Для начала поговорим о женских некрополях в Москве и на Московской Руси. Как и где хоронили именитых людей? Была ли определённая традиция и как она складывалась со временем?
Великая княгиня Евдокия жила как раз в то время, когда, собственно, эти традиции и начали устанавливаться на века. В середине XIV века в Кремле определились три разных направления, связанных с памятью об уходящих и их похоронами. Стали разделять некрополи. Один — для святителей, деятелей церкви. Другой — для князей и великих князей. Третий — для княгинь. Постепенно складывалось так, что московских святителей стали хоронить в Успенском соборе (хотя митрополит Алексий был погребён в своём монастыре Чуда Архангела Михаила). Но после похорон в Успенском соборе митрополита Киприана храм станет именно святительским некрополем. Князей и великих князей хоронили уже в Архангельском соборе, что стало традицией на столетия до Петра Великого. А женские гробницы?
В XIV веке единого и специального места для их погребения не было. Происходило это по-разному. Хоронили матерей, жён и сестёр князей, например, в Спасо-Преображенском монастыре (в его соборе в 1330-м или в 1331 году упокоилась жена Ивана Калиты — Елена, а затем жена сына Ивана Калиты, великого князя Симеона Гордого, — Анастасия). В приделе собора была расположена гробница княгини Александры (в иночестве Марии) — вдовы сына Калиты, великого князя Ивана Ивановича. Там же похоронили и третью жену великого князя Симеона Гордого — Марию (в иночестве Фетинию). Казалось бы — всё определилось, традиция уже сложилась.
Но всё же это был мужской монастырь. И в кругу великокняжеского Московского дома сложилось другое представление о ритуале женских похорон. Оказалось важным, чтобы это происходило в обителях, основанных самими великими княгинями. Пример: княгиня Мария (в иночестве Марфа), жена князя Андрея, третьего сына Ивана Калиты, упокоилась в 1389 году в Богородице-Рождественском монастыре, ею же (вместе с княгиней Евдокией) и основанном.
И в конце концов самую твёрдую традицию фактически установила великая княгиня Евдокия. Здесь ей также принадлежит пальма первенства. Начала она с простого, когда в 1393—1394 годах построила каменную церковь Рождества Богородицы в Кремле. В 1399 году в Литве умирает её дочь — Мария, жена князя Семена Лугвения Ольгердовича. Скончалась она далеко — в Мстиславле. Но тело долго перевозили в Москву. Похоронили Марию в храме Рождества Богородицы, то есть не в отдельном женском или мужском монастыре.
Возможно, именно в этот момент у княгини Евдокии возникла мысль основать свой монастырь, который бы стал усыпальницей женщин Московского дома. И она осуществила свой замысел.
В Вознесенской обители, которую она основала и где её затем похоронили, не сразу, но довольно быстро стали появляться гробницы с прахом московских княгинь. Первой после самой Евдокии здесь упокоилась невестка Евдокии, жена князя Юрия Дмитриевича Анастасия. Она скончалась после возвращения из Москвы в Звенигороде. И могла быть там похоронена в уже основанном её мужем Саввино-Сторожевском монастыре. Но тело её перевезли в 1422 году в Москву, в Вознесенскую обитель (судя по всему, в течение пятнадцати лет после святой Евфросинии в обители не хоронили титулованных особ). Далее была Софья Витовтовна. И так далее. Традиция укрепилась, стала жива и неколебима.
После такого предисловия вернёмся к краткой летописи Вознесенского монастыря. После того, как великая княгиня Евдокия заложила каменный собор Вознесения Господня, его дальнейшая судьба, как мы уже знаем, была непростой. Почти пол века его пытались достроить, но безуспешно. Но вот великая княгиня Мария Ярославна, супруга великого князя Василия II (Тёмного), решила возобновить эту работу. Возведение храма было поручено зодчему В. Д. Ермолину, тому самому, который создал известное изображение святого Георгия Победоносца на Фроловских (Спасских) воротах, хранившееся затем в Вознесенском монастыре. Ермолин достроил собор и переложил его своды.
Освятили храм в 1468 году при большом стечении народа. То был настоящий праздник, ибо к тому времени здесь уже были похоронены известные княгини великокняжеского дома. Став покровительницей Вознесенского девичьего монастыря, в 1478 году великая княгиня Мария Ярославна приняла здесь постриг с именем Марфа.
В 1482 году в монастыре произошёл грандиозный пожар. Храм очень сильно пострадал. Требовались почти полный ремонт и перестройка. Тогда при пожаре сильно обгорела очень чтимая икона Божией Матери «Одигитрия» (о ней чуть ниже). Перестроили, а затем и вновь освятили собор Вознесения в 1519—1521 годах. Труды совершал, как предполагается, известный итальянский зодчий Алевиз (Новый).
Примечательна история, случившаяся в обители в 1521 году, связанная с чудесным избавлением Москвы от нашествия Магмет-Гирея. В те дни, как сообщают почти все летописи XVI века, слепая старица Вознесенского монастыря увидела (как говорилось — «умными очами») исходящих из столицы русских святых, которые как будто вновь вынесли через Фроловские ворота икону Владимирской Богоматери. Навстречу им шествовали преподобные Варлаам Хутынский и Сергий Радонежский, которые умолили покидающих Москву вернуться обратно и не оставлять город без молитвенной помощи, дабы защитить от «варварского нашествия». Москва, как известно, тогда молилась изрядно. И спаслась.
Следует вспомнить здесь и Макарьевские соборы — поместные соборы Русской церкви, созванные митрополитом Московским Макарием в 1547 и 1549 годах с целью канонизации русских святых. Почему? Потому что до сих пор бытует мнение, что именно тогда была канонизирована преподобная Евфросиния Московская. Однако тому нет никаких документальных подтверждений.
В эти времена мы получаем одни из первых изображений Вознесенской обители, в частности — собора Вознесения. Это сделали миниатюристы Лицевого летописного свода по заказу царя Ивана Грозного. Описывая и иллюстрируя историю, они не могли обойти тексты о появлении монастыря в Кремле. Однако за время собор менял свой внешний облик, а потому в Своде он изображался несколько раз — по-разному. То собор Вознесенского монастыря показан с одной главой (Голицынский том — Царственный летописец), то с тремя (Голицынский и Шумиловский тома), то даже с пятью (Остермановский второй том). Преобладают изображения трёхглавого храма. И понятно, ведь полноценный, пятиглавый возник тогда, когда Лицевой летописный свод уже был завершён. Поэтому даже странно, что попадается один раз рисунок собора как пятиглавого! Либо миниатюра была создана позднее. Увы, но иных особенностей собора тех времён в рисунках мы не замечаем.
Перестройка Вознесенского собора в 1521 году не была последней. По инициативе Бориса Годунова и по указу царя Фёдора Ивановича это сделали вновь в 1587—1588 годах. Оставили старый подклет с гробницами княгинь, великих княгинь и цариц, а на нём воздвигли храм — пятикупольный, трёхнефный, четырёхстолпный. По сведениям из Пискарёвского летописца: «Повелением царя и великого князя Феодора Ивановича всеа Руссии поставлен храм камен на Москве в Кремле-городе в Девичьем монастыре у Вознесения о пяти верхах, болши старово и монастыря прибавлено». Собор с тех пор стал чем-то напоминать другой кремлёвский — Архангельский.
С 1613 года до самой своей кончины в Вознесенском монастыре проживала мать царя Михаила Фёдоровича — великая старица Марфа. Именно она построила в обители храм во имя святого покровителя молодого царя — преподобного Михаила Малеина. В храме устроили придел во имя святого Феодора Стратилата — тезоименитого покровителя боярина Фёдора Никитича Романова (патриарха Филарета). Здесь находилась одна из святынь монастыря — на стене за престолом висел образ Богоматери Феодоровской, который был принесён делегацией бояр и священников, просивших в Костроме Михаила Романова принять Московское царство.
Именно бояре Романовы оказывали особое внимание Вознесенскому монастырю, так как были связаны с династией русских великих князей и царей по женской линии. По этой причине тогда стали особенно важны поклонение гробницам собора и заупокойные молитвы перед ними. В особые дни поминовения надгробия украшали драгоценными покровами. Тогда же продолжалась знаменитая традиция привносить ценные вклады в обитель, украшать иконы Вознесенского собора. Старица Марфа, например, в 1630-е годы привнесла в дворцовую церковь Рождества Богоматери иконы и шитую подвесную пелену с изображением Богоматери Феодоровской, которая сохранилась до наших дней. А в соборе монастыря как будто бы появился даже особый придел «у инокини Великой Старицы Марфы Ивановны», упоминаемый в 1626 году. Правда, о его судьбе позднее мало что известно.
