– Я подметил в тебе привычку смотреть на мои губы, когда я говорю с тобой. Я подумал, что ты могла читать по моим губам вместо слуха, но не заметил в тебе никакой глухоты, когда ты не видела, что я говорю.

– А, нет, мне просто так нравится, когда ты говоришь со мной, что я хочу видеть, как ты это делаешь! – сказала она и засмеялась.

– Уф! Я боялся, что у тебя проблемы со слухом, – с облегчением вздохнул Сареф. – Это бы сделало твою жизнь гораздо труднее. Охраняй и береги твои чувства! Они бесценны. Глаза, уши, нос и язык следует беречь превыше всего, в этом самом порядке.

– А как мне это делать? – смутилась Тоди.

– Скоро мы начнём распускать полубрёвна для пола и потолка, – усмехнулся Сареф. – Тогда я преподам тебе несколько уроков. А когда мы закончим строить, мы начнём обжигать известняк для раствора, чтобы защитить от ветра наш фундамент и от дыма нашу печь и трубу. Ты будешь знать, как использовать средства защиты органов чувств, когда мы закончим.

– Очень бы хотелось, – обрадовалась Тоди. – Сареф, а что ты думал про моих… покойных родителей?

– Всё в твоём описании их стиля жизни и отношения к тебе говорит мне, что они считали тебя обузой. Это и оружие, которое мы откопали.

– А что в нём особенного?

– Оно необычное. Оно оборудовано всем для нанесения тайных, тихих ударов, таким как очень дорогой оптический прицел, кольца и планка под них, а также лазерный целеуказатель и глушитель. Эти вещи – не дешёвые игрушки, которые люди раньше покупали, чтобы позабавиться на стрельбище или похвастаться перед друзьями. Нет, они были очень дороги! Всё оружие в целом стоило целое состояние в те дни, больше чем тот грузовик, о котором я тебе говорил. Оно могло бы очень пригодиться твоему отцу для охоты, но он закопал его, вместо того, чтобы использовать, и позаботился о его сохранности. Он когда-нибудь доставал его из тайника?

– Нет, никогда. Они лишь сказали мне, что если бы с ними одновременно что-то случилось, где найти ценные вещи и в каком порядке их откопать.

Это было пищей к размышлению для Сарефа. Она откопала винтовку первой.

– Так вот, что я вижу: они тебя не любили, не относились к тебе хорошо, но всё же выполняли свои родительские обязанности, и всё. Прости что говорю это, но похоже, что твоё рождение сильно испортило их жизнь. Я могу подумать лишь о задании, которое они больше не могли выполнить из-за того, что ты появилась на свет. Если бы они выполнили свою задачу, то ты бы не выжила. Другими словами, их задача была, по сути, самоубийственной, вроде политического убийства или террористического акта.

– Те-ро-ри… – задумчиво пробормотала Тоди. – Они несколько раз произносили это слово, когда спорили, думая, что я их не слышала.

– Террористического, – повторил Сареф. – Это слово восходит к старинному понятию о запугивании, вызывании страха.

– Мне их всё равно как бы не хватает, – сказала Тоди. – Я как бы тоскую по старой жизни. Не по их окрикам или шлепкам, однако. За них я их совершенно ненавижу.

– У людей есть эта склонность, тосковать по знакомому и бояться неизведанного, – сказал Сареф. – Ну наша жизнь будет довольно трудной в ближайшие несколько лет. Как тебе такое для воодушевления?

По-видимому, это прозвучало отрезвляюще для Тоди, раз она собрала волю в кулак и посмотрела Сарефу в глаза.

– Ты со мной добр. Чем ещё я могу тебе отплатить? Думаю, что с нами всё будет хорошо. У нас есть хижина, Лили, Пятнистый и козлёнок, который родится, для которого мы сарай построим. Что ещё нам надо?

– Баня, полагаю, – усмехнулся Сареф. – Это будет ещё одна хижина, но поменьше, которую мы построим прямо над озером, на плоском камне, чтобы воду далеко не таскать. Мы же не хотим провести зиму, воняя, как грязнули.

– Конечно, нет. Сейчас в хижине так здорово пахнет свежей смолой.

– Точно, – заключил Сареф. – Давай распустим ещё одну доску.

Во время следующей передышки Сареф похлопал Тоди по спине. Она выжидательно посмотрела на него.

– Это может показаться тебе странным из моих уст, – сказал он. – Пожалуйста, не надо ненавидеть твоих родителей. Они могли быть злы на тебя, но они покинули свою задачу, чтобы ты могла жить. Их жизнь стала крайне трудной, и они оказались в ситуации, которой не ожидали. Всё равно они поддерживали тебя, как могли. Не надо ненавидеть! Ненависть будет нечестной по отношению к ним и совершенно бесполезной для тебя самой. Если ты продолжишь ненавидеть их, это лишь отвлечёт тебя от собственного стремления к счастью и истощит твою душу во время самых главных лет, формирующих твой облик. Ты свободна поступать, как заблагорассудится, но я прошу тебя простить их. Если бы ты и я стояли рядом с твоим домом, если бы твои родители всё ещё были живы и продолжали тебя обижать, то я бы говорил по-другому. Но теперь и при нынешних обстоятельствах, простить их будет самым лучшим решением, которое ты только можешь принять.

С тех пор, когда Сареф и Тоди встретились, это было, пожалуй, самой длинной речью, которую она от него слышала. Она встала, отошла на несколько шагов в сторону озера, и закружилась на месте, медленно ступая по кругу. Когда она оказалась лицом к лицу с Сарефом, на её лице была печальная улыбка. Он не мог вынести её печаль и протянул к ней руки. Она подошла и прижалась к нему.

– Я прощаю их, – сказала она со вздохом.

– Теперь ты чувствуешь себя лучше? – спросил он.

– Немножко.

– Как насчёт, мы сделаем перерыв и пойдём, искупаемся? Несколько часов многого для нас не изменят. Мы уже в хорошем положении по отношению к приближающимся осени и зиме. Давай веселиться, даже если чуть-чуть.

– Согласна! Сареф?

– Что?

– Я люблю тебя. И я благодарна за всё, что ты для меня делаешь.

– Ты была хорошим другом с тех пор, как мы встретились, Тоди, – ответил Сареф. – Тебе лишь одиннадцать, ты ещё ребёнок, но у меня чувство, что тебе можно доверять, в отличие от многих, кого я знаю. Это говорит тебе, что я эгоист. Мне с тобой хорошо, и я подружился с тобой и оставил тебя себе.

– Это так смешно! – расхохоталась Тоди. – Сначала ты говоришь мне, что трус, а теперь ты говоришь, что эгоист. Смешнее всего, что ты ни то, ни другое. Ты как раз наоборот.

– Это приятно, что ты так чувствуешь, но намного позже ты поймёшь, что я честно сказал тебе о своих двух слабостях. Пока что тебе не стоит слишком о них задумываться. Давай приятно проведём время. Хватай полотенце! Я преподам тебе твой первый урок плавания.

Первое утро, в которое Тоди проснулась в новой хижине, было пасмурным. Она не знала об этом, пока не приоткрыла ставни на окне. Прохладный, влажный воздух задуло в комнату, и по её телу пробежала дрожь, от которой по рукам побежали мурашки. Она услышала, как Сареф колет дрова, и вышла наружу. Стоя на крыльце, она окликнула его, и он пришёл и принёс несколько поленьев.

– Что мы сегодня делаем? – спросила Тоди.

– Укладываем последний венец и вырубаем гнёзда под стропила, если время позволит. Ну а тебе твои обязанности известны.

– Именно. Сено для Лили и Пятнистого. Готовлю завтрак?

– Флаг тебе в руки! Ты могла бы ещё собрать берёзовых прутьев для метлы? У нас тут полно щепок валяются и накапливаются везде, тогда как ты бегаешь босиком и можешь занозиться. Если мы их не подметём, то принесём полно в дом на ногах. Давай с самого начала и всегда держать наше жилище в чистоте.

– Конечно, могу! – кивнула Тоди и спросила: – Что если дождь польёт?

– Если это не ливень, то он нас не остановит. Мы можем продолжать работать.

Пока они ели, Тоди вздохнула.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил Сареф.

– Хорошо бы яичко на завтрак, – печально ответила она.

– Когда мы здесь совершенно обустроимся, я пойду пройтись, – сказал Сареф. – У меня тут и там есть несколько закладок, к которым мне придётся обратиться, и ещё я обменяюсь некоторыми вещами с поселенцами на нескольких кур. Не знаю, смогу ли я заполучить петуха, но постараюсь.