«Славка», – отметила про себя девочка, узнав по голосу говорившего возле бани.

– Кабан, наверно, завалился на диван и дрыхнет. Ему не привыкать, он с этим диваном сроднился. А тут сиди, зенки вылупив. Не придёт она, стерва.

– А если придёт, зачем она кабану? – спросил Сява

– Зачем, зачем! Сам не догадываешься, затем же, зачем нужна была Марта.

– А вдруг она жива? Бешеная враз его прикончит.

– Нет, я как вспомню, как заколол её, у меня живот подводит, будто нож у меня торчит. А ещё её глаза, такие, как омут, я сразу чуть не чокнулся. Она умирала, и меня за собой тащила, чуть себя тем же ножом не порешил, – слышно было, как парень вздохнул, а потом заговорил снова. – Если бы она осталась жива, я бы облегчённо вздохнул.

– Ты что, Митька, на самом деле втрескался в Бешеную? – гоготнул Сява. – А, интересно, Кабан знает об этом?

– Да какая теперь разница. Хотя она чем-то ему не угодила, потому, как он совсем не расстроился, а даже сказал, что всё равно её нужно было убрать.

– Да, ты чё? Так и сказал? Надоела что ли, так взял бы и бросил. Как это у него просто, взять и убить, – Славка даже охрип и продолжал хриплым голосом, чуть ли не шепотом. – А если мы ему надоедим или что-то сделаем не так, он нас тоже по-дружески шлёпнет?

– Вот и я говорю: или нечаянно, или специально. Марта только делала вид, что хочет ножом попасть, если бы хотела, то в кого-нибудь бы уже влепила. Но всё равно её выходки очень злили, могла ведь и промазать, а кому охота быть зарезанным, – оправдывался Митька. – Я не ожидал, так получилось, выхватил нож и кинул, вышло всё машинально.

– А знаешь, что я тебе скажу: ведь Марта ждала ребёнка. Так, может, Кабан не хотел его? Может, поэтому хотел от неё избавиться, ведь от Марты было уйти очень сложно, – высказал свою догадку Славка.

– Заходи! Быстрей, что-то мы с тобой разболтались, как бы не нажить неприятности на свою голову.

– Сейчас, докурю. Некому тут слушать, да мы говорим негромко.

Разговор на время стих, парни стояли, курили. Девочка ждала затаившись.

– Я думаю, – снова послышался голос Митьки, – придется убирать и девчонку. Она много знает, и сестру уволокла она. А сюда сунуться побоится, это тебе не Бешеная Марта, та ничего не боялась. Она может пойти в милицию, заявить.

– Ну, это нам на руку, пусть объявится. Старик её не выпустит, – Сява хихикнул и зашёл в баню, за ним зашёл и Митька.

Девочка ещё некоторое время посидела в кустах и осторожно стала отходить от дома.

– Значит, и в доме засада, Кабан здесь. Интересно, о чём они говорили? Подумаю потом, а сейчас, где взять продуктов? Надо что-то придумать, но что? А пока, бабуля, придется снова заглянуть к тебе в хату, прости, что без спросу.

Пробравшись к хате бабы Фени, убедившись, что у неё никого нет, девочка снова стала хозяйничать в чужом доме. Взяла кое-что самое необходимое: котелок, чашки, ложки, кружку. Каждую вещь завернула отдельно, чтобы не гремело. Всё делала тихо, не зажигая свет – было светло от луны. Всё это сложила на покрывало на койке и связала в узел. Затем прихватила в чулане спальный мешок (остался от геологов, которые давно стояли у неё на квартире). Мешок был старый, но тёплый, на верблюжьей шерсти, так говорила баба Феня. Девочка остановилась, последний раз обвела комнату глазами.

– Пора уходить, что ещё нужно: не соображу.

На улице было светло от лунного света, как днём. А с узлом неудобно ползать по огородам. Она вышла во двор.

– Как же пробраться к лесу, чтобы ненароком кто-то из соседей не увидел?

И вдруг она услышала на улице голоса. Первой мыслью было снова заскочить в дом, но потом передумала и лихорадочно стала искать, где спрятаться. Возле дерева стоял полуразвалившийся туалет. Девочка осторожно вошла вовнутрь, присела и прикрылась узлом, втиснув сюда же и спальный мешок. По дороге шли и говорили двое мужчин. Возле бабкиной хаты остановились.

– У неё замок на хате, – заметил один.

– Ну и чё? Ты чё, замок первый раз видишь?

– Раз замок, значит, её нет дома, – снова возразил первый.

– А, может, там у неё Малая спит, а снаружи замок повесили, срывай.

И слышно было, как они сбили замок и зашли в дом, но вскоре вышли.

– И куда это старая потарахтела? И ведь чемодан свой взяла. Где они могут быть? Как ты думаешь, Лысый?

– Что я тебе академик? Это он пусть думает. Значит, если нет чемодана и нет Малой, куда-то поволокли Бешеную. Во, будет, если она жива! – отозвался Лысый.

– Не, навряд ли, хотя всё может быть. Но где они могут быть, это не могу знать, я не здешний.

– Ладно, пойдём, и так всю ночь на ногах. Кабан засуетился, боится, – снова проговорил первый голос.

– Чего он боится Бешеную? Ей сейчас не до него, она сейчас отчёт держит, грехи на весах взвешивает.

И парни заржали.

– Не, я не про нее, он боится Старика. Ладно, пошли. Чё тут делать?

– Давай позаглядываем по сараям для отчета.

– Было бы куда заглядывать, того и гляди, на голову бревно упадет. И как бабка так живет?

– Ничего, долго ей не придется мучиться. Сдается мне, она приложила свои инструменты, смылась ведь не даром, – снова заговорил Лысый и направился к туалету.

Девочка сжалась в дрожащий комочек.

– Ты чё туда пошел? Ссать захотел? Провалишься в говно, во, будет потеха.

– Пошел ты…! – выругался Лысый, но к туалету приближаться не стал. Постоял, посмотрел по сторонам. – Ничего тут нет, пошли отсюда. А бабка, может, уехала в соседнее село, она к больным часто по округе мотается.

– Во даёт бабка, скоро рассыпится от старости, а всё неймётся. А эти тёлки сидят в районе, зад от стула оторвать не могут, тяжёлый очень. Пошли отсюда, спать охота. Кабан не успокоится, пока не найдёт их обеих и Марту.

Слышала девочка удаляющийся голос. Парни уходили по улице.

– Кто же это с Лысым? – Не узнала она второго по голосу. – Значит, устроили облаву, нужно возвращаться в сторожку.

И, не теряя времени на раздумья, не обращая внимания на то, что светло, придерживаясь, по возможности, темных улочек, девочка с узлом в одной руке и спальным мешком в другой быстро зашагала к лесу. Вскоре Мальчик снова нёс свою маленькую наездницу по лесной тропе к сторожке. Привязав коня, девочка тихо подошла к дому. Серый узнал её по шагам, по запаху и не проявлял никакого беспокойства, когда заскрипела дверь сторожки. Но баба Феня не спала, тревожно ждала девочку.

– Как там? – тихо спросила она Олесю.

– В доме дежурят, ждут, к тебе тоже наведались, сорвали замок, всё обшарили. Чуть меня не нашли, сидела в твоём заваленном туалете. Из разговора поняла: подозревают, что ты помогла Марте. Так что тебе показываться дома нельзя. Даже если не будут знать точно, не поздоровится. Какой-то Старик всем этим заправляет, а Кабан охотится.

– Кабан – это Шурка Мурзыкин? – спросила баба Феня.

– Он самый, – подтвердила девочка.

– Но он ведь был влюблён в твою сестру? – удивилась женщина.

– Он влюблён в деньги, где их больше, там и его любовь. А сейчас боится гнева Старика, что упустил Марту. Старик потянул всю шайку на более крупные дела, а Марта была против новых дел под руководством какого-то никому неизвестного Старика, остальные согласились, так как мелочь, которую брали с магазинов, их уже не устраивала. Вот и вышло, что она пошла против всех.

– Да ещё это ранение, она могла всех выдать. – Согласилась с девочкой женщина.

– Вот именно, – подхватила девочка догадку. – Марта сама себя подставила, ускорила то, что решили с ней сделать, но вот только они не уверены, что всё сделано чисто, а вдруг она жива, тогда опасность удваивается. Вот и сидят в засаде, а вдруг кто-то из нас появится. А ведь если нас будут искать, то первым делом пройдут по всем лесным сторожкам. Сюда наведаются тоже, ведь тут так близко.

– Ты, Олеся, права, здесь оставаться опасно. Надо уходить глубже в лес, к горам, там можно найти укрытие. Я знаю одно место, ещё в юности была там вместе с геологами. Но Марте трудно будет сейчас в дороге, ей нужен покой, – тихо говорила баба Феня.