От святителя Дмитрия Ростовского мы узнаем о продолжении происходящего (частично этот текст уже цитировался выше): «Диоклетиан исполнился ещё большей ярости и уже не стал пытать ни Георгия, ни царицу, но тотчас изрёк такой смертный приговор обоим:
— Злейшего Георгия, который объявил себя последователем Галилеянина и много хулил меня и богов, вместе с Александрою царицею, развращённою его волхвованием и подобно ему безумно укорявшею богов, повелеваю усечь мечом.
Воины схватили мученика, опутанного оковами, и повели за город. Повлекли они и благороднейшую царицу, которая без сопротивления последовала за Георгием, молясь в себе и часто взирая на небо. На пути изнемогла царица и попросила позволения присесть. Севши, она прислонилась головой к стене и предала дух свой Господу».
По всей видимости, агиограф Дмитрий Ростовский знал текст Жития Феодора Дафнопата, который ещё почти за семь столетий до этого изложил события именно в такой последовательности: «Тогда император Диоклетиан, повелев ввести святого, говорит ему: “...Какими же воздаяниями воздадим мы тебе ныне за столь великое злодеяние? Конечно, смертью, которую ты заслужил за то, что дерзнул совершить против нас, как никто другой из живущих на земле”... Он произнёс над ним такой приговор: “Георгия, посвящённого в таинства Галилеян, отвергшего бессмертных богов и показавшего тьмы других зол моему царству, сокрушившего даже и самых богов, а сверх того коварно обманувшего несчастную царицу, приказываю усечь мечем вместе с нею”.
Итак, тотчас воины, взявши их, вывели за город. Когда они с готовностью шли к желаемой ими награде и царица мысленно молилась, как показывали зрителям движение губ её и устремление очей к небесам, скорый на милость Господь услышал молитвы её и, одобрив её за любовь к Нему, за горячую веру, за презрение ко всем земным благам, предупредил удар меча и, когда она села в некоем месте, принял блаженную душу её».
Здесь уместно привести цитату из проповеди архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого), которую он произнёс 6 мая 1954 года. «Празднуем ныне вместе с памятью святого Георгия Победоносца, — говорил святитель, — и память Александры, жены того окаянного Диоклетиана, который более всех римских императоров истязал и мучил христиан. Знаете вы, что зрелище страданий великомученика Георгия внезапно обратило к вере во Христа и эту чистую сердцем женщину, и бесстрашно объявила она себя христианкой пред своим страшным супругом, и потерпела смерть за Христа Господа нашего вместе с великомучеником Георгием. Почему так огромно значение для всего мира христианского крови мучеников? Потому, что эта кровь окропляет и освящает землю; потому, что этой крови более всего боятся и трепещут и сам диавол и тёмные ангелы его».
Несколько слов о Магненции (Магнентии), которого упоминают святитель Дмитрий Ростовский и Феодор Дафнопат. По тексту Феодора перед нами престаёт один из главных участников обвинительного процесса и казни, постоянно комментирующий события и дающий советы самому императору. Кто мог тогда иметь такое положение при дворе? Скудные сведения даёт сам Феодор Дафнопат. Магненций — это, оказывается, родственник императора Диоклетиана, который «...собрал огромное и сильное войско и, выступив из Рима, прибыл в град Никомидян, взявши с собою и супругу свою, именем Александрию, дабы обоим повидаться со своею дочерью, супругою Максимиана. За ним следовали племянники его Магненций, Феогний и Дадиан, бывшие топархами — первый Ливии, второй — Египта и Дадиан — Сирии».
Поразительно, в одной цитате находим сразу несколько намёков на разгадки. Во-первых, Магненций, оказывается, был близким родственником царя — племянником. Во-вторых, ещё одним племянником являлся Дадиан, топарх (правитель, губернатор) Сирии, и некоторые варианты Житий святого Георгия считают, что именно при его дворе и по его указу состоялась казнь святого (а не при дворе или участии Диоклетиана). И, главное, царица Александра указана как мать жены Максимиана, то есть царицу автор отождествляет с реально существовавшей женой Диоклетиана Приской (о ней чуть позже).
В чём же необычность роли Магненция в казни святых? Надо сказать, что мало кто вообще обращал внимание на участие этого человека в данной истории. Однако именно он, обличая и осуждая, неожиданно давал советы, которые могли бы не только спасти обвиняемых, но по крайней мере уменьшить их страдания. Это ведь к нему обратилась первоначально сама царица Александра, когда уверовала в Христа Спасителя. Она почему-то не могла без его участия принять самостоятельное решение — говорить ли ей о своём преображении публично или нет. Тогда он посоветовал ей не спешить. И это был мудрый совет. Отчасти царица ему последовала.
Однако мы видим и другое постоянное участие Магненция в деле воина Георгия. Он принимает сторону императора, но явно хочет помочь испытуемым. Вспомним, как Феодор Дафнопат описывает (как будто вовсе не случайно) состояние Магненция, когда воин Георгий стал критиковать языческих римских богов. «Когда сие сказано было мучеником, — пишет агиограф, — Магненций, как громом поражённый словами и закрыв лицо от стыда, сидел, скованный безгласием. Ибо как он и мог бы, будучи служителем лжи, возразить почитателю истины?»
Магненций пытается понять веру воина Георгия, он действительно хочет найти истину, скрытую от него. Феодор Дафнопат продолжает: «Взирая на него (Георгия. — К. К.-С.) пристальнее, царь говорил, что, вероятно, это призрак его, как жизнесмертного, и издевается над нами. Магненций же говорит: “Нет, но подобен ему”»...
Он хочет ответа, потому и спрашивает Георгия о главном. «Магненций, — пишет византийский автор, — изобразив вид человеколюбия, испросил, чтобы святой был спущен со столба. Когда сие было исполнено, он говорит ему: “Если ты желаешь, чтобы мы по твоим увещаниям пришли к Богу твоему и уверовали в Него, покажи нам какое-либо знамение от Него, воскресив одного из мёртвых”». Конечно, трудно интерпретировать решение «снятия со столба» как гуманное, но всё же...
Более того, даже после тяжких испытаний святого Георгия совет племянника ускорить смертную казнь можно счесть за гуманный по отношению к осуждённому, так как мучения его таким образом могли быть прекращены. По Дафнопату: «Между тем Магнентий говорит царю: “Род христиан живуч и ревностен. Но если ты хочешь, чтобы он, послушавшись твоих слов, пришёл к богам, лучше отнесись к нему кротко и человеколюбиво и, быть может, привлечёшь к себе мужа”».
Есть и другие загадки в Житии великомученика Георгия.
Одним из важных вопросов, связанных с точным установлением фактов произошедшего, является определение имени самого императора — реального участника событий. Не менее важен и точный ответ на вопрос — кто же был мужем царицы Александры?
Большинство исследователей считают, что царица была казнена по приговору императора Диоклетиана. Конечно, это самое простое объяснение и самый простой ответ на вопросы: почему её всё-таки казнили (Диоклетиан совершал казни без колебаний), отчего это произошло одновременно с казнью воина Георгия и именно в 303 году.
Но ряд фактов заставляет отнестись к этим рассказам-ответам более внимательно и даже усомниться в некоторых сведениях из старых источников.
Если Александра была женой императора Диоклетиана, то мы, скорее всего, должны были бы это знать не только из житий (в том числе и апокрифических), но и из других исторических источников. Однако в подавляющем большинстве своём они о царице или императрице Александре молчат! Жития или описания чудес святого Георгия X века, как, например, труд Симеона Метафраста или латинский Ватиканский кодекс 916 года, не называют последовавшую за великомучеником царицу супругой Диоклетиана.
Одним из старых источников, который объявлял царицу женой императора, стал, как мы уже знаем, труд грека Феодора Дафнопата, пользовавшегося неизвестными нам документами. Русские Жития от него не отставали. Святитель Дмитрий Ростовский, и мы уже отмечали это выше, без сомнения называет Александру женой Диоклетиана («видя свою супругу, которая у ног мученика с такой смелостью славила Христа и уничижала идолов, царь пришёл в великое изумление»).
