— Джо!.. Как же хорошо, что ты вернулся!.. — голос Энни прозвучал очень тихо и глухо, будто с того света, но ее услышали. — Я так тебя люблю.

— Мама! Мамочка! — Сэт и Мэг первыми пришли в себя после потрясение и уже обнимали мать, давясь слезами. Вот только в этот раз дети плакали от радости, не веря своему счастью. Мама была жива. — Мамуличка, миленькая!

— Ну чего же вы, мои хорошие? Не надо плакать. Не надо. Мэги, ты же у меня такая смелая, а сейчас плачешь. Не надо, все хорошо, — все еще ощущая слабость, Энни протянула руку и осторожно стрела слезы, катившиеся по щекам дочери. Смотреть, как ее дети плачут сейчас, и понимать, как будут плакать потом — было настоящей пыткой, но все же… Все же это был еще один, самый последний шанс сказать все, что не успела, обнять и поцеловать тех, кто важнее всех на земле. Энни прижала к себе крох так сильно, как только могла и продолжила ласково нашептывать им слова успокоения. — Сэти, ты же мужчина. А мужчины не должны плакать, мой хороший.

— Энни!.. — не веря своим глазам, Джо на ватных ногах сделал несколько неуверенных шагов и рухнул на колени у кровати супруги. Неужели он спятил от горя? Что теперь будет с мелкими-то? — Моя дорогая Энни. Ты жива?..

— Энни? — Луиза приблизилась, недоверчиво глядя на подругу, которая должна была быть мертва. Неужели Треванс и вправду способен на то, о чем говорил? Он дал им шанс, согрел своим огнем, и благодаря ему теперь в комнате расцветали цветы надежды и любви. Несмотря на радость и любовь к подруге, Луиза отчетливо понимала, что нужно уйти — она лишняя на этом празднике жизни.

— Все хорошо, Луиза, — Энни жалобно улыбнулась, гладя мужа по голове. Сейчас он нуждался в утешение даже больше, чем дети. — Я опять тут. Но, думаю, это ненадолго. Меня ждут там папа, бабушка и… Знаешь, я видела леди Шарлоту. Когда меня начало тянуть назад, она велела передать, что гордится тобой.

— Энни, — Луиза почувствовала, как к горлу подступает тугой комок. Нет, не будет она плакать. Все хорошо. Нет, все замечательно. Мама гордится ей, а значит, все в жизни было не зря. — Я… я пойду.

— Да, иди, пожалуйста, — согласилась Энни, целуя сына в мокрую от слез щеку. — Я очень хочу побыть с семьей. Прости, что так вышло.

— Это ты меня прости. Прости, что оставила, — Луиза быстро схватила свою сумку с зельями, и, подойдя к Энни, наклонилась и поцеловала ее в чуть теплый лоб. — Я люблю тебя. Прости.

— Приглядишь за моими? — Энни нащупала руку Луизы и крепко сжала ее. — Джо порой сам как ребенок.

— Обещаю, я присмотрю за ними, — заверила ее Луиза, вновь чувствуя, что вот — вот расплачется. — Ты и сама это знаешь.

— Знаю, и, Луиза, я была права насчет этого господина. Он не такой плохой, как тебе кажется, — ласково улыбаясь, Энни отпустила руку подруги.

Уже стоя в дверях, Луиза обернулась, чтобы в последний раз посмотреть на семью, которая в этот момент была до отчаянья счастлива, наслаждаясь вторым шансом. Вот только никому не известно сколько это счастье продлится. Новый приступ мог случиться в любой момент, поэтому им была так важна каждая секунда, проведенная вместе.

Когда Луиза вышла из дома, целителя Тода нигде не было видно, зато Рэй стоял возле лошадей, вцепившись в забор побледневшими от напряжения пальцами, и тяжело дышал. Заслышав шаги, он выпрямился, делая вид, будто все в порядке, но Луиза все равно видела как ему плохо. Рэй, конечно, давно остановил кровотечение и вытер нос, но перед ее глазами так и стояло его смертельно бледное лицо с этой до ужаса неестественно яркой струйкой крови, стекающей по губам и подбородку. От всего этого у нее в сердце появилось странное щемящее чувство, похожее на смесь жалости и глубочайшей признательности.

— Спасибо, — подойдя близко-близко, прошептала Луиза.

— За что? Я ничего не сделал. Вы же сами меньше часа назад говорили, миледи, должность я купил, а сам ни на что не способен. Неужели вы изменили мнение, леди Луиза? — ядовито поинтересовался Рэй. Отправляясь сегодня следом за Луизой, он хотел добиться расположения, но все пошло не по плану. Точнее он сейчас сам послал свой план куда подальше и даже не мог понять почему. — Идемте. Граф и герцог нас уже потеряли, — не позволив Луизе ответить, холодно добавил он. Отвязав от забора пегую кобылу, на которой приехала Луиза, Рэй направился в сторону графского поместья.

Наверное, в любое другое время Луизу бы до глубины души возмутило мерзкое поведение Рэя Треванса, и она обязательно стала бы относиться к нему еще хуже, однако сейчас все было иначе. Смерть и воскрешение Энни перевернуло все с ног на голову. Луиза быстро догнала Рэя и, идя с ним рука об руку, не чувствовала ничего кроме благодарности.

— Благодаря вам Сэт и Мэги могут хоть еще немного побыть с мамой, — беззлобно сказала Луиза, глядя в сумрачное небо, высоко-высоко в котором сияла полная луна. — Когда-то давно я сама мечтала о подобной возможности. Хотела еще раз обнять маму и обязательно попросить прощения, — она не знала, зачем откровенничает с чужим человеком, но остановиться уже не могла, да и не хотела. Наверное, сегодня можно все, даже если потом будет мучительно стыдно. — У мамы тоже был тремс. Знаете, прошло больше десяти лет, а лекарства так и не нашли.

— Тремс означает «смерть», — чуть смягчившись, Рэй сказал то, что Луиза и без него прекрасно знала. — От него нет и не может быть лекарства, как и спасения. Смерть безжалостна и неизбежна.

— Но вам удалось ее победить! Хоть на время, но вы заставили ее отступить. Это многого стоит, особенно для тех, кто любит! — с жаром возразила Луиза, искоса взглянув на Рэя.

— Не говорите глупостей, миледи. У них не больше часа. И это почти садизм — вернуть надежду и жизнь на краткое мгновение, — Рэй горько улыбнулся, не сводя поразительных голубых глаз с полной луны, словно он обращался именно к ней, а не к своей спутнице. — Ваш друг мне помешал. Впрочем, это даже к лучшему. Я и так остался без манны. Не хватало еще начать расходовать свою жизнь из-за этого, — с холодком произнес Рэй и, помолчав, добавил:

— Не стоит делать из меня героя, леди Луиза. Я им не являюсь.

— Но… — Луиза хотела что-то возразить, однако не нашла аргументов. Да и спорить уже не хотелось. Извечный дух противоречия подевался неизвестно куда. Потерялся, наверное, или отстал что ли.

Луиза поежилась. Ночь опять обещала быть холодной, а спешно уезжая из дома, она и не подумала захватить плащ, о чем сейчас сильно жалела.

Казалось, Рэй и вовсе не смотрел на нее, но стоило Луизе озябнуть, как он преградил ей дорогу. Руки в перчатках быстро расстегнули замысловатую застежку черного плаща и, прежде чем Луиза успела хоть как-то возмутиться или возразить, теплая ткань опустилась ей на плечи.

— Холодно, — отрывисто бросил Рэй и тут же продолжил свой путь, будто ничего не случилось.

Луиза оторопело смотрела на него. Ее первым порывом было немедленно скинуть плащ, но она так этого не сделала, ведь на улице действительно было холодно, да и ссориться из-за пустяков не хотелось.

— Спасибо, — уже в который раз за нынешний вечер повторила Луиза, чувствуя, как предательски запылали щеки. Хорошо, хоть в темноте этого было не разглядеть. Получше закутавшись в плащ, она принюхалась и с удивлением поняла, что от него пахнет имбирем и розмарином. К собственному стыду, мужской запах, от которого слегка закружилась голова, ей сильно понравился, но Луиза и под страхом смерти не призналась бы в этом.

Рэй буркнул в ответ Что-то неразборчивое. Разговор не клеился. Впрочем, маг и чародейка не слишком-то из-за этого расстроились. Им было на удивление приятно молча идти рука об руку по темной дороге, наслаждаясь тишиной, нарушаемой лишь мерным цокотом копыт пегой лошади.

Подъездная аллея, сделав поворот, вывела Луизу и Рэя к поместью Сенферна, двор которого был освещен факелами. К сожалению, им не удалось вернуться незамеченными — граф и герцог, разговаривая, стояли на крыльце, а в некотором отдалении от них тосковал конюх, держа под уздцы рыжего жеребца герцога.