Он встретился со мной взглядом, когда занял место у двери. Его лицо ничего не выражало, широкие плечи были расслаблены. На нем была все та же одежда, что и на тренировке — спортивные штаны и футболка «Пайперс». Он откинулся на спинку стула и уставился прямо на мистера Кордеро.
— Что происходит?
Генеральный директор потянулся к планшету на столе Гарднера и передал его Немцу.
— Эти снимки были опубликованы пару дней назад.
Култи быстро взглянул на экран, всего на секунду, прежде чем вернуть устройство, выражая своим взглядом нетерпение.
— Что с ними не так?
— Это фотографии вас и одного из звездных игроков команды, размещенные на одном из самых популярных таблоидных сайтов в мире, — объяснил мистер Кордеро холодным тоном, который звучал так, словно он едва сдерживался, пытаясь не перейти за грань хамства.
Это был второй самый нереальный момент в моей жизни, когда Култи скрестил свои мускулистые руки, такие сильные, я могла видеть вены, пересекающие его предплечья и одну или две, идущие вверх по бицепсу, и пожал плечами.
— То, что я вижу, это фотография, на которой я веду своего друга к врачу.
— Вашего друга? — недоверчиво переспросил Кордеро.
— Именно это я и сказал, — огрызнулся Култи. Он говорил негромко, но нельзя было не заметить, что этот разговор его раздражал.
Мистер Кордеро повернулся ко мне, будто для меня это совершенно нормально, когда Рейнер Култи называет меня своим другом перед тремя сотрудниками «Пайперс».
— Вы друзья? — Мне не показалось, что, разговаривая со мной, он вел себя еще более отвратительно, чем когда говорил с Немцем. С другой стороны, я не была национальной иконой какой-то страны.
Я кивнула генеральному менеджеру «Пайперс», мои эмоции скрутились в узел от признания Култи.
— Да. — Мы были друзьями, по крайней мере, до тех пор, пока он не взбесил меня.
— Друзья, — сказал он рассеянно. — Какого рода эта дружба?
Да, тут мне захотелось его ударить. Я имею в виду, я знала, как это выглядит, но серьезно? Я так много отдала «Пайперс», и он думал, что я сделаю что-то, что поставит под угрозу единственную возможность играть в футбол, которая у меня действительно осталась? Мое лицо вспыхнуло и покраснело, я попыталась успокоиться и не сказать чего-то такого, что могло еще больше повредить моей карьере.
Я знала, что он пытается сделать, и была абсолютно уверена, что не позволю этому человеку выставить меня в таком свете, будто я не воспринимаю работу всерьез, черта с два.
— Мы друзья, у которых много общего.
Иисус Христос.
Прежде чем я успела сказать что-нибудь еще, стараясь быть логичной, Немец прервал меня своим ответом.
— Самый лучший вид дружбы. Я не понимаю, почему это проблема.
Скорее всего, я упала бы в обморок от нахлынувших эмоций. Я бы так и сделала, если бы позволила своему сердцу, а не голове, отреагировать на его комментарий. Неужели я ожидала, что он подставит меня? Да, наверное, ожидала.
Ладненько. Все в порядке.
Несколько дней назад он все еще вел себя как придурок. Поэтому то, что он сейчас сказал, ничего не изменило.
— У нас нет никаких проблем или причин находиться здесь, — заявил Немец таким тоном, что не оставалось места для споров. — Вы прекрасно знали, какое освещение в прессе вызовет мой приезд сюда, и, несмотря на это, хотели, чтобы я был здесь. Вы не можете выбирать, что будут публиковать, а что — нет.
Сиена издала натянутый смешок.
— Мистер Култи, это выглядит не очень хорошо…
— Вы не можете указывать мне, с кем я могу или не могу дружить, — отрезал он. — На самом деле не имеет значения, как что-то выглядит, если это не то, что есть на самом деле, не так ли?
Подождите-ка секундочку, это звучало как-то очень знакомо…
Сиена обратила свое внимание на меня, ее лицо слегка покраснело.
— Сал, с твоей историей…
Эта сука решила пойти по плохому пути. Мне нужно было заткнуть ее.
— В данном случае я не сделала ничего плохого. Если бы я это сделала, у меня не было бы проблем с принятием ответственности за свои действия. Он мой друг, и в нашей дружбе нет ничего неподобающего. Мне нечего стыдиться.
Я почувствовала укол вины за то, что никому ничего о нем не рассказала, но могу поклясться, что держала это при себе только потому, что не хотела именно такого внимания.
Были некоторые вещи, которые люди не могли понять, и, очевидно, это была одна из них.
Култи расцепил руки и наклонился вперед, упершись локтями в колени.
— Этот вопрос не возник бы, если бы не проблемы, происходящие со мной в данный момент. В этом нет ничего, что стоило бы нашего разговора. Она моя лучшая подруга…
Я краем глаза бросила на него взгляд, напомнив ему о тех словах, которое вылетели у него изо рта возле моей квартиры. Этот взгляд говорил: «Это вот так лучшие друзья относятся друг к другу? Действительно?».
Очевидно, он увидел выражение моего лица и не обратил внимания на то, что прямо сейчас я не чувствовала себя особенно дружелюбно настроенной.
— Ничто из того, что вы скажете, не изменит ситуацию. На этом и закончим эту историю. Если вам нужно что-то еще, позвоните моему менеджеру.
— Сал…
Я разрывалась между чувством паники, потому что они делали из этого слишком большое дело, и спором с собой о том, стоит ли за себя постоять.
— Это просто фотографии того, как мы садимся в его машину, — без энтузиазма возразила я, не зная, что же все-таки выбрать.
Я была хорошим игроком, одной из самых последовательных в команде, но правда заключалась в том, что все были заменяемы. Я не могла себе позволить вести себя как примадонна, но в то же время тихий голосок внутри моей головы хотел, чтобы я сказала этим людям — и под людьми я подразумеваю Кордеро — чтобы они отвалили на хрен.
— Мисс Касильяс, я думаю, вы ясно дали понять, что ваши навыки принятия решений ничего не значат... — начал разглагольствовать Кордеро.
Култи наклонился вперед, и я почувствовала, как мои глаза округлились от того, какую защищающую позу он принял.
— Я с уверенностью скажу вам прямо сейчас, что вы не хотите заканчивать эту фразу.
Гарднер кашлянул.
— Нет никаких причин для того, чтобы терять свое время и дальше. Я верю тебе, Сал. Если ты говоришь, что вы — друзья, значит, вы — друзья. Ты никогда не давала мне повода не доверять тебе. Я думаю, что мы все можем согласиться с тем, что хотим, чтобы этот сезон прошел гладко или, по крайней мере, более гладко, чем он идет.
— Это моя вина. Я возьму на себя ответственность за негативное внимание, но не позволю вам обвинять ее в том, что она подружилась со мной, — сказал Култи. — Сал не сделала ничего плохого.
— Не думаю, что вы понимаете. Это выглядит не очень хорошо, — быстро сказала Сиена, прежде чем кто-то прервал ее. — Как думаете, вы сможете… Я не знаю, мистер Култи, я просто подбрасываю вам идеи, о которых вы могли бы поговорить со своим менеджером, но… возможно, вы сделаете что-нибудь публично, чтобы отвлечь слухи от... этой... дружбы? Сходите на свидание?
Култи даже не колебался.
— Нет.
— Но…
— Нет, — повторил он.
Взгляд Сиены был отчаянным, когда она посмотрела мне в глаза.
— Сал, а ты? Не могла бы ты пойти на свидание? Выложить несколько фотографий...
— Нет.
Определенно, это ответила не я. Это почти сердито ответил Култи. Я позволила ему.
— Сал...
— Нет. — Это снова был Култи. — Абсолютно точно нет.
— Но…
— Перестаньте спрашивать, — отрезал Немец. — Я этого не сделаю, и она тоже.
— Я делала почти все, о чем вы меня когда-либо просили. Я не хочу этого делать, — осторожно объяснила я, пытаясь смягчить враждебность, исходящую от мужчины, сидящего рядом со мной.
Кордеро саркастично хохотнул.
Десять минут спустя я обнаружила Култи, ожидающего меня у двери кабинета Гарднера. Мистер Кордеро ушел первым, а Немец сразу же последовал за ним. Сиена осталась в кабинете, чтобы кое-что обсудить. Что еще это может быть, кроме меня или Немца?
