В кромешной тьме вспыхнула сверхновая, озарила безграничное пространство спящего разума ошеломляюще ярким пурпурным светом. Бесчисленные потоки фотонов уплотнились, сложившись в линию, потом еще в одну и еще. Три сиреневые полоски, вращаясь и кувыркаясь, сблизились, сошлись воедино, сочленившись центральными точками. Знак застыл и занял собой все пространство, притянул как магнит нейронные импульсы.

На вершине центральной линии обозначилось утолщение, выросло и вытянулось каплей, падающей вверх. Оно желало продемонстрировать добрые намерения и потому улыбнулось. Спящее сознание, принявшее знак, сосредоточилось на этой точке – на капле, – венчавшей вершину срединной линии, ибо там находился источник невероятно интенсивного чувства, которое хлынуло мощнейшим потоком из иного мира, будто струя воды сквозь трещину в плотине.

И сознание утонуло… в радости, в восторге, в ликовании.

В счастье!

Инга проснулась от собственного смеха. Ей было хорошо, неописуемо хорошо. Радость рвалась наружу звонким заливистым хохотом. Отсмеявшись, она промокнула кромкой одеяла слезы в уголках глаз и села в постели.

Боже, как восхитительно! Наверное, так чувствуют себя наркоманы на кокаине? Инга понятия не имела об ощущениях от наркотиков, никогда ими не баловалась. Но сон ее удивил, такого она никак не ожидала.

Необыкновенное чувство эйфории постепенно отпускало, исчезало, как предрассветная дымка под лучами восходящего солнца. Когда буря улеглась, в душе все равно было радостно. Думалось – почему так? Для Шипулина и Рогова этот момент стал последней каплей, источником невероятного ужаса, заставившего их уйти из жизни. А у нее – смех и радость.

– Что за фигня такая… – хрипло пробурчала Инга сквозь улыбку.

Наверное, я постепенно схожу с ума – это было последней мыслью перед тем, как она вновь провалилась в сон.

Утро Инга начала с пробежки, благо погода против такого занятия нисколько не возражала, скорее напротив, – поощряла все еще теплым солнцем и полным безветрием.

Опавшая листва выстлала мягким багряным ковром грунтовые тропинки, наполнив неподвижный воздух вкусным ароматом осеннего леса. Бег на свежем воздухе помог сосредоточиться и активизировать мыслительный процесс, а также навеял размышления на больную тему: не пора ли бросить курить? Инга никогда не страдала отсутствием силы воли, и прочно въевшаяся в ее жизнь вредная привычка была скорее необходимым атрибутом ее самовыражения и способом справляться со стрессами, нежели признаком слабоволия. Наматывая круг за кругом, она сознавала: в ней неуклонно вызревает решение всерьез призадуматься о том, чтобы расстаться с табаком. Позже, когда все устаканится. А пока стрессы и неприятности как в Стокгольме, так и здесь, в Петербурге, не способствовали ее стремлению освободиться от пристрастия к никотину.

Пробежав запланированное расстояние, Инга остановилась на поляне передохнуть, прежде чем отправиться домой, заварить чая покрепче и… да, выкурить первую за день сигарету, которая вкуснее всех последующих.

Из леса на поляну неспешным гуляющим шагом выбрел знакомый мужик в трениках и адидасовской спортивной куртке, из-под которой выглядывал ворот плотного свитера. Рядом на поводке семенил, прихрамывая на одну лапу, черный ротвейлер в большом кожаном наморднике. Инга напряглась и на всякий случай засунула руку в карман куртки, нащупав прохладный металл перцового баллончика. Но мужчина лишь недобро зыркнул в ее сторону и отвернулся, сделав вид, что рассматривает обнаженные ветви растущих вдоль тропинки деревьев. Пес поступил примерно также, ненадолго задержав на ней опасливый взгляд черных, как угли, глаз. Когда парочка исчезла из виду, Инга расслабилась и побрела по тропинке к выходу из парка.

По пути размышляла о сиреневых полосках и о странном отсутствии страха перед ними. В памяти всплыл инцидент месячной давности со злобной собакой и ее агрессивным хозяином. Анализируя свои ощущения во время столкновения, с любопытством отметила, что в тот момент не испытала ни паники, ни страха. Выброс адреналина был, это она помнила хорошо, но испуга – нет. Мчащегося на нее бойцового пса она совершенно не испугалась. Тогда этот факт пролетел мимо ее сознания незамеченным, а теперь возник резонный вопрос: как это понимать?

Мысль заработала, как дизельный мотор на гоночном «Ягуаре». Перед внутренним взором пронеслись воспоминания далекого и недавнего прошлого, все случаи из жизни, когда она оказывалась в стрессовой ситуации или когда ей угрожала опасность. В целом она жила (до недавних пор!) спокойной, размеренной жизнью, и последней стрессовой ситуацией стал развод со Стефаном, который, надо признать, прошел достаточно спокойно, без драк, мата и истерик. Затем – происшествие с Буковским. Она замедлила шаг, припоминая первые мгновения в залитой кровью палате. Что она тогда почувствовала? Тошноту от смрада крови, волнение, удивление, обеспокоенность последствиями… был ли страх, испуг? Вроде бы нет. Тогда она не придала этому значения: не в ее обыкновении рефлексировать по поводу нюансов своих ощущений, но теперь с уверенностью заключила, что страшная картина растерзанного человека ее нисколько не испугала. Впечатлила – да, но не испугала.

Инга отмотала катушку воспоминаний на несколько десятков лет в прошлое, припомнив юные годы в школе. В то время некоторые одноклассники, бывало, дразнили ее за маленький рост, обзывали «гномом» или «кнопкой», она отвечала, дралась. И ее били. Не только мальчишки, но и девчонки. Но она отвечала снова, и ее снова били. И так раз за разом. «Упрямая коза», цедили сквозь зубы раздосадованные обидчики, видя, что она не боится и не сдается. «Отважная, молодец!» – восхищенно вздыхали те немногие, кто симпатизировал ей. Еще вспомнилась случайно подслушанная беседа родителей. Они вернулись после разговора с директором школы в связи с очередной ее дракой, и тогда папа сказал маме: «Храбрая и бесстрашная, одна против двух мальчишек, ей бы на войну, или в спецназ…» – а мать возмущенно отмахнулась: «Типун тебе на язык, не дай бог!»

Сейчас, размышляя о своей неожиданной реакции на то, что должно было стать смертельным кошмаром, она с некоторым изумлением взглянула на свою жизнь и попыталась проанализировать внутреннее эмоциональное отражение некоторых событий. Инга никогда не задавалась вопросом, боится ли она чего-либо в этом мире. Если б ее об этом спросили, она наверняка ответила бы стандартное: «да, смерти близких людей», или: «ядерной войны», или что-то в этом роде. Но есть разница между тем, когда ты не хочешь, чтобы нечто произошло, и когда ты этого боишься.

Вернувшись домой, Инга приняла душ, наскоро перекусила и уселась перед компьютером. После пары часов напряженных поисков и нескольких выкуренных сигарет она наконец нашла то, что, возможно, объясняло странное отсутствие у нее страха в тех ситуациях, в которых другие от страха гибли. Одна из ссылок всеведущего гугла вывела на статью о редкой болезни – липоидном протеинозе, или болезни Урбаха-Вите. Инга во время учебы в медуниверситете, конечно же, читала об этом недуге, открытом в 1929 году двумя австрийскими учеными, чьими именами его и назвали, но подозревать описанные симптомы у себя никогда не приходило ей в голову.

Заболевание встречается крайне редко, на сегодняшний день по всему миру известно не более трехсот случаев, зарегистрированных с момента открытия, а потому описана она сравнительно скудно. Однако того, что имелось, хватило с лихвой.

Болезнь зачастую протекает бессимптомно. Иногда проявляются лишь некоторые из симптомов, чаще всего – нарушения речи в виде осиплости или хриплости голоса, а также сыпь в виде папул на лице, обычно вокруг глаз. Симптомы возникают в детском возрасте и сохраняются на протяжении всей жизни. Инга нервно сжала мышку, когда прочла об основном последствии этой болезни для организма. Им оказалось разрушение амигдал – миндалевидных областей мозга, расположенных в височной доле и отвечающих за формирование чувства страха. В эмоциональной палитре пациентов, страдающих от болезни Урбаха-Вите, наблюдается полное отсутствие этого чувства. При этом сохраняются рефлексы самосохранения и выбросы адреналина в кровь – ведь за подобные реакции отвечает, помимо некоторых других отделов мозга, гиппокамп, а с ним у Инги, к счастью, проблем не было.