— Это первое, что пришло мне в голову! — так же одними губами ответила я, пожав плечами.

Дженни зажала ноздри, ее лицо покраснело.

— Я знаю, ладно? — Я развела руки в стороны в жесте «а что я должна была сказать?», но она была слишком сосредоточена на том, чтобы не рассмеяться, и не увидела меня в зеркале. Боже, она никак не улучшила наш вымышленный разговор. — Я точно просила без лука. Вроде. Не то чтобы у меня на него аллергия.

К этому моменту Дженни уже прижалась лбом к столешнице, а ее спина выгибалась от сдерживаемого смеха.

Я легонько пнула ее в колено, как раз когда в одной из кабинок спустили воду. Она подняла глаза, и я одними губами сказала ей:

— Прекрати. — Она перестала? Нет. Даже близко нет.

Очевидно, это было для нее слишком, чтобы продолжать разыгрывать этот спектакль.

Одного взгляда достаточно, чтобы девочки увидели, как Дженни теряет самообладание из-за лука. Боже, я действительно была ужасной лгуньей.

Я вытолкала ее из уборной как раз в тот момент, когда одна из задвижек повернулась.

— Ходят слухи, что ты скоро вернешься в национальную команду, что-нибудь слышно об этом?

Это был первый официальный день начала тренировок, и у меня от предвкушения зудели ноги. После почти шести месяцев игры в футбол с друзьями и семьей, на протяжении которых я тренировалась и сохраняла лучшую физическую форму самостоятельно, я была готова.

И, конечно же, меня поймал журналист «Тренинг инк» — популярного интернет журнала.

На первых двух вопросах все шло нормально.

Это все еще не означало, что я собираюсь открыть свой большой рот и рассказать ему все свои самые большие секреты. Туманно, Сал. Никогда ничего не подтверждай и не отрицай.

— Я так не думаю. Моя лодыжка все еще не в той форме, в которой должна быть, и я занята другими важными делами.

Ладно, это было не так уж и плохо.

— А? — Он приподнял бровь. — Например, какими?

— Я работаю с подростковыми спортивными лагерями. — Я опустила другие детали своей жизни, которые не были гламурными и не имели ничего общего с футболом. Никто не хотел слышать о нашей жалкой зарплате и о том, что большинство из нас вынуждены были иметь вторую работу, чтобы сводить концы с концами. Это не соответствовало тому представлению, которое большинство людей имело о профессиональных игроках в любом виде спорта. И никто особенно не хотел знать, что я занимаюсь ландшафтным дизайном, когда не играю за «Пайперс». Меня это нисколько не смущало. Мне это нравилось, и у меня была степень по ландшафтной архитектуре. Это занятие не было ни гламурным, ни красивым, но будь я проклята, если позволю кому-нибудь дурно отзываться о себе. Мой отец обеспечивал нашу семью, будучи «газонокосильщиком» или «садовником» и всеми другими вариантами профессий, которые могли поставить еду на наш стол. В тяжелой работе нет ничего постыдного, этому они с мамой учили меня с самого раннего возраста, когда я переживала о том, что думают другие люди. Люди смеялись и отпускали шуточки, когда папа забирал меня из школы с газонокосилкой и другими инструментами на заднем сиденье потрепанного грузовика, в дурацкой шляпе и старой потной одежде, знавшей лучшие времена.

Но как я могла дать отцу повод расстраиваться из-за их отношения, когда он забирал меня из школы, чтобы отвезти на футбольную тренировку? Или сначала он брал с собой на одну-две работы, а затем вез на тренировку. Он любил нас и жертвовал собой, чтобы мы с Эриком могли играть в этих командах с их большими гонорарами и униформой. Мы попали сюда, потому что он работал, как проклятый.

Когда я стала старше, люди просто находили все больше поводов, чтобы придираться ко мне и насмехаться. Меня называли занудой, выскочкой, сукой, лесбиянкой и сукой-лесбиянской больше раз, чем я могла сосчитать. А все потому, что я любила играть в футбол и относилась к этому серьезно.

Однажды один из моих тренеров в U-20 (Примеч.: Соревнования для молодежных (не старше 20 лет) команд) отозвал меня в сторону после того, как некоторые из моих товарищей по команде стали относиться ко мне негативно. Потому что я отклонила приглашение потусоваться, решив вернуться домой и немного отдохнуть. И сказал:

— Люди будут судить тебя независимо от того, что ты делаешь, Сал. Не слушай, что они говорят, потому что, в конце концов, ты должна жить со своими решениями и тем, куда они тебя ведут. Никто другой не проживет твою жизнь за тебя. — В большинстве случаев, было легче сказать, чем сделать, но вот я здесь. Я получила то, ради чего так упорно трудилась, так что все это было не напрасно.

Когда постарею, и лучший период в моей карьере закончится, я смогу посещать сотни вечеринок. Но у меня есть только первая половина жизни, чтобы заниматься тем, что я люблю. Мне посчастливилось найти то занятие, что мне нравилось, и в чем я стремилась быть лучшей. Я не собиралась упускать шанс, который мне дали.

Иногда, правда, мне не хотелось оправдываться за то, чем я люблю заниматься, или за то, что я так много сплю, или почему я не ем жирную пищу, от которой потом у меня будет несварение желудка, или за то, что я не люблю находиться рядом с курильщиками. Этот парень был одним из тех людей, на которых я предпочитаю не тратить свое время. Поэтому я не стала ничего объяснять.

Журналист приподнял брови почти до линии роста волос.

— Как проходят ваши футбольные сборы?

— Великолепно.

— Как вы относитесь к критикам, утверждающим, что «Пайперс» должны были нанять тренера с лучшей квалификацией, чем Рейнер Култи?

Это действительно начинало сильно раздражать. Култи, Култи, Култи. Черт возьми. Честно говоря, я удивлялась, как еще не сбрендила. Но могу ли я признаться в этом? Ни в коем случае.

— Мне говорили, что я слишком мала ростом, чтобы быть хорошим футболистом. Вы можете делать все, что хотите, пока прилагаете достаточно усилий. — Может быть, это и не правда, ведь Култи, казалось, совсем не интересуется нами, но слова уже вылетели у меня изо рта, и я не могла взять их обратно. Так что…

— Култи печально известен тем, что интересуется только собой, — заявил журналист, как ни в чем не бывало.

Я взглянула на него, но не сказала ни слова. Я не представляла, как правильно ответить на этот вопрос.

— А еще он сломал ногу твоему брату. — По крайней мере, этот парень не притворялся, что у него амнезия, когда упомянул Эрика, в отличие от последнего журналиста, с которым я разговаривала.

— Такое случается. — Я пожала плечами, потому что это была правда. — Харлоу Уильямс однажды вывихнула мне плечо. Еще один мой друг сломал мне руку, когда я была подростком. В этом нет ничего удивительного. — И еще дюжина других травм, которые мой брат нанес мне за эти годы.

Неужели я наврала с целый короб? Только половину, наверное. Хотя Харлоу действительно вывихнула мне плечо, а товарищ по команде так сильно ударил меня во время схватки, что я получила стрессовый перелом, это были несчастные случаи. То, что произошло между Эриком и Култи... не случайность, и в этом была проблема. Култи играл грязно, по-настоящему грязно, и получил за это только желтую карточку. Желтая карточка в такой ситуации, то же самое, как если бы вам выписали предупреждение после того, как вы сбили кого-то, сидя за рулем машины, сдали назад и сбили еще раз, а затем уехали. Это было оскорбительно.

Он чуть не погубил карьеру моего брата, а получил всего лишь жалкую желтую карточку. Это был самый большой кусок дерьма на вентиляторе за последнее столетие. Люди сходили с ума по этому поводу, утверждая, что он был прощен из-за своего статуса и популярности. Это был не первый случай, когда суперзвезде что-то сходило с рук, и не последний.

Но могу ли я сказать это под запись? Нет.

— Мне действительно нужно начать разминаться, — осторожно сказала я, прежде чем он успел спросить что-нибудь еще.

— Спасибо, что уделили мне время. — Журналист «Трейнинг инк» улыбнулся и протянул мне руку для рукопожатия.