— Нет, я не целитель, леди Луиза. Впрочем, вы тоже. Я покоряю стихию огня. Жизнь — это огонь. Если пламя потухнет, я смогу его вновь разжечь, при условии, конечно, что смерть наступила только что. Если в углях найдется хоть немного тепла, искрой буду я сам, — замысловато и от того очень пафосно ответил Рэй.

В этот момент он живо напомнил Луизе восточного человека, чьи речи цветасты и узористы, а каждую, даже самую банальную историю он способен превратить в волшебную сказку. Сама магия жила в его словах. Наверное, Луиза бы даже и не удивилась, поклонись он сейчас на восточный манер.

Луизе пришлось несколько раз быстро моргнуть, чтобы прогнать навязчивое видение и вернуться к суровой реальности. Ей, безусловно, хотелось заставить Рэя уйти, но в такой ситуации только глупец откажется от помощи, а вот дурой она себя не считала. К тому же он действительно может спасти жизнь Энни и хоть ненадолго продлить детство ее детям, пусть даже всего на несколько драгоценных часов.

— У нее тремс, — тихо сказала Луиза, озвучивая страшный приговор. Признавая победу мага, она отступила в сторону. — Входите.

— Я пробуду здесь до прихода целителя, — небрежно бросил Рэй.

Чуть наклонив голову, чтоб не стукнуться об притолку, он переступил порог дома и стянул черные кожаные перчатки. Рэй, оглядев цепким взглядом небольшую комнату, которая одновременно служила и трапезной, и гостиной, он выбрал стул, на котором и расположился.

— Я побуду здесь. Если понадобится моя помощь — зовите, — со скучающим выражением лица сообщил Рэй, будто не сам всего несколько минут назад навязчиво предлагал свои услуги, а делал величайшее одолжение просителям.

— Как пожелаете, — Луиза даже не взглянула на мага, который опять начал ее бесить. Закрыв входную дверь, она вновь вернулась к Энни.

Необходимо было сосредоточиться на лечение, но из головы упрямо не желал уходить голубоглазый мужчина, расположившийся в соседней комнате. Нет, так дело определенно никуда не пойдет. Да еще этот тон!.. Сам же явился. Никто его не звал. А ведет себя так, будто одолжение сделал! Ну, вот что за невыносимый тип?!

— Кто пришел? — слабо поинтересовалась Энни, видя, что с подругой что-то не так. — Это ведь не Джо? Мне кажется, я не узнала голос.

— Нет, к сожалению не он, — вздохнув, Луиза покачала головой. — Это Рэй Треванс — маг герцога. Говорит, что может помочь, но я не особо ему верю. Такие только и могут, что бахвалиться, а должности и положение покупают на деньги семьи, — чуть повысив голос, злобно добавила она, прекрасно понимая, что Рэй ее слышит. Конечно, это вопиющая бестактность. Ну ничего. Переживет. И вообще, он сам виноват, а ей просто жизненно необходимо восстановить душевное равновесие.

— Не стоит так говорить, Луиза, — Энни закашлялась, но переборов слабость продолжила. Она всегда была доброй и любящей, и даже сейчас, стоя на пороге смерти, бросилась на защиту незнакомого ей человека, веря, что в каждом есть кусочек света. В ком-то он сияет подобно Солнцу, а в ком-то он горит робко, словно далекая одинокая звезда на восходе. — Господин маг не обязан был сюда приходить. Он сделал это сам. Добровольно. Он знает, что не найдет здесь ни славы, ни богатства, да и благодарность ему вряд ли нужна. Ты не должна так о нем говорить. Это жестоко и не справедливо.

— Энни! — Луиза сжала кулаки от бессильной злости, хотя и понимала, что подруга права.

— Да что с тобой такое стало? Ты сильно изменилась после того, как уехала с этой своей чародейкой-наставницей, — с горечью сказала Энни. — Нет, ты и раньше была своевольной и хулиганистой. Тебя многие считали мальчишкой в платье, но ты же никогда не была жесткой и не справедливой. Ты судила по делам. Что же с тобой стало, Луиза?

— Не говори глупостей! — с раздражением ответила Луиза. — Ничего не изменилось. Просто ты у нас добрая и светлая, вот и видишь это в других. Я же всегда была такой, как и сейчас. Разве что, повзрослев, я стала меньше притворяться и пытаться подстраиваться под других.

— Эдмунд уехал. Это все из-занего. Да ведь? — неожиданно поняла Энни, с жалостью взглянув на подругу. — Он никогда…

— Да где же Мэг?! Сколько можно ждать? — резко и неестественно громко воскликнула Луиза, обрывая больную на полуслове. Сейчас ей только разговоров об Эдмунде не хватало! Да что же это такое?! Почему все и вся только и делают, что пытаются разбередить ее душевные раны? Садисты-доброжелатели! — Я же давно просила теплой воды! — она буквально вылетела из спальни, направляясь в крохотную кухоньку. Щеки предательски пылали, и Луиза постаралась не попасться Рэю Тревансу на глаза.

Впрочем, старалась она зря. Рэй с демонстративным видом разглядывал деревянные балки на потолке и, кажется, вовсе не замечал ничего другого. Конечно, что может быть интереснее, чем этот образец строительства? Уж точно не разговоры двух подруг!

С возвращением в спальню Луиза тянула, как могла, хотя понимала, что это неправильно, но с собой ничего не могла поделать. Получив от детей все необходимое, она спросила о том, ели ли они. Разумеется, ответ был отрицательным, и это оказалось отличным поводом для задержки. И только приготовив нехитрый перекус в виде бутербродов с сыром для Мэг и Сэта, Луиза вынуждена была вернуться.

В спальне было непривычно тихо. И это почему-то страшно раздражало своей неправильностью. Луиза сделала несколько шагов вперед и остановилась у изножья кровати, отчаянно медленно соображая, хотя в душе она, наверное, сразу поняла, что произошло.

Тихо. Слишком тихо. Неестественно тихо.

Глиняная кружка с грохотом упала на пол, в дребезги разбивая мертвую тишину. Луиза несколько раз открыла и закрывала рот, не издавая ни звука. Воздуха не хватало. Перед глазами расстилался белое туманное марево и комната, казалось, немного плыла.

В небольшом домишке было полно народу, но Энни умерла в одиночестве и Луиза винила в этом только себя. Она опять не успела попрощаться.

— Энни! — вопль отчаянья вырвался из ее груди, и Луиза, вновь обретя силы и способность двигаться, бросилась к подруге.

Ее крик окончательно уничтожил страшную тишину, не нарушаемую хриплым дыханием несчастной женщины, неподвижно лежавшей на кровати, и наполнил комнату движением. Едва он успел стихнуть, а Рэй уже был рядом с Луизой, крепко держа ее за локоть, словно опасаясь, что она может упасть без сознания рядом с телом подруги.

Мгновением позже в комнату вбежали и дети с перепуганными глазами полными слез. Они уже понимали, что им предстоит увидеть. Их мамы больше не было среди живых.

Рэй обратился к Луизе, но она настолько была оглушена происходящим, что ничего не видела и слышала, кроме тела подруги и убитых горем детей, оплакивающих свою мать. Пришлось действовать иначе. Рэй насильно отвел несопротивляющуюся Луизу в соседнюю комнату и усадил на стул. Теперь, по крайней мере, ему не приходилось беспокоиться о том, что она в любой момент может свалиться без чувств. Какой бы сильной Луиза не хотела казаться себе и окружающим, она все равно оставалась просто женщиной с обычными женскими слабостями.

Рэй вернулся в спальню, собираясь выполнить обещание и совсем неважно, что думала Луиза по поводу его сил и положения. Рэй крепко сжал тонкие губы — он заставит ее изменить свое мнение и признать ошибки. Его гордость требовала этого.

— Отойдите! — коротко велел Рэй детям, жавшимся к телу мертвой матери. Странно, но им не пришлось повторять дважды. Несмотря на слезы и сильное потрясение ребята подчинились приказу и тотчас отступили к стене, крепко обнявшись.

Рэй склонился над мертвой женщиной и, вытянув правую руку, медленно провел ладонью от затылка до области солнечного сплетения, держа ее на расстояние в несколько сантиметров и ни разу не касаясь тела. Затем повторил свое движение и на этот раз его ладонь, проходя над остановившимся сердцем, начала слабо светиться теплым мягким светом и по мере приближения к солнечному сплетению этот свет становился все ярче. Свечение заполнило пространство между ладонью мага и телом женщины, а потом, словно с большой неохотой, начало цепляться и переползать на бездыханное тело, стараясь разжечь там уже иной свет — пламя жизни.