Приведём их перечень.

1. Спасо-Преображенский монастырь на Бору, созданный в 1330 году, центром которого стала древняя московская церковь Спаса на Бору («собор Спаса-Преображения что на Бору», известный ещё деревянным с конца XIII века). В храме-монастыре хоронили тогда московских князей и княгинь (до построения Архангельского собора, церкви Рождества Богородицы и Вознесенской обители). Монастырь стал просто храмом при московском княжеском дворе после создания Новоспасского монастыря в конце XV века чуть поодаль от Москвы.

2. Чудов монастырь, основанный митрополитом Алексием в 1365 году. Он находился у нынешних Спасских ворот, то есть рядом со старым княжеским теремом. Его центром стала церковь Чуда Архангела Михаила в Хонех, здесь и похоронили самого митрополита Алексия. По преданию, на месте Чудова монастыря когда-то находился «царёв двор» (не путать с великокняжеским), то есть предназначенный для ордынского «царя» и его послов. Этот двор царица Тайдула передала митрополиту Алексию в награду за излечение её от глазной болезни.

3. Троице-Богоявленский монастырь, называемый также «Богоявленский монастырь на Троицком подворье». Это Троице-Сергиевское подворье располагалось у Троицких ворот Кремля со второй половины XIV века, когда, по свидетельству Кормовой книги Троице-Сергиева монастыря, Дмитрий Донской определил в Кремле преподобному Сергию Радонежскому место рядом со своими палатами на случай его приездов в Москву. Однако о служебных или жилых помещениях обители в то время почти ничего не известно.

4. Афанасиевско-Кирилловский монастырь, называемый также «Афанасьевский монастырь, что подворье Кириллова монастыря». Располагался у Фроловских (Спасских) ворот, у другого терема князя.

Троице-Богоявленская и Афанасиевско-Кирилловская обители могли на самом деле быть в то время просто храмами-подворьями, иногда в обиходе именовавшимися монастырями, и только позднее стали таковыми.

В этот список мы не вносим Вознесенский монастырь, основанный княгиней Евдокией. Ибо в тот период времени, о котором мы здесь пока повествуем, его ещё не было. Однако ниже мы подробно расскажем о его истории.

За пределами Кремля существовали и другие обители, включая женские, но о них речь чуть ниже.

Кроме монастырских построек в Московском Кремле тогда существовали уже и другие храмы. Например, церковь Введения Богородицы на подворье Симонова монастыря у Никольских ворот или церковь Богоявления на Троицком дворе. Москва гордилась своими каменными постройками, включая крепостные стены. Только Новгород и Псков могли похвастаться большим их количеством. Но ведь в реальности им намного меньше доставалось от ордынских нашествий. Каменные строения были редкостью. Но семья Дмитрия Донского многое сделала для того, чтобы украсить ими Кремль.

О некотором количестве церквей в Москве рассказывает летописное известие о пожаре, случившемся позднее в Кремле, в 1476 году, когда горели 10 каменных храмов, а 12 деревянных полностью сгорели.

Представим себе Московский Кремль времени почти сразу после свадьбы князя Дмитрия Ивановича и Евдокии Дмитриевны с высоты птичьего полёта. Что бы мы тогда увидели?

Во-первых, Кремль, обнесённый стеной с башнями, с многочисленными постройками, а вокруг него — Подол, Заруб, Посад или Замоскворечье.

Начнём с Кремля.

Большую часть его занимала территория великокняжеского двора. Того, что был не рядом с Фроловскими воротами, а вблизи храма Спаса Преображения на Бору. Рядом со двором князя — комплекс хозяйственных построек. Для обеспечения жизни правящей семьи нужны были кроме самого терема-дворца — житный двор, скотный двор и конюшни, амбары для хранения запасов, колодцы и резервуары для воды, а также сад и огород. Хранение продуктов и воды было крайне важно в период многочисленных военных конфликтов. Сам терем князя, конечно же, был деревянным. Впрочем, как и большинство или даже все постройки тогдашней столицы.

Как выглядел терем князя и княгини? На этот вопрос историки ответить не смогут. А художники с помощью воображения неоднократно пытались сотворить что-то подобное исторической правде. Деревянные постройки больше ста-двухсот лет не «живут». На самом деле, в результате постоянных пожаров — вообще существуют очень недолго. А ведь терем князя был деревянным.

Есть изображения, относящиеся к эпохе Дмитрия Донского, но сделанные в XVI или XVII веке. Например, в Лицевом летописном своде или в «Сказании о Мамаевом побоище». Мы даже видим терем князя, стены Кремля, другие дома города. Но тогда уже не существовали подлинники этих строений. Всё это — плод воображения художников, основанный на их жизненном опыте, то есть на постройках их времени. Хотя можно сказать, что за два столетия деревянная архитектура не изменилась до неузнаваемости и, возможно, была почти идентичной.

Интерес представляют миниатюры с изображением великой княгини Евдокии, сидящей у окна княжеского терема. Варианты Лицевого летописного свода похожи один на другой. А вот вариант (копия) «Сказания о Мамаевом побоище», хранящийся в Лондоне, в Британской библиотеке, очень любопытен, так как здесь мы видим необычное изображение дворца вместе с Евдокией Дмитриевной и текстом: «великая княгиня Авдотья со снохой своей поёт сидяше в теремце златоверхом под стекляным окном вслед глядяше великому князю» (эпизод проводов Дмитрия Ивановича на битву).

Как говорят источники, княгиня жила в «златоверхом» тереме. То есть верхняя его часть или крыша были украшены позолотой. Видимо, наподобие храмовых куполов. А значит — ярко блестели на солнце и были видны издалека. Окна его были «стеклянными». Буквально? Может быть, и так, ведь стекло уже давно изготавливалось на самой Руси, хотя, в первую очередь, здесь имеется в виду, что они были прозрачными! Терем назывался иногда «набережным», а это даёт возможность определить, что он был обращён фасадом в сторону берега Москвы-реки. В таком случае из окон дворца можно было лицезреть Замоскворечье и путь в сторону Орды, куда и направлялся по вышеприведённой цитате князь Дмитрий.

Есть в вариантах «Сказания о Мамаевом побоище» и иные детали, связанные с княжеским теремом. Например, что княгиня Евдокия сидела на «урундуце под стекольчаты окны». Это ещё одно указание на строение терема. Рундук — это крыльцо. Если Евдокия сидела «под стекольчаты окны», то значит, терем был как минимум двухэтажным, а скорее всего, имел не менее трёх этажей, так как крыльцо-рундук бывало очень большим, с колоннами, поддерживающими балкон второго или третьего этажа. Это крыльцо выполняло функции парадного входа во дворец.

Частью княжеского терема были сени. Это неотапливаемое входное помещение. Слово «сени» закрепилось в названиях некоторых кремлёвских построек (храм Рождества Богородицы, «что вверху, на царицыных сенях»; церковь Святого Лазаря «на сенях»). «Набережная» палата с сенями были местом для приёмов, встреч с послами и торжественных случаев. Известно, что гораздо позднее княжеский терем был расписан фресками великим Феофаном Греком. Были ли подобные фрески при Евдокии? Мы не знаем.

Вокруг дворца-терема располагались, кроме церковных построек и монастырских подворий, многие дома жителей Кремля. В непосредственной близости селились родственники князя и княгини, члены великокняжеской семьи. Ведь некоторые из них, по праву наследования, могли претендовать на ярлык великого княжения. Бывало, что терема удельных князей не уступали по размерам дому великого князя. Поодаль стояли дома бояр, служивших князю верою и правдою. Одним из важных строений был двор митрополита Московского. На тот момент им был святитель Алексий.

Далее жили москвичи попроще. А за кремлёвской стеной — тем более. Сама новая белокаменная стена Кремля не была непрерывной. Оставались участки, не скрытые камнем, но плотно заделанные деревом. Территория самого Кремля разбивалась на несколько частей. Одна была на холме (нагорная, здесь стояли терема князя), а вторая — в низине, называемая, как нижняя часть одежды-платья — Подолом. На Подоле жили также и бояре. Сохранились сведения, что здесь находился «подольный садец» митрополита Алексия.