Сначала я ни о чём другом не могла думать, но вскоре неожиданно для себя увлеклась процессом раскопок. Археологи действовали с помощью инструментов, которые мной воспринимались чем-то вроде электрических лопаток. Как я поняла, крупной технике они не доверяли, да и не было возможности доставить её в такую глушь. Копали не наобум, вначале зондировали почву специальной установкой, выявляя уплотнения внутри.

— Ничего, — разочарованно сказал один из учёных, Фалтах, в очередной раз извлекая на поверхность булыжник.

Я решила прогуляться по территории лагеря, чтобы понять, насколько обширна площадь наших поисков. И вдруг что-то почувствовала. Подошвы ног начало покалывать, потом они стали горячими и завибрировали. А дальше я уже практически подскакивала на месте. Неужели подземные толчки? Я вспомнила, что на Сомасте повышенная сейсмическая опасность. Но разве сомастотрясение начинается именно так? Скорее всего, это нечто другое. Опустившись на колени, я приложила к почве обе ладони. Они тоже нагрелись и завибрировали. Может, я теперь ещё и поисковик? Не успев додумать эту мысль до конца, я ощутила себя ещё и магнитом, потому что снизу на меня явно что-то надвигалось. Как говорится «и тут снизу постучали». Теперь сомаста действительно затряслась и я поняла, что поднимаюсь вверх, а вокруг разлетаются комья почвы.

От неожиданности и испуга я закричала. Поверхность сомасты стремительно от меня удалялась, я словно росла, как девочка Алиса, принявшая зелье. Послышались возбуждённые голоса, я увидела бегущих ко мне коллег с Даймааном во главе. Вот и как им это теперь объяснять? Когда я поднялась метров на десять над сомастой, движение вверх застопорилось, к моему облегчению. Я посмотрела вниз. Как оказалось, я сижу, ухватившись за верхушку строения в виде пирамиды. По виду, очень древнего, довольно побитого временем. Нащупав неверными, дрожащими ногами твёрдую площадку, я начала спускаться вниз, временами оступаясь и хватаясь в панике за торчащие из стены камни. Даймаан, естественно, карабкался мне навстречу. Как можно доверить мне такое важно дело, как спуск по пирамиде? Впрочем, да, сейчас я к нему просто придираюсь. Это нормальный мужской поступок. Тем более, он должен изображать мою вторую половину. Хотя на Сомасте так и не говорят. Здесь не принято делить людей надвое. Даймаан-Сохал помог мне спуститься вниз, удерживая за талию чуть крепче, чем, на мой взгляд, следовало это делать.

— Друзья, Эстан нашла скрытый механизм, поднимающий башню, — с восторгом объяснила Палайма своей группе. И то хорошо, нашла как это подать.

— Теперь бы нам внутрь попасть, — мечтательно произнесла Кашхала, молоденькая ученица Палаймы.

Дверь нашлась, даже целых три. Но ни одна из них не поддавалась ни на хаппооры, ни на формулы. И кнопок никаких в зоне видимости не было. У меня руки чесались попробовать самой проникнуть в пирамиду, но Палайма и Даймаан метнули с двух сторон пики предупреждающих взглядов и я благоразумно постояла в сторонке, пока учёные уговаривали древнее строение смилостивиться и открыть свои тайны.

— Позже попробуем, — шепнула мне Палайма по-русски.

Она пришла за нами уже после ужина, когда на улице начали сгущаться сумерки. Мы с Даймааном сидели в комнате и пялились в разные углы, как два идиота, так что она нас очень выручила. Подойдя к пирамиде, мы убедились, что поблизости никого нет и только тогда я вытянула руку по направлению к одной из дверей. Сначала ничего не произошло, но я не сдавалась. Вскоре мы увидели, как древняя, прикипевшая к проёму плита шевельнулась.

— Получается! — Палайма захлопала в ладоши, как первоклассница. Даймаан включил луч света на хаппооре и мы зашли в святая святых.

— Вы мой счастливый билет, деточка, — сказала археолог. — Бывают же такие поразительные удачи! И в этом мире не верят в судьбу.

— А я уже верю, — вздохнул Даймаан.

Луч хаппоора выхватывал из темноты отдельные фрагменты. Мы шли по большому залу, который очень мне напомнил современные опен-спейсы. Рабочие столы и, кажется, мониторы компьютеров. Всё покрытое изрядным слоем пыли, поэтому кажется окаменевшим. Или правда из горной породы?

Палайма пошарила рукой по одной из стен, и произошло чудо. В зале загорелся свет. Тусклый, дребезжащий, но вполне приемлемый.

— Я ожидала тут увидеть мумии, сундуки с сокровищами, образчики местной посуды, наконец, — растерянно произнесла я.

Действительно, перед нами был какой-то древний бизнес-центр, не иначе.

— Это интеллектуальный центр научной лаборатории, — сказала Палайма. — Не удивлюсь, если это здание проектировал лично сам Аксафа Матунис.

Даймаан присвистнул. Я вспомнила, что так звали основателя «зелёной» архитектурной школы, который, собственно, придумал такие пирамиды. А не эти ли зелёные человечки, часом, навещали наших ацтеков и майя в далёкой древности? И помогали им лубгусы, «люди с пёсьими головами».

— Дай, тут может потребоваться твоя помощь. Было бы просто изумительно извлечь отсюда все данные!

— Сомневаюсь, что это возможно, но попробую, — пообещал Даймаан.

Мы ещё побродили внутри пирамиды, поохали. Даже я со своим разбитым сердцем и то впечатлилась. Будь воля Палаймы, мы бы тут и до утра остались, но она и сама понимала, что лучше прерваться и вернуться к открытым интеллектуальным сокровищам позже.

Чтобы избежать тягостного молчания, в комнате мы не сговариваясь решили лечь спать пораньше. Даймаан устроил себе лежанку на полу, я заняла кровать. Настоящая непримиримая ссора, в которой каждый чувствовал себя правым.

Я долго ворочалась, не находя покоя, а когда всё-таки задремала, мне приснился очень красочный сон, в котором у нас с Даймааном всё было хорошо. Я страстно его целовала, шептала на ухо всякие нежности и он делал то же самое. Время остановилось, любовь побеждала все условности, сердца бились в такт и прочее прекрасное.

Но тут он пробормотал мне прямо в ухо:

— А я не верил, что ты придёшь так быстро мириться, — и до меня вдруг дошло, что я не сплю. Скорее всего, начало мне действительно пригрезилось, а потом в полусонном состоянии я сползла с кровати и оказалась прямиком в его объятиях.

— Чёрт! — сказала я в сердцах, отстраняясь. Волшебство исчезло.

— Чёрт? Что такое — «чёрт»? Такого я ещё не слышал. Помню, было «боже», а это совсем незнакомое мне слово.

— Неважно.

Я поднялась и пошла к себе. Благо, было недалеко. Надо же так подставиться!

— Значит, примирения не будет, жаль, — Даймаан вздохнул.

— Когда люди желают прекратить ссору, они признают свои ошибки.

— Ясно.

Мы оба замолчали. Дальше я засыпала с опаской, и старалась отогнать любые мысли романтического характера. Не хотелось снова проснуться в разгар… урегулирования отношений.

С утра мы избегали смотреть друг другу в глаза, как друзья, случайно переспавшие после вечеринки. Я неловко обходила его, как большой и неудобный чемодан, стоявший посреди комнаты. Он делал вид, что меня не существует. Поведение двоих взрослых людей, ничего не скажешь. На самом деле, ничего смешного в этом не было, причину размолвки я считала, да и до сих пор считаю достаточно серьёзной.

Выйдя на улицу, мы вздохнули с облегчением, как узники, покинувшие тюрьму. И тут же увидели Кашхалу, бегущую к нам с испуганным выражением на лице. Она махала руками и кричала:

— Похитили! Её похитили! Беда!

Мы с Даймааном недоумённо переглянулись. Привыкли, что если кого и похищают, то только меня.

Кашхала бессильно опустилась прямо у наших ног и плача, простонала:

— Палайму похитили. Прилетела йегма, её затолкали туда и забрали.

На крик девушки подтянулись двое остальных учёных. Мы все были потрясены и растеряны. Такого поворота событий не ожидал никто.

Кашхала продолжала рыдать, а все остальные пытались выспросить у неё, что же она, собственно, видела. Попив водички и слегка успокоившись, она рассказала, что с утра сопровождала Палайму к найденной нами вчера пирамиде, когда вдруг прямо над ними спикировала йегма, оттуда ударил парализующий луч, а потом госпожу Идо втянули внутрь. Да, информации негусто.