Я также знала, о чем он говорит. Когда начался сезон, мы все, включая тренеров, сдали анализы на все, что только можно. К тому же, видит Бог, ему не о чем было беспокоиться.

Он приподнял бедра, потираясь длиной о мою расщелину, и я выгнулась, наслаждаясь ощущением его горячей, мягкой кожи. Обхватить его вокруг бедер ногами было достаточным сигналом, потому что он улыбнулся, опуская эти узкие бедра между моими.

Рей глубоко поцеловал меня, прижавшись к моему входу. Сантиметр за сантиметром он входил в меня, его толстый член прокладывал путь вперед. Он застонал громче, чем я, и ему пришлось потрудиться, погружаясь в меня еще глубже.

— Сал, Господи, — проворчал он, глядя вниз, туда, где мы были соединены.

Я не могла удержаться и тоже посмотрела на нас. Темно-соломенные волосы, на тон темнее, чем на голове, соприкасались со мной, темное, гладкое и толстое основание его члена было едва заметно, когда он пробивался внутрь меня. Рей качнулся вперед, нежно целуя меня, и скользнул до конца. Я застонала ему в рот, когда он полностью вышел, прежде чем снова глубоко войти.

Рей обхватил ладонью мою щеку, стараясь не быть слишком грубым. Эти каре-зеленые глаза были полны чего-то, что я не могла узнать. Он двигал резко бедрами, его вес сильно прижимал его ко мне, он двигался, наполняя меня, и звук кожи, шлепающей друг о друга, был самым эротичным звуком в мире. Глаза Рея постоянно были прикованы к моим, его челюсть сжималась с каждым толчком.

Эти его грубые, отчаянные удары продолжались и продолжались, все быстрее и быстрее. Твердая длина вбивалась в мокрую плоть. Он вспотел, его спина стала влажной под моими пальцами. Я провела руками по его спине и заднице, которой была одержима целую вечность, сжимая ее, хватая и притягивая, даже когда он не мог двигаться еще глубже. Его лобковые волосы были влажными, когда он крутил своими бедрами, заставляя меня кричать.

Я хотела его всего. Каждый сантиметр в длину, каждый сантиметр в ширину, его объятья и его жар. Я хотела каждый мощный удар, который будто пытался вбить его в меня.

А потом я кончила. Я застонала так громко, что если бы кто-нибудь стоял снаружи, он бы меня услышал. Рей прикусил губу и застонал, когда оргазм пронесся через мой позвоночник и нижнюю часть тела, сжимая его длину.

— Мне нужно кончить, — выдохнул он.

Кто я такая, чтобы спорить? Я выгнулась и поцеловала его, и продолжала целовать, пока толчки становились неистовыми и мелкими, пока он, наконец, не вошел до упора и остался там, пульсируя и громко постанывая у моего рта.

Мы лежали так вечность, он был сверху, внутри меня, его тело горячее, потное и совершенное. Мне потребовалась целая вечность, чтобы отдышаться, но все это время я растирала эти гладкие, отточенные мышцы. Я прижалась губами к тем частям его плеч, до которых могла дотянуться, и мяла его спину. Когда его дыхание выровнялось, я бы солгала, если бы сказала, что не получала огромного удовольствия от того, насколько он измотан. Я обернула свои руки вокруг него и обняла. Он поднял голову и несколько раз поцеловал меня в губы и щеку, но только когда отодвинулся еще немного, мое сердце воспарило. Он улыбался самой широкой улыбкой, которую я когда-либо видела, и она проникла глубоко в самую суть меня.

Мое бедное сердце не знало, что может любить так сильно. Я не собиралась позволять своим страхам взять верх надо мной. У меня была только одна жизнь, и если я не смогу извлечь из нее максимум, то какой в этом смысл? Мне было дано много хороших вещей, чтобы быть благодарной, и я не собиралась позволить этому новому подарку пропасть впустую. Я никогда не считала себя неблагодарной.

Поэтому сказала ему три слова, которые казались более реальными, чем что-либо, пока гладила его по пояснице, повторяя слова, которые сказала несколько минут назад.

— Я люблю тебя, Рей-дуралей.

Эта улыбка размером с солнечную систему оставалась яркой, но эмоции в его глазах увеличились в четыре раза.

— Я знаю.

Высокомерная задница.

— Ты знаешь?

Он поцеловал меня в уголок рта.

— Ja. — Рей поцеловал другую сторону моих губ. — Ты всегда любила.

Я фыркнула.

— Ничего не знаю, насчет всегда...

— Нет. Всегда, — настаивал он.

— Ты не всегда заботился обо мне, и я могу жить с этим.

— Ты гораздо лучше, чем я, и я никого не любил так, как люблю тебя, schnecke. Я бы сказал, что мы связаны, — возразил он. Его улыбка была нежной, кожа светилась, и он раскраснелся. — Я ждал тебя каждый день своей жизни. Твоя честность, твоя преданность, — он подчеркивал каждую из моих черт поцелуем в разные части моего лица, что заставляло меня улыбаться, как чертову дуру. —Твое соперничество, твоя ярость, твоя доброта и это тело… Я сделаю для тебя все, что угодно. Совру, обману и украду. Нет ничего такого, чего бы я ни сделал. Понимаешь?

Я не понимала, по крайней мере, не до конца. У меня не было больших проблем с самооценкой, я была довольна собой, и это не обязательно значит что-то плохое, я полагаю. Я никогда не хотела становиться самоуверенной засранкой.

Я могла полюбить одного засранца, но не хотела такой быть.

— Вроде того, — честно ответила я. — Ты действительно не останешься с «Пайперс» в следующем сезоне?

— Абсолютно точно нет.

— Но я даже не знаю, где буду играть, — снова напомнила я ему, испытывая наилегчайшее чувство паники, на которое была способна.

— Это не имеет значения. Ты поедешь куда-нибудь, и не одна, — заверил он. Я глубоко вздохнула и потянула за его волосы на ногах, заставляя дернуться.

— А как насчет твоего дома здесь?

Рей снова поцеловал меня, не обращая внимания на то, что я делала.

— Я продам его.

Я испустила дрожащий выдох, который не смогла спрятать в его шее.

— Мне немного страшно.

— Не стоит бояться.

— Ничего не могу поделать.

— Помнишь тот идиотский вопрос, который ты задала мне в машине? О том, что будет, когда ты больше не сможешь играть в футбол? — Он не стал дожидаться ответа. — Ничего не изменится. У нас просто будет другое приключение. Ты мой лучший друг, моя любовь, мой товарищ по играм и мой товарищ по команде. У тебя будет команда со мной, где бы мы ни были, во что бы ни играли.

Для человека, который мало говорил, он действительно посылал меня в нокаут, когда хотел. Иисус Христос. На глаза навернулись слезы, и я не смогла их сморгнуть.

— Думаю, мы со всем разберемся, верно?

Он кивнул.

— Я не позволю тебе сдаться.

Я улыбнулась ему прямо перед тем, как снова потянуть за волосы на ноге, заработав на этот раз ворчание.

— Я никогда не сдавалась. И не собираюсь начинать сейчас.

КУЛТИ ОБЪЯВЛЯЕТ ОБ УХОДЕ

Футбольная нападающая Саломе Касильяс-Култи в эту среду объявила о своей отставке.

После шести лет в Европейской Женской Футбольной Лиге, трех побед на чемпионатах ЕЖФЛ и одной победы на Кубке Мира с национальной командой Германии капитан и нападающая «ФК Франкфурт» официально повесит свои бутсы на гвоздь.

— Пора, — объяснила тридцатичетырехлетняя эмигрантка. — Я сделала то, что хотела, и готова к следующему шагу в своей жизни.

Спекуляции по поводу ее возможной отставки были очень высоки после последней победы «ФК Франкфурт» в чемпионате, когда она была замечена хромающей на поле. Ее травмы были хорошо известны на протяжении всей ее карьеры, но каждый раз ей удавалось вернуться. До прихода в ЕЖФЛ она играла за женскую сборную США и провела четыре года с американской командой «Хьюстон Пайперс», приведя команду к победе в одном из чемпионатов.

Касильяс-Култи так же хорошо известна своими футбольным мастерством, как и своими отношениями с отставной международной футбольной иконой Рейнером Култи. Женатые пять лет, супруги не делали секрета из того, что поддерживают друг друга. «Король» известен своим постоянным присутствием на ее играх, всегда в футболке с ее номером. Это второй брак для Рейнера Култи и первый для Касильяс-Култи.