За окном все еще лил дождь, пасмурное небо нависло над городом тяжелым свинцовым колпаком, погрузив мир в вечерний сумрак гораздо раньше, чем обычно для этого времени года. Евгений включил свет на кухне, отрегулировал рукояткой диммера среднюю яркость и встал у столешницы, на которой закипал чайник. Высокий и широкоплечий, он сутулился, а от того казался ниже ростом. Темные волосы, тронутые ранней сединой, были зачесаны к затылку, открывая высокий лоб, по которому от виска к виску пролегли две параллельные складки. Черные как угли глаза грустно и устало смотрели сквозь стену.

– Когда похороны? – нарушила молчание Инга.

Евгений сдвинул плечами.

– Думаю, скоро, чего тянуть, – ответил он, – местом на кладбище она в свое время озаботилась, так что хлопот не будет.

– А результаты вскрытия?

– Сказали, будут готовы дней через десять.

– Десять?! – возмутилась Инга. – Почему так долго?

Затем вспомнила, что таков обычный порядок в большинстве медицинских учреждений. Добавила уже спокойнее:

– Было бы хорошо получить их раньше… Свяжись с моргом завтра, поговори. Можно подмазать кое-кого, я даже знаю кого…

– Да что ты, Инга, к чему спешка? – удивился Евгений. – И так все ясно.

Инга на мгновение растерялась, но быстро собралась с мыслями, нахмурилась. Встала со стула, подошла к другу и взяла его руку в свою. Он опустил на нее взгляд, слабо улыбнулся, но лицо Инги оставалось серьезным.

– Жень, я… я должна рассказать кое-что важное.

Он насторожился.

– Ты о чем?

– Присядь, – предложила она и легонько потянула его за руку. Мужчина послушно сел на стул, Инга встала напротив. В таком положении она была лишь немного выше него.

– Ты сказал, что Ирина Владимировна упоминала некие сиреневые полоски…

– Да что ты докопалась до этих полосок! – вскипел вдруг Евгений. – Мало ли что кому снится!

– Жень, во-первых, не ори, жену разбудишь. А во-вторых, попытайся выслушать меня. Твоя теща оказалась не единственной, кто видел во сне эти линии, или полоски, и после этого умер.

Лохматые брови медленно поползли на лоб.

– Ты это серьезно? – пробормотал он.

– Думаешь, сейчас подходящее время для шуток? – ответила она, глядя в его темные глаза.

Евгений откинулся на спинку стула и пристально посмотрел на невысокую худощавую женщину, стоящую перед ним и взирающую сосредоточенно, требовательно.

– Лады, я весь внимание, – сказал он наконец.

Инга, испытав облегчение, во всех самых жутких подробностях рассказала про инцидент с Буковским, про результаты полисомнографии, а также упомянула заключение судмедэкспертизы. Во время разговора страшно хотелось курить, но она знала, что в этой семье не курят, а выходить на балкон не позволяла погода. Пришлось взять волю в кулак и терпеть.

– Теперь понятно, почему важно как можно скорее получить заключение экспертизы? – завершила она свой рассказ. – Или хотя бы ту его часть, которая касается головного мозга.

Евгений не сводил ошарашенного взгляда с подруги, словно ждал продолжения истории, даже мигать перестал. Но Инга молчала, смотрела на него вопросительно.

– Понятия не имею, что все это значит, – сказала она, предупреждая его возможный вопрос, – но очень хочу выяснить. Мне как ученому и как человеку очень любопытно. Ты же сам из мира науки, понимаешь ведь. Разве вы, физики, не стремитесь выяснить происхождение необъяснимых феноменов?

– Ну да… – неуверенно пробормотал Евгений. Затем потряс головой, словно пес, оттряхивающийся от воды, и сказал: – Думаю, ты права, попробовать стоит. Слишком уж невероятное совпадение с этими чертовыми полосками.

Чайник давно вскипел и успел остыть. Хозяин почувствовал неловкость, засуетился, хотел было включить его вновь и все же угостить гостью обещанным чаем, но Инга замахала руками, сказала, что пора домой.

Стоя в прихожей, она надела все еще влажную куртку и распахнула объятия. Евгений наклонился, они обнялись.

– Наташе привет, не застала ее, – с легким сожалением произнесла Инга, вжикая молнией.

– Передам, – кивнул он и добавил: – А завтра же с утра свяжусь с моргом.

– Отзвонись, как будет что-то, лады?

– Обязательно. До скорого!

На следующий день Евгений не перезвонил. Не было от него вестей и днем позже. Вечером Инге стало тревожно, собралась позвонить сама, но в последний момент передумала: вспомнила, что Женя и его семья проходят через непростой период в жизни, у них сейчас масса забот, хлопот и переживаний. Инга отложила телефон в сторону, села за компьютер и набрала сыну.

Алекс ответил не сразу. Пришлось сбросить дозвон, перекурить и вернуться к ноутбуку, со второй попытки контакт состоялся. Сегодня мальчик был в приподнятом настроении, сказывались весело проведенные выходные. Стефан баловал его безбожно: и кино, и игры, и модная одежда. Пока жили вместе, Инга никогда такого не позволяла. Придется напомнить бывшему, чтобы поумерил пыл, не стоит портить ребенка. В конце разговора мальчик сообщил, что в школе все в порядке, хотя некоторые ученики теперь дразнят его расистом. Инга посоветовала не обращать внимания на дураков и не тратить на них время, ведь оно бесценно и проходит безвозвратно. Когда настала пора прощаться, она сказала с мягкой улыбкой:

– Спокойной ночи, дружочек мой.

– И тебе, мам, – ответил он и замолк, скользнул мимолетным взглядом по объективу камеры, но смотрел по-прежнему в сторону. Словно ждал чего-то или собирался сказать что-то еще.

– Ну-ка, ну-ка, – хитро прищурившись, проговорила Инга, – говори, не стесняйся! Помочь с домашкой? Или опять двойка по родному?

Он мотнул головой, едва слышно спросил:

– Можно, я к тебе перееду?

– Алекс, что ты! Тебе в Швеции будет гораздо лучше. Россия тоже хорошая страна, но именно тебе будет лучше на родине, правда.

– Тогда ты приезжай.

– Скоро, сынок, у меня билеты на середину октября, недолго осталось…

– Нет. Навсегда приезжай. Чтоб как раньше.

Инга помрачнела, поджала губы. Внутри заскреблось что-то холодное, липкое. Она вздохнула и так ласково, как только могла, сказала:

– Алекс, мы уже говорили об этом, я с твоим папой не…

– Ты могла бы жить где-то в Стокгольме.

Инга кашлянула в кулак, рука потянулась к сигаретам.

– Это сложно, сынок, – попробовала объяснить она, закуривая. Ее взгляд забегал по экрану, клавиатуре, мышке и вернулся в объектив камеры. – В Швеции я не могу работать по специальности, для этого мне пришлось бы дополнительно учиться в университете, а иначе старше медсестры мне не подняться. Я так и собиралась сделать, в смысле серьезно заняться учебой, когда мы с твоим отцом поженились и я переехала к нему в Стокгольм, но появился ты, и мне стало не до учебы. К тому же, ты родился… мм… особенным, а в этом случае быть мамой – работа на полный день, как минимум. Короче, ни на что другое времени у меня просто не оставалось, и я решила посвятить все свои силы тебе и семье. Об университете пришлось забыть. А потом у нас с твоим папой все… все сломалось.

Инга затянулась и выпустила струю дыма в сторону. Алекс внимательно слушал, не глядя на экран. Он знал наизусть – слышал не раз! – все ее аргументы, и с момента расставания у нее не появилось новых. Но знать и принимать – не одно и то же.

– Так совпало, что, когда мы с папой разошлись, мои старые знакомые предложили мне должность здесь, в России. Как раз ту, о которой мечтала: в родном городе, да еще и в институте, в котором раньше работала… ну в общем, отказаться я не смогла. Понимаешь?

Алекс молча кивнул.

– Прости меня, сынок, что так вышло. Но мы же видимся очень часто, я скоро приеду…

– И ты прости меня, – буркнул мальчик.

– Господи, а тебя-то за что?

– За то, что появился невовремя.

Инга выронила сигарету. Тут же спохватилась, нырнула под стол, а когда поднялась, услышала прощальное: «Спокойной ночи».