– Я тебя не осуждаю, – примирительно ответил Сареф. – Просто высказываю очевидное.

Тоди встала, обошла кострище и села рядом с Сарефом, чтобы его обнять. Он обнял её за плечи, и она прижалась к нему. Они с минуту посидели тихо, а затем она отстранилась от него и посмотрела ему в глаза.

– Сареф?

– Что, милая?

– Мы семья?

– Да, милая!

– Можно, я буду называть тебя отцом?

Сареф чуть нахмурился, положил левую ладонь на щёку Тоди и погладил её бровь большим пальцем. Она наклонила голову вправо, чтобы прижаться щекой к его ладони. Они посмотрели так друг на друга несколько секунд: она с лёгкой улыбкой, а он со складкой между бровей.

– Да, можно, – наконец, ответил он.

– Что не так? Я сказала что-то глупое?

– Вовсе не глупое. Я мечтал о детях, но боялся иметь их. Моя судьба решила иначе.

– Так я – твоя судьба?

– Похоже, что да, и я рад этому. Но я боюсь, что это сделает нас слабее.

– Вечно ты и твоё стремление к силе! – надула губы Тоди. – Чего больше ты можешь желать? У тебя есть я, а у меня есть ты. Мы вместе. И всё равно ты хочешь больше силы. Зачем?

– Для тебя. Ты заслуживаешь лучшего, чем это жалкое существование. Сейчас ты ещё не можешь понимать, что я имею в виду. Твоя жизнь только начинается, и ты даже не догадываешься обо всех опасностях, которые она несёт. Позже, она начнёт пытаться согнуть тебя, и этого я хочу избежать. Я не хочу вдаваться в детали сейчас, когда мы так счастливы. Давай продолжим работать над претворением в жизнь нашего плана, а его успех будет первым шагом к тому, чтобы поднять тебя над этим серым болотом.

НЕСКОЛЬКО семей поселенцев, доведённые до отчаяния повторными поборами, не подозревали, что визиты Сарефа были чем-то большим, чем преследованием слухов и донесений, которые они сообщали ему. Первой такой семьёй, которая снялась с насиженного места, были Бураг, Сэмма и их дети. Ранней весной следующего года Сареф и Тоди пришли к их поселению. Фермеры смотрели на Тоди сначала подозрительно и с удивлением, но когда Сареф представил её, их отношение к ней совершенно изменилось. За зиму поселенцы построили тележки по чертежам и по настоянию Сарефа. Когда Сареф и Тоди отдохнули, они вшестером погрузили всё ценное из дома на тележки и отправились в путь. Они забрали всё, что можно было перевезти в новое место. Перед уходом Сареф кивнул Бурагу.

– Ты должен сделать то, о чём мы договорились, – сказал он. – Другого выхода нет. Тогда вы никогда не вернётесь.

Бураг покачал головой и ненадолго замер. Он стоял и смотрел на свои хижину и сарай, двери которых были сняты, и ничего ценного не оставалось внутри, но с которыми он всё равно не мог расстаться. Наконец он зашёл в сарай, собрал немного старого сена, свернул его в сноп и высек на него огонь. Он засунул факел под угол крыши, а когда она занялась, повторил то же самое и с хижиной. Он вернулся к семье, ждавшей в удалении, и глубоко вздохнул.

– Вот и всё. Пути назад нет, – сказал он. – Лучше бы ты, Сареф, был прав. Я не могу угрожать тебе, только буду являться тебе в снах, если ты ошибся.

– Посмотри мне в глаза, – ответил Сареф. – А теперь посмотри в глаза Тоди.

Их глаза встретились. Старый фермер стоял перед ними, глядя в глаза то одного, то другой, а потом он снова глубоко вздохнул и махнул всем рукой, чтобы они отправлялись в путь. Через несколько дней они прибыли на берег озера, к новому дому Тоди. Ещё одно жилище стояло на некотором расстоянии. Это был дом Бонана и Раглы. Видя два дома совсем рядом, лишь в ста метрах друг от друга, Бураг удивился. Он сначала хмурился, но когда Бонан, Рагла, Мэйвер и другие вышли и поприветствовали новоприбывших, их сердца начали оттаивать. Те стояли, подняв над головой топоры, в знак обещания помочь им в строительстве, и Бураг посмотрел в глаза Сэммы.

– Ты плачешь, старик? – спросила она. – Я не видела твоих слёз сколько лет уже?

– Нет, это ничего, – сказал он. – Похоже, вся эта затея может и не быть напрасной.

– Вы нам не верили? – спросила Тоди.

– По правде, нет, – вздохнул Бураг. – Я пришёл в отчаяние и хватался за соломинку, когда вы убеждали меня переехать.

– Давайте все докажем Бурагу, что это того стоило, – повысила голос Тоди. – Они прошли долгий путь. Они в изнеможении. Давайте поприветствуем их в нашем новом городе!

Поселенцы предложили новоприбывшим скромную еду и кров в своём сарае. Когда все дела дня были закончены, Сареф и Тоди устроились на отдых в своей хижине. Когда они ложились, Сареф коснулся плеча Тоди.

– Ну как тебе сегодняшний день? – спросил он.

– Было трудно заставить их переехать, но ещё больше трудных дел впереди. Им понадобится помощь валить лес и расчищать их первую делянку, не говоря уже о строительстве хижины и сарая.

– Твои мысли очень практические, – улыбнулся Сареф. – Но тебе нужно начать думать вперёд. Мы строим город с людьми. Им понадобится управление. Горстка поселенцев может решать дела сами, но как только он разрастётся больше, чем горстка, неизбежно начнётся борьба за власть. Она отвлечёт их от работы по улучшению их жизней. Ты должна будешь победить в ней и взять лидерство. Ты должна будешь стать мэром.

– А что требуется от лидера? – поинтересовалась Тоди. – Мне как-бы кажется, что кто-то из поселенцев был бы лучшим кандидатом. По крайней мере, они выросли в большей семье, чем трое, и они ходят и встречаются с другими время от времени.

– Я буду рядом, – сказал Сареф. – Хоть я и вырос в семье из трёх, но в мире где жили миллионы. Даже после его падения, он всё равно насчитывал полмиллиона. Я знаю, как вести себя среди людей, и я научу тебя. Ты понимаешь, почему сегодня вечером я завёл этот разговор?

Тоди задумалась. Они лежали в темноте, и лишь последние лучи заката освещали квадрат на стене над Тоди. Она повернулась на бок и взяла Сарефа за руку.

– Ты завёл его, потому что я поприветствовала новоприбывших в нашем городе, – медленно произнесла она, взвешивая каждое слово. – Это значит, что у меня задатки лидера?

Он поднёс её руку к губам и поцеловал её пальцы.

– Прямо в точку, дружок, – ответил он. – У тебя отлично получается для девочки-подростка. А теперь спи. Завтра мы снова уходим, чтобы привести сюда ещё одну семью.

Утром, когда Сареф и Тоди вышли наружу, их ждал Бураг. Он видел, как они проснулись, и поспешил к ним оттуда, где его семья оставила свои пожитки днём раньше.

– Сареф, у меня теперь всё по-другому, – сказал он, обводя всё вокруг вытянутой рукой. – До войны мои родители владели лодкой на таком же точно озере. Когда я подошёл к воде этим утром, то вспомнил чувство того, как находишься в лодке. Нам надо построить их! Мы должны рыбачить в лодках, а не просто стоять на берегу…

– Потихоньку, Бураг, помаленьку, – ответил Сареф. – Всему своё время! Я знаю, что ты чувствуешь! Но сначала главное! Деревья упадут под нашими топорами и оставят чистую делянку. Потом встанет твоя хижина, и твоя семья вселится в неё. Потом мы задумаемся о лодках.

– Деревья оставят за собой пни и корни, – вздохнул Бураг. – Эти руки слишком хорошо это знают.

– Но теперь у Вас их гораздо больше, чем две, – вмешалась Тоди. – Все помогут Вам.

– Я знаю, девочка, – ответил Бураг. – Но это не будет концом! Вы пойдёте и приведёте ещё поселенцев. В этом ваш план? Я не жалуюсь, но когда я увидел свет зари, отражающийся от ряби на озере, мои руки зачесались от желания закинуть удочку.

Он поднял свои мозолистые руки и некоторое время смотрел на них.

– Это незабываемое чувство, когда держишь удочку, чувствуешь, как клюёт рыба, как ты вытягиваешь её из воды мало помалу, – продолжил он. – Я не жалуюсь. Это подождёт, если должно.

– Должно будет подождать, – повторила Тоди. – Но я обещаю Вам, что в один день Вы поплывёте рыбачить на озере.

– Надеюсь, ты поплывёшь со мной, – улыбнулся Бураг. – Если ты только умеешь молчать час-другой.