– Ты, дружок, знаешь сам, как скрыться от грозы, а мы с Серым скроемся вот тут за камнем, в небольшом углублении. Нас со стороны не видно, да и нам никого не видно.

А гроза началась ливнем, который вдруг сорвался с неба, как будто там открыли водохранилище. И через минуту не было видно за два шага. Дождь лил стеной, и ущелье вдруг сразу заполнилось водой, которая с шумом проносилась мимо. Вода все прибывала и прибывала и, казалось, скоро дойдет до того места, где укрылись баба Феня с Серым.

«Где же Мальчик? Как он, смог ли устоять под напором воды?» – с беспокойством думала женщина.

А дождь хлестал, забивал под навес, и вскоре о Мальчике уже не думала, а беспокоилась, как бы и их не смыло в ущелье. Но потом ливень прекратился и перешел в размеренный моросящий дождь. Тучи обложили все небо, ветер перестал свирепствовать и лишь изредка, возьмет и кинет в лицо пригоршню дождя.

Баба Феня осторожно выбралась из щели, где пряталась, и старалась отыскать глазами Мальчика, но его нигде не было. По ущелью еще бежала вода, но уже начала резко убывать, и вскоре снова была видна зеленая трава, будто и не было вовсе такого грозного потока. Людей нигде не было видно. Баба Феня решила пробраться к девочкам, пока еще шел дождь. Она не стала брать с собой тяжелые рюкзаки, пусть лежат. А сама с Серым осторожно пробиралась по скользким камням. Дождь заливал глаза, но она уже была достаточно мокрой, чтобы обращать на этот внимание. Нужно было следить, куда становиться, и оглядываться по сторонам, чтобы вдруг не налететь на нежеланную встречу.

Шум дождя снаружи, как бы подчеркивал тишину в пещере. Баба Феня положила руку Серому на спину.

– Тихо, Серый!

Но тот ощетинился и готов был на кого-то кинуться.

– Тихо, Серый! – шепотом проговорила женщина и пошла вглубь пещеры, откуда вытекал родник.

Пол пещеры был мокрым и скользким и наклонно уходил куда-то вверх. Баба Феня посветила фонариком, пещера тянулась далеко вглубь скалы.

«Не хочется мне туда идти, – подумала она. – Надо подняться наверх, посмотреть там, где я их оставила».

Но ей отчего-то было страшно, она боялась увидеть самое страшное. Но все равно вернулась к площадке и посветила.

– О, Господи, тигры! – невольно вырвалось у нее.

И это как бы была команда для Серого, он яростно залаял.

– Тихо, Серый! – прикрикнула баба Феня. – Уходим.

– Баба Феня! Иди к нам! – вдруг услышала она голос Олеси.

И она увидела девочку, которая выглядывала из-за тигра.

– Иди, баба Феня, не бойся. Они мертвые, только Серому закрой рот, чтобы он не лаял.

Но Серого еле поймали: он старался вырваться, его злил и пугал вид зверя.

– Что же с вами случилось? – не выдержала баба Феня.

– Тут Шурка и Митька, мы не знаем, ушли они или нет.

– Когда я видела, они еще не уходили. Но это было до грозы, – тихо ответила Олесе женщина. – Марта как? – спросила баба Феня, показывая на лежащую девушку.

– Плохо, ее поранил тигр. Я ей сделала четыре укола, а потом не смогла, темно, костер потушили.

– У нее температура. А ну, посвети мне, я посмотрю. Нужно делать перевязку, обработать рану. Я выйду, у меня в рюкзаке лекарство. Принесу сейчас, пока еще идет дождь. На улицу никто не сунется, будут сидеть в укрытии.

– Не уходи, баба Феня, – взмолилась девочка. – Как ты уходишь, с нами что-то происходит. Вот и сейчас уйдёшь, а вдруг тебя увидят. Смотри, как Серый не может успокоиться, он нас выдаст. Я его одна не успокою. А перевязать можно простыней, у нас ещё осталась, и мы заливаем рану мочой, так Марта сказала. И Пенициллин еще там есть, у тебя в аптечке, сделай ей укол. Потом пойдешь за сумками, когда будем знать, что все ушли, – тихо доказывала девочка.

– Хорошо, хорошо, не пойду, давай лечить народными средствами. А Марта, по-моему, просто спит.

– Мы ночь почти не спали, – и Олеся тихо стала рассказывать, что с ними произошло.

– Это моя оплошность, надо было сразу все проверить. А ведь нужно было опасаться зверей. Жалко, такие красавцы, но что поделаешь, действительно у вас не было выхода: могли бы загрызть. Вот ведь, как неосторожно. Нужно серьезно продумать, где остановиться, чтобы было безопасно. До сих пор мы не нашли такого места.

Марта, перевязанная, уже очнулась, баба Феня уколола ей обезболивающий и антибиотик. Тихо переговариваясь, все рассматривали убитых тигров.

– Нужно с них снять шкуру – понадобится, а мясо вынести, может, кто из зверей съест. А там вы были? – и баба Феня посветила фонариком в другую пещеру, откуда напала тигрица. – О, да здесь смотрите кто! – и женщина скрылась в пещере, и тут же вышла, в руках она что-то несла.

– Что это? Что? – нетерпеливо подскочила к ней Олеся.

– А вот что! – и баба Феня положила на постель к Марте маленьких котят. – Совсем беспомощные, наверное, только рожденные, они ползали, искали мать, видно, уже давно хотели есть. Но не пищали почему-то, то ли оттого, что еще были очень малы, то ли оттого, что очень были слабенькие.

– Ой, какие маленькие! Марта, смотри, какие хорошенькие.

– Как жаль, что пришлось убить их мать, но она на нас напала, – будто оправдывалась Марта. – Что теперь с ними делать? Они ведь умрут без молока.

– Да, они не выживут, – согласилась баба Феня.

– А кроме молока они не могут ничего больше есть? Может, их можно накормить супчиком? – с надеждой спросила Олеся?

– Супчику тебе бы не мешало и мне, а тигрята супчик есть не станут. Они ведь маленькие, – Марта посмотрела на огорченную сестру. – У нас нет коровы, нет рядом магазина, мы сами не знаем, где будем завтра, так что придется их оставить здесь.

Баба Феня не вмешивалась в их разговор. А Серый с любопытством наблюдал за полосатыми котятами, изредка поворачивая голову в сторону взрослых тигров и глухо рычал.

– Марта, я хочу есть, – тихо проговорила Олеся.

– Потерпи, – также тихо ответила ее сестра. – Сейчас выходить опасно, дождь, наверное, уже закончился. Подождем до вечера.

– Баба Феня, далеко рюкзаки, которые вы привезли? – спросила Олеся

– Нет, недалеко, но идти нужно по открытой местности, по склону, минут пять-десять, так что, конечно, лучше подождать темноты. А пока подумаем, как нам оторваться от преследователей. Нужно что-то придумать, чтобы они поверили в нашу гибель. А эти тигры, как раз то, что нам нужно, – и баба Феня стала подробно объяснять девочкам, что она придумала. – Я пока займусь тиграми: сниму с них шкуру и разделаю тушу.

И будто всю свою жизнь она этим занималась, аккуратно снимала шкуры с убитых зверей. И пока она занималась тиграми, на улице наступила ночь. Костер так и не разжигали, Олеся светила фонариком, и баба Феня странным образом разделывала туши. В нижней части по коленный сустав отрезала задние ноги и одну ляжку, затем срезала на них рваные куски мяса. Получилось так, будто кто-то их выгрыз. А одну ляжку совсем обрезала, оставила немного на кости. Потом вырезала грудинку с ребрами и торчащей шеей, убрав с нее передние конечности до плечевого сустава.

– Ты что делаешь, баба Феня? – удивлялись девочки.

– Я делаю непонятные останки от ужина хищных зверей. А теперь наденем на них некоторую одежду.

Выбрав у девчат кое-что из одежды, баба Феня разорвала ее во многих местах, выпачкала кровью и надела на зверя. На шею порванные остатки рубашки или майки, на бедра порвала джинсы, вырвав из них клочья, лишь бы застегнуть на талии. А остальные куски одежды вымазала кровью и приготовила взять с собой.

– Ну, я теперь выйду и найду, где они остановились. Они, конечно, разожгут костер, в темноте сидеть не будут.

И женщина ушла в ночь.

Дождь закончился, но тучи еще беспорядочно бродили по небу, не обещая улучшения погоды. Только изредка где-то среди них, на мгновение неожиданно и несмело выглянет луна, но тут же тучи, как бы спохватившись, прячут ее, наползая друг на друга.

Баба Феня привычным осторожным шагом, как крадущийся зверь, незаметно пробиралась по скользким камням, проходя то углубления, то пещеры. Везде было темно и тихо. Но вот мелькнул свет, он падал из пещеры, освещая довольно большую площадь возле нее. В пещере горел большой костер. Мужчины, видно, поужинали, сидели, курили. Баба Феня замерла, прислушиваясь. Но говорили кто о чем, ничего интересного для нее в разговоре не было. Потом заговорили о женщинах. Каждый старался сказать что-то остроумное или, если не хватало ума, что-то из своих похождений, а потом ржали, как кони, довольные собой.