смысле этого слова, — произнесла Миуюки. — Если мы сможем выставить богов в очень дурном свете, то возродится интерес и к охотникам, и к оружию, которое мы продаём.

— Как? — заинтересовалась Када.

— Элементарным способом. И ты, Када, можешь сыграть в этом первостепенную роль. Нам нужен теракт на Фестивале Луны.

— Вы хотите, чтобы я что-то взорвала там?

— Нет, — Миуюки поморщилась. — Взрыв можно списать на кого угодно. Это не годится. Да и если ты что-то взорвёшь, досины показательно спустят с тебя шкуру. Может даже сама Рэви казнь проведёт. Это не сделка, если я отправлю тебя самоубиваться. Впрочем, при остром желании, ты можешь принять непосредственное участие. Дело твоё. Ты нужна для другого. Если мы провернём это дело, боги окажутся в крайне трудном положении, и там уже можно будет без опаски разделаться и с Макото, и с Мацубаэ.

— Вы боитесь, что Макото дорвётся до власти? — усмехнулась Када.

Миуюки звонко рассмеялась, взглянув на Каду так, как взрослый может взглянуть на незадачливого ребенка, опрокинувшего банку с краской. Каде не понравился этот взгляд. Пожалуй, она бы прикончила Миуюки не менее охотно, чем того же Макото.

— Ну точно, глупая, — снисходительно ответила Миуюки. — Даже если каким-то чудом Макото получит родовое разрешение, что тогда? Все рыночные ниши заняты кланами и императорской палатой. Кланы штампуют богов и оружие, имперцы обеспечивают население жратвой и девайсами. Разве будет владелец сети салонов красоты переживать, что в грязном и вонючем переулке открылась небольшая парикмахерская? — вопрос был риторическим. — Нет, конечно. Пусть работают. Пусть стригут. На жизни крупной организации это никак не отразится. В общем, — она сцепила пальцы. — У меня нет времени тебе снова всё разжевывать. Твоя помощь нужна прежде всего из-за Мацубаэ. Утиль Макото станет лишь бонусом тебе, как исполнителю. Я же не могу заставить тебя работать без награды, правильно?