– Вот это мы и собираемся выяснить, уважаемая Инга Юрьевна, – майор снова сделался серьезным, грозно нахмурил брови. – Короче говоря, вы едете с нами.
– Что?! – Инга невольно сделала шаг назад и уперлась спиной в стену. – Но почему? Я не…
– Вы арестованы!
Бойцы подошли вплотную. Они напряженно следили за каждым ее движением. Инга почувствовала, как пол уходит у нее из-под ног. На мгновение ей показалось, что она спит и это ее кошмар, в котором она вместо Стокгольма отправляется в СИЗО ФСБ. Если громко закричать, то проснешься, и реальность вернется. Так бывает обычно, но не всегда: криков семерых человек реальность не услышала, и их сон стал их явью.
Инга сморгнула слезы, выдавила тихим дрожащим голосом:
– Я… я не могу, мне… мм… очень нужно уехать, прошу вас. Я вернусь через несколько дней и приду к вам сама, обещаю, правда! Но мне обязательно надо уехать к сыну…
Майор Рыльцев молча кивнул бойцам, хмурая девушка шагнула вперед, схватила Ингу за руки, а ее напарник бесстрастно сковал тонкие запястья наручниками.
Инга не плакала. Слезы сами без всяких всхлипов и причитаний катились наперегонки по усталому отрешенному лицу.
Глава четвертая. Управляемое совпадение
1
В темном углу, зажатом обшарпанными сырыми стенами, завис огромный длиннолапый паук. Он плавно покачивался на потерявшейся среди теней паутине и безмолвно взирал вниз, на железную койку, устланную выцветшим дырявым матрацем. На койке лежала, прикрыв изгибом локтя лицо, женщина в джинсах, белой футболке и с босыми ногами.
В камере висела тяжелая, давящая тишина. Ее нарушали лишь срывающиеся из ржавого раструба крана капли, которые мерно отстукивали секунды по грязной алюминиевой раковине. В воздухе витал запах сырости и вонь давно не чищенной канализации. Спрятанная за решетчатым плафоном лампочка освещала помещение унылым, тусклым светом.
Инга приоткрыла глаза, уставилась на паука и брезгливо отвернулась. Она не помнила, сколько времени прошло с тех пор, как ее втолкнули в камеру. С собой ей выдали бутылку питьевой воды, сэндвич в пластиковом пакете и набор постельного белья. Велели отдыхать и ждать визита следователя. Казенное добро она сложила на краю колченогого стола, занимавшего дальний угол камеры, и без сил рухнула на грязный матрац. Так и пролежала некоторое время, пытаясь заснуть. Но сон не шел. Еще бы, откуда взяться сну, если голова лопается от мыслей и плавится мозг.
Она пыталась убедить себя, что с арестом жизнь не закончилась. Никакой катастрофы не произошло. Помутыжат и отпустят, никуда не денутся. Потом одолели сомнения – не занимается ли она самообманом?
Инга сбросила ноги с кровати, села, босые ступни коснулись холодного грязного пола. Она влезла в кроссовки и встала, хотелось размяться. Еще больше хотелось курить, но сигареты с зажигалкой у нее, естественно, отобрали, пообещав вернуть во время прогулки. Прошлась по камере, растирая виски. Начинала болеть голова. Стресс и обезвоживание – самые вероятные причины. Она потащилась к столу, где стояла пол-литровая бутылка воды. Осушила залпом и почувствовала себя лучше, но при взгляде на еду затошнило, кусок в горло не лез. В животе все сжималось от тревоги и беспокойства. Понимая, что за ночь она ничего дельного не придумает, Инга решила сделать усилие и поспать хотя бы несколько часов, прежде чем за ней придут. Лишь одна разумная мысль выделилась из каши в голове и оформилась в четкое намерение – завтра же с утра потребовать телефонный звонок.
Инга вернулась к кровати, разулась и легла. Взгляд уперся в паука. Нехотя она нагнулась и подобрала кроссовку, раздавила мерзкое насекомое и решила, что теперь заснуть будет легче. Вскоре прозвучал сигнал отбоя, в камере погас свет.
Сон долго не шел, в изможденном и все еще взбудораженном сознании мелькали обрывки образов, фразы, слова, плыли фантасмагорические картины. Привиделся Алекс в окружении трех сварливых теток, сиреневые полоски, довольная харя Рыльцева, мягкая добрая улыбка Жени, минивэн с тонированными стеклами, черный ротвейлер, сиреневое облако…
…Сиреневое облако вытеснило все прочие образы, заполонило провалившийся в сон разум, пропитало собой нейроны, повисло пурпурной дымкой в каждом синапсе. Спящий мозг откликнулся на знакомый образ, всколыхнулся, приняв три скрещенные линии, из которых хлынул бурный поток радости, а с радостью явился беззвучный голос. Он протянулся из иного мира и заговорил образами и смысловыми блоками, которые находили свои эквиваленты в ее сознании, складываясь в понятные обличия.
«Ты меня чувствуешь?» – услышала Инга. Хотя «услышала», наверное, не самое подходящее слово. Скорее – восприняла, впитала, проглотила.
«Чувствую…» – ответила она и удивилась, обнаружив, что может отвечать и удивляться. – «Да. Пожалуй, да».
«Ты ответила!»
Водопад радости усилился, поток исторгаемых знаком эмоций смешался с безмерным изумлением в душе Инги.
«Кто ты?» – спросила она.
«Друг, – доверительно сообщил голос. – Твой лучший друг».
«Нет, ты мой сон».
«Сон? Что это?» – голос прозвучал растерянно.
«Это то, что радует… или убивает».
Инга с любопытством отметила, что полностью контролирует свои слова и даже мысли и при этом прекрасно осознает – это сон. Глядя на парящие в пурпурном тумане скрещенные полоски, она задала вопрос:
«Почему ты до сих пор меня не убил?»
«Я не желаю убивать тебя, я твой друг», – взволнованно ответил голос.
«Но ты уже убил нескольких человек. За что? Они были твоими врагами?»
«Нет, о Солнце, нет! – забеспокоился знак. – Это трагическое стечение обстоятельств, несчастье».
«Семь раз подряд? Думаешь, я поверю?»
«Я не желал зла ни тебе, ни твоим сородичам», – твердо заявил голос.
«Кто ты вообще такой?»
«Я – хейс, и зовут меня Сейг-эйр. Ты можешь звать меня просто Сейг, потому что я твой друг».
«Ты мне не друг, – Инга ощутила всплеск раздражения, почти злости, и льющаяся из знака радость не смогла затмить ее, – ты убил нескольких хороших и невинных людей, не смей называть себя моим другом!»
«Поверь мне, я не хотел, – голос зазвучал жалобно, – это произошло случайно, когда я искал тебя. Я докажу, что не желаю тебе зла».
«Докажешь? Как?» – недоумевала Инга. Собралась поинтересоваться, для чего он вообще искал ее, но не успела, знак ответил:
«Я помогу тебе».
Сиреневый туман рассеялся и отпустил спящее сознание, сменился непроглядной тьмой. Затем исчезла и она, потонув в скрежете замка и лязге железной двери.
2
С усилием разлепив глаза, Инга приподнялась на локте и обернулась на открывшуюся дверь. На пороге камеры возникла охранница в голубой камуфлированной униформе – плечистая бабища средних лет с тяжелым подбородком и бараньим взглядом из-под выступающих надбровных дуг. Мозолистые узловатые пальцы сжимали ручки пластикового подноса с тарелкой и с граненым стаканом, наполненным на две трети бледно-коричневой жидкостью, очевидно чаем, от которого завитками поднимался пар. В тарелке виднелась сероватая масса, отдаленно напоминающая овсянку.
– Дрыхнешь еще? – грубо, но беззлобно бросила охранница с порога и прошла вглубь помещения. – Утро уже, подъем! Жрать пора.
Она опустила поднос на столешницу, приметила нетронутый сэндвич и подозрительно зыркнула в сторону пленницы – не проблемный ли клиент, собирающийся объявить голодовку? Клиент поблагодарила молчаливым кивком, и тюремщица, позвякивая связкой ключей и наручниками, удалилась, громыхнув дверью.
Инга поднялась с кровати, потянулись и застыла с заведенными за голову руками – нахлынули воспоминания. Смертельный знак заговорил! Обратился к ней, называя себя ее другом, источая потоки радости, которая до сих не иссякла, а тлела внутри тихим счастливым островком в океане тревоги и волнения. Даже пообещал помочь, чтобы доказать, что не враг. Интересно, откуда ему стало известно о том, что ей требуется помощь?
