— Демонический лорд, запертый в теле человека? — вопросительно подняла брови девушка. — Уж не Данте ли это, бежавший из ада, как шелудивый пес? Наверху все решили, что ты подох — отпустить сорок четыре тысячи душ, чтобы спрятаться в теле человека?

— Небольшая цена, чтобы остаться в живых, согласись? — хмыкнул демон.

Дафна вытянула руку и между ее пальцев заструился плотный луч света, превращаясь в копье. Измерение тряхнуло, словно от небольшого землетрясения, а тени скукожились, будто сброшенные змеиные шкурки. Сильна, точно сильнее меня.

— Вы оба умрете здесь, а потом я переправлю ваши души на небеса, — сказала ангел с такой скорость вращая копье, что оно превратилось в белый круг.

— Почему я должен умирать? Только за то, что в моем теле живет демон? — я шагнул ей навстречу. — Кто ты такая, чтобы судить меня?

— Кто я? — Дафна на секунду опешила от вопроса. — Карающий меч создателя, его обвиняющий перст, призванный выжечь скверну на земле и небе! Я справедливость! Я ангел!

— Ты!? — в один голос воскликнули мы с Даном. — Я видел то, что было в чаше. Помнишь в первый раз, когда мы пришли туда? Ты укололась, а я забавы ради решил проверить, что будет если в чашу попадет кровь ангела.

— Святая вода превратится в сияющий ихор. — вкрадчиво произнес демон. — Должна превратиться.

— Демоны сеют сомнения, из речи лживы и гнусны, они отравляют разум и душу, — но несмотря на уверенные слова, девушка опустила копье.

— Вода стала красной, как кровь человека, вода стала черной, как кровь демона, вода стала синей, как кровь нефилима, — расхохотался Дан. — Но крови ангела там не было, девочка, ни единой капли.

— Не верю! — взревела девушка, ударяя копьем в пол.

Слепящая вспышка мгновенно разорвала Измерение и выбросила меня на балкон. Но на ноги поднялся я уже в другом месте. В подвале, с чашей. Черт, она еще и телепортировать умеет, если бы план Дана не сработает, мне трындец.

Дафна зажала в руке золотую спицу и острием вспорола предплечье от запястья до локтя. Красные бусинки крови быстро закапали в воду. Девушка с таким напряжением вглядывалась в чашу, что ее побагровевшее и искаженной гримасой лицо выглядело страшнее, чем у демона.

Вода всосала в себя кровь, вскипела и внезапно застыла рубиново-алой гладью. Затем в центре появилась черная точка, и от нее пошли круги, превращая кровь в густой битум, в свою очередь сменившийся прозрачной синевой.

Дафна закричала и сорвав вспыхнувший над головой нимб, швырнула его в стене. Сияющее кольцо поскакало по стенам, оставляя глубокие разрезы. С белоснежных крыльев стекали огненные капли, собирающиеся в ртутные лужицы у ног девушки. И это ее я всерьез рассчитывал победить? Невозможно.

— Кто я?

Копье, нимб, крылья, огонь и свет, все исчезло. Осталась только худая голая девушка, смотрящая на меня так, будто я знал ответы на все вопросы.

— Кто я? — всхлипнула Дафна и упала на колени.

— Пусть зайдет, — не отрываясь от бумаг сказал мужчина в сером деловом костюме.

В кабинет бочком протиснулся мэр в белой рубашке, пошедшей пятнами пота во всех возможных местах. Галстук на его толстой шее болтался полузадушенной змеей, а толстые пальцы сжимали брюки так, словно они собирались сорваться с жирных ляжек и выпорхнуть в окно.

— Мне этот не нравится, — протянул мальчик в тоге с золотым лавровым венком на светлых волосах. — Хочу того со смешными усами и шпагой!

— Ориэль, хватит его вспоминать, это было сто пятьдесят лет назад, — поморщилась худая женщина с ежиком платиновых волос.

— Да? — мальчик призадумался, откинувшись на кресло. — Ты уверена, Габри?

— Будь добр, называй меня полным именем, — терпеливо сказала женщина.

— Приветствую Совет семи добродетелей, — голос мэра дал петуха.

От ауры собравшихся в зале для совещаний «людей» мэр принялся так обильно потеть, что пятна на рубашке слились воедино. Больше всего его пугал воин в сверкающей золотом броне, с наклоненным копьем упирающимся в высокий потолок. Он единственный из семерки стоял, повернув шлем с опущенным забралом к окну.

— И мы тебя приветствуем, потомок Сифа, — поприветствовал его мужчина в центре стола, по-прежнему не отрывающийся от бумаг. — С чем пришел?

— Но меня же позвали, Прадиэль, — мэр едва не потерял сознание от звука собственного голоса, поправившего главу совета.

— Это была моя инициатива, — поднялась ослепительно красивая женщина в легком платье лимонного цвета. — В детской больнице нужно отделение для онкобольных.

Затем встала ее соседка — точная копия красотки и мягким голосом добавила:

— И расширить штат в центре социальной помощи.

Третья близняшка осталась сидеть, но все же озвучила новое пожелание, наконец заставившее главу отодвинуть документы.

— Скейт-парк. Городу нужен скейт-парк.

— Они могли хотя бы надевать разные платья, не могу разобрать где кто, — мальчик наклонился к Габриэль, чуть не уронив венок.

— Скейт-парк? — жалобно пропищал мэр.

— Скейт-парк? — с сомнением повторил его вопрос Прадиэль.

— Что такое скейт-парк? — приставил палец к губам Ориэль. — Габри?

— Называй меня полным именем, прошу, — спокойно ответила та. — Место, где люди катаются на досках с колесиками.

— Скейт-парк будет, — мэр так сильно закивал, что его голова грозила оторваться от шеи.

— Все, можешь идти, — отпустил его глава совета. — Итак, Габриэль, что по твоему направлению?

— Число зависимых всех родов выросло на одну целую четыре десятых процента, — сказала женщина. — Превалирующая ценность в обществе — потребление, хотя акцент сместился с материальных вещей на культ впечатлений.

— Понятно, — кивнул Прадиэль. — Что у вас, сестры?

— Все больше людей склоняются к серийной моногамии, количество разводов выросло на четыре процента.

— Согласно последнему опросу, количество смертных, называющих себе верующими, увеличилось на двенадцать процентов. Небывалый рост.

— Слова, просто слова, — пробурчал воин.

— Рост количества самоубийств на ноль целых пять десятых процента.

— Все как всегда, — глава потер переносицу. — Но могу вас поздравить, из трехсот сорока умерших, пятьдесят три души отправились на небеса, сто одна в преисподнюю, из них четыре по контракту, пять сожраны демонами и прочей дрянью, сто сорок три к языческим божкам, ввиду недавнего конфликта звериных кланов, тридцать три рассеялись, одна уничтожена в ходе ритуала. Мы получили прирост душ отправившихся в рай, составляющий три процента, лучший показатель с сорок третьего года. Но есть и оборотная сторона — две трети этих душ — подопечные Дафны.

— Подделка под несчастное дитя союза нефилима и архангела, оживленная год назад, справляется лучше, чем истинные стражи Создателя? — глаза Ориэля возбужденно блеснули. — Она мне сразу приглянулась. Даже жалко будет, когда все закончится.

— Может тогда не стоит? — привстала одна из близняшек.

— Она олицетворение греха, добравшегося даже до небес! — древко копья со звоном врезалось в пол. — Напоминание о грехопадении архангела! Она должна умереть, ибо никогда и не была жива! Как только явится Дагон вместе с падшей Селафиилой, мы выжжем это позорное пятно.

— Фортиэль, если выжигать все пятна из истории Небес, то там мало, что останется, — усмехнулся Ориэль. — А что с тем подопечным Дафны, полумальчиком-полукозлом?

— Объект интереса Дагона первой степени, с неожиданно открывшимся даром к поглощению эйдоса. Старый эксперимент по химеризации увенчался успехом, — сверился с бумагами Прадиэль. — Сейчас он представляет собой идеальный сосуд для… да для всего чего угодно, от языческого бога до тварей пустоты. По хорошему нужно сохранить ему жизнь, как оболочке для архангела.

— Сегодня была похищена его семья, удалось отследить одно из убежищ нефилимов, но там одни отбросы. Дагона нет, — Фортиэль сжал руку в латной перчатке. — Ждем или мне выжечь скверну?