Вот этот вопрос и разломил пополам семьи и поколения, а 1991 год только конституировал этот разлом. Но еще до того было заметно, что отцам и детям просто не о чем поговорить. Если не переходя на крик….

– Виктор Михайлович… жертвы, которые принесли ради нас наши отцы и деды святы. Но рано или поздно – пора переходить от надрыва и жертв к нормальной работе. Не согласны?

– Что-то я не пойму, о чем вы, Михаил Сергеевич…

– Чертеж секретного истребителя выкрасть намного сложнее, чем чертеж стиральной машины нового поколения. Но стиральная машина тоже нужна советским гражданам. Понимаете?

– Начинаю понимать.

– К сожалению, мы не могли да и сейчас не можем вкладывать в НТР столько, сколько капиталистический Запад. Мы только-только подняли страну из руин. Только-только закончили реализовывать планы по инфраструктуре. Но мы можем за счет рационального использования ресурсов производить тот же товар дешево и большими партиями. Это раз. Второе – что у нас происходит с ценами на нефть, с ценами на зерно, с ценами на все то что мы продаем и покупаем. Почему то что мы продаем дешевеет, а то что мы покупаем – дорожает. Нет ли тут какого-то… заговора что ли

Заговора тут не было это я точно знал. Я своими глазами видел, как Россия начала не покупать, а продавать зерно, и как в короткое время захирел весь американский центр и юг. Они ведь жили этим, питались этим, и не так плохо жили. Сейчас там ржавая пустыня. Хорошо имеет тот кто работает на федеральное правительство, служит в армии или работает в тюрьме – а все остальное медленно вымирает. Трамп обратился именно к этим людям, он был против глобализации и против вмешательства в дела других стран не потому что его подкупил Путин. Он рассуждал просто – демократизация других стран в случае ее успеха создает США не друга, а конкурента. Причем США последовательно создали себе конкурентов: Германию, Южную Корею, Японию и вот теперь Китай. Россию тоже можно включить в этот список – США боролся с СССР и победил, но итогом победы стало то, что Россия продает на экспорт то что раньше покупала. Побережья то живут – они в основном на услугах и хайтеке. А вот индустриальный центр… Чтобы США стали снова великими – надо перестать помогать другим странам и плодить себе конкурентов, вот и всё.

– Михаил Сергеевич. Чем КГБ может помочь?

– Ну… скорее я жду предложений от вас. Например, можно было бы создать некий комитет… с одной стороны по поиску новых, прогрессивных технологий, а с другой – товарищи из промышленности по их внедрению. Предложения по покупке разорившихся предприятий… при Сталине скупали целые заводы, почему сейчас это не делаем? Что мешает?

Особенно если я знаю, что надо покупать, а что не надо. В принципе, меня удивляет то что СССР скупает только новое оборудование. А если есть целые заводы, продающиеся с молотка по причине банкротства? Их что купить мешает?

…

– А с другой стороны – цены на предметы экспорта устанавливаются на бирже. Что нам мешает или самим попробовать повлиять на торги или по крайней мере помочь тем кто влияет в выгодную для нас сторону.

…

– Тут тоже надо создавать рабочую группу. И не одну.

– Сделаем, Михаил Сергеевич

Вот теперь он понял. Проникся.

– Это не приказ. Это поручение партии.

– Все понятно. Я сам член партии

– С какого года

– С сорок четвертого.

Да…

– На войне принимали?

– Да… там проще было. Сказал – прошу считать меня коммунистом. Выполнил задание – и все.

…

– Меня после форсирования приняли. Вместе с теми, кто жив остался.

Вот так вот. И как обманывать таких людей?

А надо. Придется.

– Еще, Виктор Михайлович…

…

– Что-то слышали про станцию Тримайл-Айленд?

– Признаться, нет.

– Это атомная станция. У них пожар был и чуть ли до взрыва не дошло.

…

– Вот мне и тревожно. Атомщики наши. Военные понятно – а гражданские. Я недавно услышал – мол атомная станция все равно что ТЭЦ. Это же уму непостижимо так думать. Люди, в руках у которых мирный атом – так безответственно относятся к своей работе, к тем силам, что держат в руках. Просто уму – непостижимо.

Одной из причин, почему стала возможной чернобыльская катастрофа – была как раз самоуспокоенность. Была принята крупная программа строительства АЭС, люди нервничали, их убеждали что это безопасно – и поверили в это сами атомщики.

Но пара слов – и завинтится колесо, и под него попадут и невиноватые, но главное – Чернобыль так и останется никому не известен

– Может, КГБ взять под контроль атомные станции и их персонал. Как опасные объекты. Проверить персонал надо бы, кто чем дышит. Кто антисоветчину читает, кто опасно разгильдяен на работе… ну не мне вас учить

– Сделаем, Михаил Сергеевич

– Вот и хорошо. Вы кстати заходите к нам с Раисой Максимовной, не стесняйтесь. Посидим… Юрия Владимировича вспомним. Не хватает его нам, ох как не хватает…

На обратном пути снова пристал Михаил Сергеевич

– КГБ верить нельзя

– Вот как? Это почему?

– Они себе на уме. А товарищи, если узнают, что ты навещал Чебрикова – станут творими врагами. Так не принято.

– Да… обстановка тут у вас… нездоровая.

– Кстати. А что такое ГКЧП?

– При чем тут это?

– Ну, ты упоминал…

– Государственный комитет по чрезвычайному положению. Путчисты. Скинуть тебя хотели в девяносто первом.

– Путчисты? Это как в Чили?

– Да нет, не как. Труба пониже и дым пожиже – но идея та же.

– Мерзавцы! А кто это был?

– Да все, все руководство. Главный у них Янаев был.

– Янаев?! Этот пьяница?

– А можно тогда вопрос. Зачем ты этого пьяницу своим замом сделал?

– Замом? У генсека нет замов.

– Вице-президентом.

– Как вице-президентом? У нас нет этой должности. Ты ничего не путаешь? Может, с Америкой…

– Да нет. Не путаю. Ты первым президентом СССР стал. И последним.

…

– Чего молчишь?

– Понять пытаюсь. Как так?

– Это тебе Яковлев посоветовал, посол в Канаде. Ты его совету последовал, но поздно уже. Тебе надо было избираться в восемьдесят пятом или восемьдесят шестом. И обязательно на всенародных выборах.

– А я как избрался?

– На Съезде. В виде исключения.

– Ну, это правильно.

– Нет, неправильно. Причем дважды. Первый раз, что в виде исключения. Второй раз – что Съездом. Президент должен иметь собственную легитимность, а не исходящую от Съезда.

– Легитимность?

– Мандат. Так понятнее?

– Да. Но так неправильно. Съезд это высшая власть в стране…

– Съезд это большая говорильня. Митинг. Он не может принимать управленческие решения. Их принимает кто-то один и несет за них ответственность. Полную.

– Нет, ну так нельзя. С товарищами надо посоветоваться… один ум хорошо, а два…

– А два это уже говорильня. Б…, если на предприятии не один директор, а несколько, что будет? Если в министерстве несколько министров что будет?

– Так нельзя сравнивать…

– Это почему нельзя то. Принцип один и тот же. Кто-то должен принимать решения и нести за них ответственность. Если решения принимает группа, то большую часть энергии и времени придется тратить на согласование вопросов и обеспечение единства группы.

– Это разве плохо.

– Плохо. Если решения приходится принимать быстро.

…

– Вот Чебриков, например, решения принимать не может. Надо менять.

– На кого?

– Надо смотреть. Лучше кого-то брать из Афганистана с боевым опытом. Потому что в Афганистане приходится видеть мир таким, каков он есть и принимать решения и быстро. Иначе ты труп.

– Чебриков тоже воевал.