Но я забываю о потолке и замираю, когда понимаю, что — или кто — находится на мне.

Она спит.

Не в силах сопротивляться, я провожу пальцами по ее рыжим волосам, поражаясь тому, насколько мягкими и нежными они кажутся. Ее голова покоится на моей груди, двигаясь вверх и вниз с каждым моим вдохом.

И ее запах…

Он как никогда затягивает.

Что ж. Конечно, стоило отказаться от обещания неограниченной силы, не так ли?

Что бы ни обещал старик в моих снах, я всегда буду возвращаться к этому моменту снова и снова.

Кайм

Не знаю, как долго мы так лежали. С тех пор как очнулся от этого странного сна, я не тороплюсь снять ее с себя.

Она теплая.

Я — нет. Во всяком случае, пока нет. Со временем холод всегда исчезает, но это зависит от того, насколько я физически активен… или насколько возбужден.

Амали лежит на мне, тонкая рука сжимает мой левый бицепс, ее пальцы собственнически обхватывают мою пропитанную чернилами кожу, как будто она владеет мной. Другой рукой она обнимает меня за шею, два тонких пальца прижимаются к моему пульсу. Проверяла ли она его на самом деле или просто случайно так зажала руку во сне?

То, что она действительно может достаточно заботиться об мне, чтобы проверить, бьется ли мое сердце…

Так… мило.

Кроме Гемели, наверное, нет ни одной души в мире, которая хотела бы, чтобы я остался жив.

Однако есть много тех, кто хочет, чтобы я умер.

И это никогда не изменится.

Когда поглаживаю ее волосы, в моей груди появляется странное тепло. Я провожу пальцами по лицу, обводя яркую малиновую отметину, которая окружает ее правый глаз.

Конечно же, это родимое пятно.

Метка меня нисколько не сдерживает. Это такая же часть ее, так же как моя неестественно бледная кожа — это часть меня.

Я не могу представить ее без метки.

Я ласкаю ее гладкую щеку и гордую линию подбородка. Провожу руками по ее сильной, гибкой спине, чувствуя ее изгибы сквозь грубую ткань моей рубашки

Тепло в моей груди начинает распространяться. Как и ожидалось, оно попадает прямо в мой член.

Мне нужно что-то с этим сделать.

Скорее раньше, чем позже.

Снаружи до меня доносятся крики. Я ловлю обрывки разговора на Тиге. Что-то о тушении пожаров и о том, чтобы держаться подальше от хижины на краю леса.

Очевидно, потому что демон здесь.

Амали начинает шевелиться. Она вытягивает руки и ноги, извиваясь туда-сюда. Я осторожно обхватываю ее запястья и опускаю их по бокам. Затем сжимаю ее ноги своими, наслаждаясь близостью ее тела.

Она бормочет что-то непонятное на своем родном языке. Какая она очаровательная. Я глубоко вдыхаю, позволяя ее теплому женскому аромату проникнуть в каждую клеточку моего тела.

Я хочу поглотить ее.

Закрываю глаза и прикусываю нижнюю губу, внезапно охваченный самым диким желанием.

Моя эрекция тяжелее и болезненнее, чем обычно. Я был возбужден много раз — в конце концов, я всего лишь мужчина — но никогда ничего подобного этому.

Я больше не могу сдерживаться.

У мужчины есть слабости. Искушение — одно из них.

И я знаю, что она этого хочет — хочет меня.

Я видел, как реагирует ее тело.

— Ч-что? — Внезапно она застывает. Затем начинает вырываться. Должен признать, она сильная.

Я отпускаю ее ноги, затем правую руку.

Но ее левая рука… Я держу ее. Сначала Амали сопротивляется, но я настаиваю, осторожно притягивая ее к себе, пока она не уступит.

— Останься со мной, — бормочу я. Слова срываются с моих губ, прежде чем я понимаю, что говорю.

Она напрягается.

Я подношу ее руку ко рту и целую тыльную сторону ладони, лаская губами ее суставы.

Она вздрагивает.

Другой рукой я приподнимаю край ее рубашки — своей рубашки — и вывожу пальцами маленькие круги по ее бедру.

Она ахает.

— Ты проснулся. — Моя рука поднимается еще выше, ища дразнящее обещание, которое лежит между ее теплыми бедрами.

— Ты жив, — шепчет она. Амали вырывает свою руку из моей хватки и поднимается, чтобы сесть. Она оседлала мой голый торс, и единственное, что отделяет ее обнаженную плоть от моей голой кожи, — это грубая полоска ткани — подол моей рубашки.

— Я чистый. — Я с некоторым удивлением смотрю на свои пальцы. В последний раз, когда видел свои руки, они были залиты кровью мидрийских солдат.

Я не мог сдерживать время достаточно долго, чтобы убить их всех тихо. Физическое переутомление и напряжение моего тела… мои травмы…

В конце концов, все стало… беспорядочно.

— Я вскипятила чайник и искупала тебя, — нежно говорит Амали, проводя пальцами по моей обнаженной груди. — Ты был грязным. Я тоже. И пол. Пока ты спал, я немного убралась. — В ее глазах скрыты темные секреты, как будто она сделала что-то нехорошее и решила не рассказывать мне. Что-то еще случилось, пока меня не было?

Я нахожу это чертовски сексуальным.

Что ты на самом деле делала, пока я спал, а?

Я чувствую запах ее возбуждения. Он густой и пьянящий и превращает меня в необузданного дикаря. Мне приходит в голову, что я голый. Нижняя половина моего тела укрыта теплой, толстой шкурой.

Она прижимает ладони к моей груди и смотрит мне в лицо, взгляд широко раскрытых карих глаз выглядит напряженно.

— Ты выглядишь странно, — бормочет она. — Как-то иначе.

— Как это? — Я провожу руками по ее бедрам, наслаждаясь ощущением гладкой теплой кожи. Мои пальцы все еще холодны, но тепло распространяется по груди.

Кажется, она лекарство от моего уникального состояния.

Она поднимает брови.

— Ты действительно не знаешь?

— Не могу вспомнить, когда в последний раз смотрелся в зеркало, — пожимаю я плечами. — Так скажи мне.

— Что?

— Скажи мне, что ты видишь, Амали. Я хочу знать, как ты меня видишь.

— Хм. Позволь мне перечислить. Твоя кожа на несколько оттенков белее и слегка блестящая, почти ледяная, если в этом есть смысл. Я вижу узор из тонких вен под твоей кожей. Они сероватые, почти черные и идеально симметричные. А твои глаза… — Она делает паузу, подбирая нужные слова.

— Что насчет моих глаз, Амали?

— Ты не можешь продолжать попытки меня обмануть, Кайм, — просто говорит она. — Ты что-то другое.

Она пристально смотрит на меня. Ее губы неодобрительно поджаты. Она скрещивает руки.

Мне действительно нравится, когда она так на меня смотрит.

Как могу скрыть от нее свою правду, когда она сидит на мне с таким выражением на прекрасном лице?

— Хорошо. — Поднимаю ладони вверх — небольшая уступка. — Я ненормальный. Мы оба это знаем. Я искал ответы за последние двадцать зим и ничего не нашел. В отсутствие какого-либо логического объяснения определяю, кем я являюсь в этом мире. Просто человек.

— Человек… — Она медленно оглядывает меня с головы до ног, как будто не веря моим словам. — Кому приходится прятаться от мира, кто убивает, чтобы зарабатывать на жизнь. Ха. Ты совсем не простой.

— Я отталкиваю тебя, Амали? — Я снова называю ее по имени, наслаждаясь его звуком, когда слоги скатываются с моего языка. Хотя уже знаю ответ, я хочу услышать его из ее уст.

— Твой внешний вид не… не отталкивает меня. — Она слегка наклоняется вперед, и внезапно я чувствую легкий намек на влагу на моей рубашке. В капюшоне ее милого бутончика есть металлический пирсинг, несомненно, дворцовый сувенир. Она трется об меня, ища собственного удовольствия. Ее губы слегка приоткрываются, позволяя мне взглянуть на ее блестящий розовый язык. Ее зрачки расширяются, а нижняя губа дрожит, когда она медленно вздыхает. — Деревня горит, и там слишком много мертвецов, и я все еще не знаю, могут ли мои люди попытаться убить тебя, когда мы выйдем на улицу, что было бы катастрофой для них, но я не могу остановить это, это… — Она потирается немного сильнее, вонзая крошечное металлическое кольцо в мою плоть.