Литмир - Электронная Библиотека
A
A

«Человек одной крови с той, что породила тебя».

От изумления боль отступила, и Эльхаат опустил руки. Он не мог поверить в то, что говорил дух. Но порождению Подземного огня не было нужды врать.

– Дядя Бурзук? Но ведь он…

«Я не запоминаю имен смертных», – единорог снова раздраженно топнул копытом. – «Я выполнил его просьбу и подарил тебе частицу Подземного огня. Настало время вернуть долг».

Эльхаат прижал руку к груди и горько усмехнулся.

– Я ничего не должен тебе, дух. Проси плату у того, кто заключил с тобой сделку. А мне верни мою жизнь!

Крик юноши стих, но эхо от него продолжало звенеть в воздухе. Эльхаат тяжело дышал, до боли сжимая кулаки. В его груди запекло, предвещая скорый приступ кровавого кашля. Он не знал, но догадывался, почему Бурзук не пожалел крови, чтобы проклясть племянника. Отец и мать предупреждали держаться от него подальше, но никогда не объясняли, почему. Бурзук был неизмеримо вежлив, учил Эльхаата навыкам Костяных воинов, рассказывал о чудесных странах за Золотым морем, о тонкостях управления поселениями… Вот только для чего ему нужны были эти знания? Уж не потому ли, что он сам мечтал о ковре старейшины? Выходит, что родители догадывались, но доказательств так и не смогли найти.

Когда они уходили в новый поход, отец на прощание крепко обнял сына и пообещал, что они найдут лекарство от его недуга. Увы, Крисания и Эсхат не успели вернуться к испытанию Костяных воинов – и Эльхаат очнулся посреди Великой Пустыни, выброшенный из Белой Кости, словно ненужный мусор.

Эльхаат вскинул подбородок, ожидая, когда на него обрушится гнев Духа Пустыни. Текли минуты, но смерть все не наступала. Единорог смотрел на человека, и из его ноздрей с каждым выдохом вырывался огонь.

«Твоя жизнь принадлежит мне. Но ты прав. Я вижу, что подземный огонь выжег тебя. От тебя почти ничего не осталось. Если я возьму долг, он не насытит меня. Если заберу свой дар обратно, ты умрешь, и тогда моя сделка бесполезна. Но я не заключаю бесполезных сделок. Я заберу твою жизнь, а взамен дам другую. И однажды, когда позовет другой огонь, ты поможешь ему гореть и тем вернешь мне долг».

– Почему я должен соглашаться? – тоскливо прошептал Эльхаат.

«Потому что ты хочешь жить».

Дух Пустыни шагнул вперед. Встал на дыбы – такой огромный, что заслонил собой все небо – заржал – и от этого звука дрогнула земля – и обрушился вниз, целя рогом в грудь Эльхаата. Острие пронзило тело юного шехха насквозь, но он не закричал, не почувствовал боли. Впервые в жизни он не чувствовал ни крупицы боли.

И это было прекрасно.

* * *

Его тело то взмывало вверх, то опускалось. Он приподнял голову и застонал от нахлынувшей тошноты. В глаза ударил свет, раздалась смачная ругань. Голоса звучали гортанно и грубо, язык поначалу показался чужим. Но чем больше он вслушивался, тем больше слов разбирал. Его дернули за волосы. Муть перед глазами рассеялась, и перед ним возникло перекошенное лицо, заросшее кудрявой русой бородой до самых глаз.

– Ты как сюды пробрался, малец? И где прятался все эти дни?

Он попытался шевельнуть языком, но тот распух и едва двигался.

– Эх ты. И как живой-то еще? Давай-давай, подымайся. Раз уж залез, отработаешь. Но сперначала на – выпей.

В его руки ткнулась фляга в кожаной оплетке, и раздался божественный звук – плеск воды. Он тут же поднес флягу к губам и припал к ней, наслаждаясь теплой, чуть солоноватой влагой. Та же рука, что поставила его на ноги, вырвала флягу, и он протестующе замычал.

– Не торопись. Плохо станет. Переведи дух, потом еще попьешь.

– Где… я?

– Ну ты даешь! Залез на корабль и еще спрашиваешь, где ты. Добро пожаловать на борт «Искры», малец! Тебя как звать-то?

– Я не знаю…

Образы смешались – корабль, бородатый мужчина, другие люди, непривычно высокие и светлокожие, окружившие его. Откуда-то всплыл образ огненного единорога, вкус крови на разбитых губах, мокрый от пота песок под ногами. Память возвращалась вспышками, и его снова замутило. Он упал на колени, и его вырвало желчью на качающуюся палубу.

– Говорил я, не спеши. Дайте ему воды омыться и кликните знахаря. А звать тебя будем – да хоть Даромиром. В конце концов, кому, как не матросам, получать в подарок целый мир?

Названного Даромиром хлопнула по спине крепкая ладонь, и бородатого мужчину сменил другой, который помог шехху подняться и дойти до свободной скамьи гребца. Одежда незнакомца пропахла дымом и травами.

Семидневье спустя Даромир стоял у борта «Искры», стремительно летящей через воды Золотого моря к неведомой стране Беловодью. И все дальше от него становилась Пустыня, в песках которой осталось истлевать тело Эльхаата из рода Эсхата.

Глава 7. Бесконечная ночь

Почуяв запах воды, Итрида свернула в первый же попавшийся на пути проулок. Здесь не было масляных светочей, и неширокая плотно утоптанная дорожка освещалась только лунным светом, заливающим мир серебром. Итрида закинула в рот сладкий орешек и не спеша побрела вперед, прислушиваясь к тихому плеску. Все поселения Беловодья строились возле рек, и этот городок вряд ли мог стать исключением.

Итрида не ошиблась: вскоре тропинка вывела ее за околицу и резво побежала вниз с холма, к ленте реки, почерневшей с наступлением ночи. Девушка глубоко вдохнула прохладу, которую принес ветер, и упруго зашагала к воде. Наверняка где-нибудь неподалеку сыскалась бы мыльня, но хорошие мыльни на ночь закрывались, а идти в паршивую Итриде не хотелось. Летняя ночь была теплой, к тому же, стемнело совсем недавно, и река еще не успела растерять накопленное за день тепло. Пусть не помыться, так хотя бы искупаться Итрида сможет.

Тропа скатилась с угора и заизвивалась к берегу, словно была следом огромной змеи, проползшей здесь много веков назад. То и дело обочина обрывалась в глубокие лужи, полные стоячей, густо подернутой ряской воды. Комариный гул смешивался с хрустальным пением многочисленных лягушек и стрекотом светло-зеленых кузнечиков. С каждым шагом в слаженный хор вплетались новые звуки – биение волны о бока сонных лодочек, шум леса на другом берегу, плеск реки на песчаных перекатах. Итрида вышла на берег, разулась и ступила в воду, приятно охладившую разгоряченные ступни. Бродяжница дышала ровно и размеренно. Ярость, разбуженная словами Даромира поутихла, но возвращаться в корчму Итрида не спешила.

Отойдя от связанных между собой, точно сушеные рыбины, лодок, Итрида бросила сапоги на песок. Следом полетела остальная одежда, поверх которой лег амулет в виде ухмыляющейся волчьей морды. Бродяжница скрутила волосы в тугой тяжелый узел и зябко повела плечами, когда по коже хлестнул порыв не по-летнему холодного ветра. Еще раз оглядевшись и убедившись, что вокруг ни души, девушка медленно пошла в воду. Та в самом деле оказалась теплой, как парное молоко.

Вдоволь наплававшись, Итрида встала в воде так, что она едва прикрывала ей грудь. Раскинула руки, трогая мелкие набегающие волны, и закрыла глаза. Ноги защекотал песок со дна, а потом и мелкие любопытные рыбки, сонно пощипывающие кожу. Итрида хотела бы вечность стоять вот так, окруженная темнотой, серебром и бесконечным бегом воды…

Но ее покой разорвал девичий крик, раздавшийся с берега. Итрида поморщилась и выдохнула так глубоко, что свело живот. С трудом обретенное равновесие разбилось вдребезги.

– Морокун вас побери, – выругалась Итрида, открыла глаза и бросилась к берегу. Выбравшись из воды, она натянула рубашку и амулет и выхватила из оставшейся кучи одежды отравленные кинжалы. Развернулась в сторону, откуда донесся крик, и поняла, что едва успела: прямо на нее бежала простоволосая девица, то и дело спотыкающаяся о собственный подол. Лицо девушки было искажено страхом, заметным даже в темноте. Бродяжница глянула за спину беглянке. За ней гнались… впрочем, нет, не гнались. Двое мужчин неспешно бежали следом, скаля зубы и перебрасываясь сальными шуточками. Девушка запнулась о засохшую корягу, коварно торчащую из песка, всплеснула руками и упала, вскрикнув от удара. Она подняла лицо – на мокрые следы слез налипли мелкие песчинки – и беззвучно выдохнула:

20
{"b":"741622","o":1}