Костя учился живописи, хотя, по мнению Насти, с таким же успехом мог бы стать и скульптором. Однако скульптура привлекала его гораздо меньше, так как казалась ограниченной в выразительных средствах. Кроме того, громоздкость скульптурных работ мешала собирать коллекцию собственных творений в тесных пространствах городского жилья.

Костя был светловолосым и сероглазым гигантом, о котором втайне мечтали немногочисленные девушки-студентки и даже преподавательница истории искусств, годившаяся ему, по меньшей мере, в тётки. Студент отделения живописи Маленький был независим, талантлив, сверхъестественно общителен и умел сохранять хорошие отношения с обожавшими его дамами, никак не реагируя на оказываемые ими знаки внимания. По общему мнению, в Настю Кудрявцеву Костя был влюблен основательно и бесповоротно, при этом девушку стали называть Маленькой задолго до того, как они поженились после Настиного третьего курса. Даже преподаватели с удивлением обнаруживали, что студентка всё ещё носит девичью фамилию, только раскрыв Настину зачетную книжку и сверив её на всякий случай с экзаменационной ведомостью.

Свадьба Насти и Кости считалась неизбежной, а потому мероприятием чисто формальным. Отметили сие официальное событие, случившееся через три дня после окончания летней сессии, без особой пышности. Но Маленький подарил молодой жене к памятному событию новёхонькую «тойоту» и большой портрет в полный рост, являвший худенькую Настю в образе Афины Паллады при всех соответствующих знаках величия. На кудрявой Настиной головке шлем богини казался великоватым, складки одежды драпировали фигурку девушки на манер халата с плеча старшей и более крупной дамы, – в целом портрет был трогателен и слегка забавен. Жить молодые собирались в просторной квартире Костиной бабушки на Ленинском проспекте, а финансовое благополучие студенческой семьи полностью обеспечивалось доходом от продажи картин, которые легко уходили за неплохие по тем временам деньги. Маленький небыстро, но верно становился знаменитостью.

**

Через неделю после получения диплома, как по заказу, Настя Маленькая родила здоровенькую девочку, красивую и крупненькую. Младенец был гладок, белокож, начисто лишен обычных для новорожденных морщинок и красных пятен и обладал заметными чёрными завитками волос надо лбом и крошечными ушками. Цветом волос девочка походила на Костину бабушку с папиной стороны, в честь неё и была названа Ритой. Большие зелёные глаза на круглом забавном личике были точно такими, как у Насти. Молодые родители были безмерно счастливы.

Маленькая Рита старательно поставляла родителям мокрые пелёнки в перерывах между приемами правильного и сбалансированного, хотя и искусственного, детского питания, так как молока у мамы Насти катастрофически не хватало. Что совсем неудивительно: Настя готовила к показу скульптурную группу по заказу крупного торгового предприятия, поэтому недосыпала и очень нервничала. Костя вполне мог обеспечить семью сам. Однако Настя тоже хотела работать и не считала возможным отказываться от заказов. Тем более что скульптору их гораздо сложнее получить, чем живописцу или декоратору.

Девочка Рита росла под присмотром прабабушки и не доставляла родителям никаких неприятностей. Малышка была крепеньким, бойким ребёнком, не капризничала больше положенного, вовремя встала на ножки, очень рано начала говорить, легко осваивая трудные звуки и складывая довольно сложные фразы. Одновременно с ложкой девочка научилась держать карандаш и очень радовалась, что удается получать на бумаге и всевозможных других поверхностях разноцветные пятна, полосы и совсем уж невообразимые фигуры. В два года начался бурный период настенной живописи, все обои в доступных, малодоступных и совсем недостижимых местах были изрисованы Ритой с хорошей плотностью. Когда свободного от живописи клочка обоев совсем нельзя было найти, юное дарование принялось за белое постельное бельё, скатерти и светлые панели бытовой техники. Родители внимательно исследовали творения дочери, находили сюжеты и образы в хаосе пятен и неправильных фигур, спорили о том, когда следует начинать обучение ребенка живописи.

– Глянь, Костя, на тот фрагмент справа от окна: она явно пытается изобразить освещённые поверхности рядом с затенёнными.

– Глупости, Насть, у неё просто оранжевый карандаш сломался, вот она его и заменила тем, что под руку попалось. А подвернулись как раз серый и коричневый.

Даже строгая Костина бабушка Антонина Сергеевна относилась к домашним «художествам» правнучки весьма снисходительно и только старательно прятала свою лучшую кружевную скатерть.

**

За неделю до своего третьего дня рождения Рита научилась выговаривать звук «р», как-то случайно у неё вышло: «Бабуля, карандаш хочу». Антонина Сергеевна от неожиданности выронила только что вымытую тарелку и взволнованно переспросила: «Ритуля, деточка, что ты сказала. Бабушка не расслышала». Девочка рассердилась на непонятливость бабушки, топнула босой ножкой и сердито крикнула: «Карандаш хочу! Красный!»

Счастливая бабушка бросилась искать нужный карандаш. А вечером торопливо рассказывала Насте с Костей о большом успехе их маленькой дочери. Однако услышать чудесные слова родителям не удалось, девочка утомилась за день, капризничала и хныкала: «Хочу спать! Мишку – и спать». Настя нашла любимого потрёпанного дочкиного медведя под кроватью и уложила обоих спать.

А на следующий день произошло страшное…

**

С самого начала мая Маленькие всегда переселялись на дачу. Вот и теперь к середине последнего весеннего месяца летняя резиденция была вполне обжита. Май выдался жаркий: на грядках у бабушки вовсю тянулась буйная зелень. Окна в сад и на веранду, служившую Насте и Косте мастерской, почти не закрывались. Эта галерея с открытыми настежь большими окнами из комнаты и привела к беде. Обычно малышку Риту без сопровождения взрослых в «мастерскую» не пускали: здесь можно было изгваздаться краской, наткнуться на кисточку, удариться об одну из Настиных гипсовых фигур, служивших моделями для заказанных отливок. Разумеется, для Риты не было ничего интереснее как влезть в самый захламлённый угол веранды-мастерской. Но бабушка зорко следила за шустрой девчонкой и всегда вовремя вылавливала её из художественных завалов.

В тот злополучный день Костя как обычно уехал в Москву рано утром, когда дочка ещё сладко спала в кроватке в обнимку с любимым плюшевым Пухом. Настя чуть позже позавтракала с Ритой и Костиной бабушкой и тоже уехала на работу. День обещал быть жарким, и бабушка с внучкой собирались пройтись к озеру на краю посёлка. «Вот только обед приготовлю, и сразу пойдём», – пообещала Антонина Сергеевна. Она немного замешкалась на кухне, хлопоча у плиты между кастрюлей с борщом и подрумянившимися на сковородке оладьями. Пожилая женщина вдруг обратила внимание, что маленькая внучка не вертится поблизости, не шумит и не просит оладушек. В доме стояла необыкновенная тишина, изредка нарушаемая птичьим чириканьем, доносящимся из сада через открытые окна.

– Рита, деточка! – крикнула Антонина Сергеевна, но никто не отозвался на её голос. Встревоженная женщина бросилась в комнаты, заглядывая во все углы, под все столы и кровати. Девочки нигде не было. Стеклянная дверь на веранду была распахнута, но и оттуда не доносилось ни звука. В мастерской царил обычный беспорядок, но всё же что-то было не так. Прямо под ноги Антонине Сергеевне тёк мутный ручеёк из перевёрнутой банки с большими кистями, ими Настя смачивала гипсовые фигурки во время работы. Лёгкий плетёный стул опрокинут, за ним и здоровенным горшком с цветущей китайской розой неловко лежал гипсовый конь, законченный Настей только вчера. И лишь подняв с пола стул и заглянув за пышный цветочный куст женщина увидела лежащую на полу неподвижно Риту. Голова девочки касалась фигуры лошади, по гипсовому боку которой расплывалось тёмное пятно.

**

– Настя, тебя к телефону, – громко сообщила секретарша Ниночка, сунув голову в мастерскую, где Настя занималась со студентами-первокурсниками. – Кажется что-то очень срочное.