– Мне нравится ход твоих мыслей, но медведя не так просто прогнать, – покачал он головой. – Давным давно, мой дядя пытался прогнать медведя, который завёл привычку шататься возле его сарая. Он поехал на медведя на тракторе, но тот только отошёл в сторону и остался на месте. Потом он побежал на медведя с работающей бензопилой. Медведь испугался лишь однажды, но потом он понял, что бензопила ему не угроза.

– Что такое трактор? И что такое бензопила?

– Трактор – это ещё одна машина. Фермеры использовали их, чтобы вспахивать почву и передвигать вещи. А бензопила – тоже машина, но маленькая, которую можно носить в руках. У неё есть цепь с зубцами, которая бегает по кругу и пилит дерево. Она производит много шума.

– Хотела бы я иметь и то, и другое! – ответила Тоди.

– И снова мне нравится ход твоих мыслей. Там, в Городе, есть машины, но они ими с нами не поделятся, так что мы предоставлены сами себе и должны полагаться на свои руки. Давай вставать и продолжать собирать мох. Для нашей хижины его понадобится очень много.

В конце дня Сареф отпустил Тоди, и она пошла собирать траву для коз. Когда у неё была полная корзина, Сареф заполнил другую наименее влажным мхом, и они направились домой, ведя за собой коз. Сареф отнёс мох на голые камни у озера и разложил сушиться.

– Я так устала, – хныкнула Тоди. – Можно, я пойду, искупаюсь?

– Конечно можно! Я собирался спросить: ты плавать умеешь?

– Не умею.

– Ладно, ты же умница. Будешь держаться на мелководье?

– Конечно буду! Я боюсь глубины.

– Бояться не надо, просто будь осторожна. Когда у нас будет время, я научу тебя плавать. Это сделает тебя сильнее и увеличит твою выносливость. И вот ещё что!

– Что?

– Ты же знаешь, что в ручье, впадающем в озеро, живут бобры?

– Конечно знаю!

– Вокруг озера ещё много таких ручьёв, и бобры живут в некоторых. Это опасно для здоровья. Мельчайшие червячки живут в желудках бобров, и если проглотить воду с этими червячками, то можно очень серьёзно заболеть. Хуже всего, эти червячки прогрызают себе путь в тело, кровь переносит их в мозг, они прогрызаются в мозг, и можно умереть. Поэтому что бы там ни было, ни в коем случае не проглатывай воду из озера.

– Но мы же используем её для приготовления еды!

– После кипячения она не вредит. Червячки умирают, когда вода закипает.

– Ух, – выдохнула Тоди. – На мгновение, я испугалась.

– Отбрось страх и просто будь осторожна. Сосредоточься на приятном купании, но помни про воду.

Он взял горшок воды и вернулся в лагерь. Тоди вернулась с мокрой головой, когда вода почти закипела. Сареф подозвал её к себе и обернул её голову в полотенце, чтобы вытереть.

– Прямо как моя мама делала, – пропыхтела Тоди из-под полотенца.

Она встряхнула головой, возвращая свои растрёпанные волосы к естественному состоянию, и весело взглянула на него.

– Сареф!

– Что?

– Ты мне улыбаешься, и это мне нравится.

– Улыбаюсь, потому что я счастлив.

– Тогда давай ужинать, и потом мы будем ещё счастливее, на минуту или две.

– Из-за того, что ты вот-вот заснёшь?

– Ага! – кивнула она и поспешила за крупой.

Пока они сидели у огня и ждали, чтобы приготовилась каша, Тоди взяла Сарефа за руку и посмотрела ему в глаза.

– Что, милая?

Она улыбнулась.

– Мне нравится, когда ты зовёшь меня милой, – прощебетала она. – Я хочу сказать, мох, который мы собрали, с ним ничего не может случиться? Что если пойдёт дождь?

– А, так это всё, что тебя беспокоит? Не волнуйся тогда. Даже если пойдёт дождь, он вынут из воды и будет продолжать сохнуть. Нам нужно лишь столько, чтобы накрыть первый венец перед укладкой брёвен второго. Именно столько я принёс с собой в корзине.

– Мне было тяжело его собирать, и конечно я волнуюсь!

– Единственное, о чём тебе сейчас следует волноваться – это наша каша, – усмехнулся Сареф.

Тоди вскочила, чтобы помешать горшок, и вдохнула дым. Она мешала, давясь кашлем, со слезами в глазах. Потом она повернула голову к Сарефу и улыбнулась. Он протянул к ней руки, и она подошла, чтобы он обнял её.

– Сареф!

– Что, милая?

– Ты любишь меня?

– Да, милая.

– Я тоже люблю тебя, Сареф. Мы – семья?

– Теперь да.

Тоди высвободилась из его рук и вернулась к плите, чтобы попробовать еду. Та была почти готова, и она помешала ещё минутку. Потом они сели есть, и она спросила, расскажет ли ей Сареф ещё сказку.

– Не сегодня, дружок, – сказал он. – Мы устали, как собаки, и если честно, я не так много сказок знаю. Ты можешь подождать, пока у нас будут оставаться силы к вечеру?

– Могу, – вздохнула она. – Ты прав: я почти падаю.

Следующие шесть-семь дней прошли в ошкуривании, вытёсывании и укладке брёвен и ходьбе до болота за мхом. Козы привыкли, что Тоди водит их туда-сюда и доит у болота, но она начала замечать, что Лили даёт с каждым днём всё меньше молока, а потом оно вообще закончилось.

– Это значит, что у неё будет козлёнок или козлята, – сказал Сареф. – Лили беременна.

– Так это же отлично! – просияла Тоди. – Больше коз значит больше еды.

– И забот тоже больше. Все хищники захотят поживиться приплодом.

– Нам нужен сарай, – авторитетно заявила Тоди.

– Козлом бы я был, если бы не согласился, – усмехнулся Сареф.

Они оба рассмеялись. Хижина была почти закончена под крышу. Снова на свет появилась пила, и Сареф позвал Тоди взять её другой конец.

– Мы будем распускать брёвна на доски, – сказал он. – Всё, что от тебя требуется, это тянуть. Не дави на лезвие, потому что оно зароется и застрянет. Только тяни и отпускай, когда будет моя очередь тянуть. Вот и всё.

Спустя несколько минут пыхтения и несколько остановок на отдых, они распустили одну доску. Тоди села и уставилась на свои ладони. Сареф взял одну и провёл по ней пальцами. Тоди рассмеялась.

– Ты меня щекочешь!

– Ты давно натёрла мозоли. Если бы ты только начала, то натёрла бы руки до крови.

– Руки девочки должны не так выглядеть.

– Откуда ты знаешь?

– Я не знаю! Это мама говорила иногда, глядя на свои.

– Гмм, – пробормотал Сареф. – Но откуда она знала?

– Не имею понятия, – вздохнула Тоди. – Больше она ничего не говорила.

– У меня были подозрения о твоих родителях с самого начала, но теперь я убеждён, что они не только не планировали иметь дочь, но твоё рождение серьёзно нарушило их планы на жизнь. Я размышлял об этом, и единственная обоснованная теория, которая у меня зародилась, это что они были шпионами или саботажниками, которые прибыли сюда после войны и застряли или детьми шпионов, которых заслали до войны.

– Что это значит? – невинно спросила Тоди. – Кто такие эти шпионы или сабо… в общем, они?

– Они – люди, которые покидают свою страну и тайно отправляются в другую, чтобы узнать её секреты или испортить в ней жизнь кому-нибудь, когда страны враждуют.

– А что такое страна? – поинтересовалась Тоди. – Я имею в виду, я знаю, что мы в какой-то стране, но ты, кажется, имеешь в виду что-то другое.

– Мы живём в разрушившемся обществе, без какого-либо правительства и без границ или вооружённых сил. Осталось слишком мало людей. Но раньше, до войны, людей было так много, что они объединились и разделили мир на большие территориальные единицы, которые назвали странами. Они определили границы, которые люди не должны были свободно пересекать, и каждая страна установила собственные законы. Конечно же они враждовали друг с другом, время от времени. Вот так шпионы стали необходимы, чтобы одна страна могла узнать, что замышляет или чего достигла другая, чтобы получить преимущество над остальными.

Тоди слушала, положив голову в свои мозолистые ладони и притопывая правой ногой. Её серые глаза пристально смотрели на рот Сарефа.

– Скажи, ты не туга на ухо, случайно? – спросил он.

Она едва заметно вздрогнула, и её глаза расширились.

– Вовсе нет, а что?