— Защищайте детей! — выкрикнула Матильда и, прикрываясь щитом, ринулась вперед.

— Мама! — воскликнул Гуннар, и хотел было кинуться ей на помощь, но одна из старух схватила его за руку и оттащила назад.

Матильда яростно налетела на врага и принялась, размахивая топором, порхать вокруг него словно пичуга, отгоняющая кота от своих птенцов. Громила без особых усилий отражал ее удары. Его, казалось, даже забавляла эта игра. Еще немного — и он перейдет в наступление.

Виола в панике оглядывалась по сторонам. Вокруг кипело сражение, и в этом людском хаосе не было видно ни Рагнара, ни Бьорна.

«Что же делать? Никто не придет на помощь! Нам конец!»

Между тем здоровяк прижал Матильду к столбу. Взмах секиры — и от ее щита остались одни обломки. Боже! Нет! Виола и сама не поняла, как выхватила кинжал Ингвара и со всего размаху всадила негодяю в спину. Острое лезвие пробило кожаную броню и как в масло вонзилось в плоть.

Громила медленно развернулся. Его налитые кровью глаза злобно уставились на Виолу. Она отпрянула. Он замахнулся… но в тот же миг свалился к ее ногам, а между его лопаток торчал топорик Матильды.

Через какое-то время битва начала утихать. Вот Рагнар раскроил череп одному бандиту, а затем с разворота рубанул второго. Вот Бьорн отразил удар и по рукоять вогнал меч в грудь врага.

— Они бегут! — раздался чей-то выкрик.

— Догнать их! — велел Бьорн, кидаясь к дверям.

Мужчины бросились в погоню, а женщины и дети принялись помогать раненым. Врагов связали и стащили в кучу для того, чтобы впоследствии можно было допросить. Среди своих, к счастью, убитых и раненых почти не оказалось, а все благодаря тому, что чужакам не удалось застигнуть рюккенцев врасплох.

Виола тоже помогала перевязывать раны, хоть от вида крови и торчащих костей к горлу подкатывала тошнота. Казалось, что прошла уже целая вечность, прежде чем распахнулась дверь, и на пороге появился Бьорн.

— Вот, поймали голубков. — Он втолкнул в зал Ингвара и Фастрид — связанных, грязных, заляпанных кровью. — Это они устроили нападение.

— Зачем? — хмуро поинтересовалась Матильда, продолжая зашивать распоротую щеку одного из воинов.

— Потому что я — законная правительница Рюккена, а Ингвар — наследник Сигизмунда! — злобно выпалила Фастрид. — А этот самозванец, — она дернула плечом в сторону Бьорна, — подло убил моего супруга и собирается захватить власть.

— Ты совсем с башкой не дружишь, женщина? — пробасил вошедший следом Рагнар. — Нельзя победить в более честном бою, чем это сделал Бьорн. Сами боги рассудили по справедливости.

— Вообще-то я собираюсь устроить выборы, — заметил Бьорн. — Ингвар вполне бы мог принять в них участие, и если бы народ выбрал его, я бы не стал противиться.

— Да ты всех подкупил! — тявкнул Ингвар. — Они все лижут твой зад, хотя ты даже и не тан.

— Видал я дерьмо, но в первый раз вижу, чтобы оно разговаривало! — расхохотался Рагнар. — Даже у верховного короля нет столько серебра, чтобы подкупить весь Рюккен. Просто Бьорна все любят, а у тебя, даже если нутро загорится, никто тебе в глотку ссать не станет. Нечего было вести себя как паршивая мразь. Что посеешь, то и пожнешь.

— В темницу их! — махнул рукой Бьорн. — Завтра решим, что с ними делать.

Воины схватили Ингвара и Фастрид и потащили из зала.

Бьорн подошел к Виоле.

— Как ты? В порядке? — Он обнял ее за плечи.

— Угу. — Она прильнула к его груди.

К ним приблизилась Матильда, вытирая от крови руки.

— Твоя принцесса — истинная воительница, — с одобрением сообщила она. — Так лихо прирезала того ушлепка!

— Да брось, — засмущалась Виола. — Это ты зарубила его топором, а мой кинжал был ему все равно, что комариный укус.

— Ну уж нет, не прибедняйся! Ты спасла мне жизнь.

— Бьорн — вот кто спас нас всех! — Рагнар хлопнул друга по плечу. — Не подними он тревогу, эти псы застали бы нас врасплох, и тогда неизвестно, чем бы все обернулось.

— Если бы одной принцессе не приспичило полюбоваться на звезды, — Бьорн шутливо шлепнул Виолу по заднице, — я бы не полез на крышу, и не заметил бы вовремя этих дуболомов.

Виола смущенно хихикнула и обняла его за талию.

— В вашей Ангалонии и звезд-то поди не видно, — ухмыльнулся Рагнар. — Это у нас в горах до них рукой подать.

— Хватит людям зубы заговаривать, — вмешалась Матильда. — Вы уже решили, где будете ночевать?

Виола переглянулась с Бьорном.

— Э-э, — замялся он, — у меня еще остался тот дом… где я раньше жил…

«…с Альвейг», — мысленно закончила Виола.

— Да ну, — махнула рукой Матильда, — там уже, небось, все паутиной заросло. Идемте к нам! Свободная койка у нас найдется.

— Хорошо. — Бьорн повернулся к Виоле. — Тогда ты иди с Матильдой, а мне нужно еще кое-чем заняться.

— Чем это? — прищурилась Матильда. — Да ты едва на ногах стоишь. Неужели до завтра не подождет?

— Нет, — отрезал Бьорн. — Надо распорядиться насчет обороны, проверить ворота, выставить дозорных.

— Думаешь, на нас опять нападут? — Виола встревоженно взглянула в его глаза — усталые и воспаленные.

— Вряд ли, но ничего нельзя пускать на самотек.

Рагнар шутливо ткнул его кулаком в грудь.

— Новый ярл сразу взялся за дело. Уважаю.

— Да какой ярл, — отмахнулся Бьорн. — Вот пройдут выборы, тогда и поглядим.

— Ладно. — Матильда обняла Виолу за плечи. — Тогда мы пойдем. Да и вы не задерживайтесь. Ярлам тоже надо иногда отдыхать.

Ночью сквозь сон Виола ощутила, как Бьорн забрался к ней под одеяло, принося уличную свежесть в ее нагретую постель.

— М-м-м, какая ты теплая, — промурлыкал он, сжимая Виолу в объятиях.

— А ты холодный как сугроб, — проворчала она и обхватила его покрепче, растирая ладонями, чтобы согреть. — Ну что, всех заставил плясать под свою дудку?

— Тут бы с одной дерзкой принцессой управиться. — Его рука нырнула ей под рубаху. — Куда уж мне до всех?

Прохладные пальцы коснулись промежности. О-о-о, как приятно! Виола с блаженным вздохом закрыла глаза.

— Детей разбудим, — прошептала она, чуть раздвигая бедра.

— А мы потихоньку.

Легко сказать! Когда подушечка пальца так нежно ласкает самое сладкое местечко, сдерживать стоны становится непосильной задачей. Хорошо еще, хоть занавеска закрывает кровать от любопытных глаз. Вот рубахи летят в сторону, и обнаженные тела сплетаются на постели, обжигая друг друга жаром пылающей страсти.

Чувственные пьянящие губы сводят Виолу с ума. Ее рука скользит по телу возлюбленного. Виола хочет его изучить. Она хочет постепенно открывать для себя этого мужчину, ведь теперь она знает, что он предназначен ей самой судьбой.

Шероховатые бинты, литые мускулы, покрытые жесткими волосами — ладонь неспешно блуждает по его груди. Под пальцами то и дело попадаются грубые шрамы. Их так много, и за каждым скрывается какая-то история. Бьорн обязательно расскажет ей все эти истории. Но не сейчас. Сейчас Виола хочет любви.

Они продолжают целоваться, лежа лицом к лицу, и Виола чувствует, как ей в живот упирается до предела возбужденный член. Она опускает руку и

сжимает твердый упругий ствол. Бьорн судорожно вздыхает, и ей вдруг хочется сделать то, в чем она отказала ярлу. Хочется порадовать любимого изощренными ласками. Ощутить безраздельную власть над сильным мужским телом.

Она опускается ниже.

— Боги! Что ты делаешь? — сдавлено стонет Бьорн, когда она касается члена языком.

Виола не отвечает. Она лижет гладкую головку, пробует ее на вкус. Сперва нерешительно, примеряясь. Бьорн не мешает ей, давая время к нему привыкнуть. Он зарывается пальцами в ее волосы и ласково перебирает спутанные пряди.

Виола проходится по всей длине, кончиком языка исследуя изгибы набухших вен. Ее ладонь нежно сжимает яички, плотные и бархатистые, как недозрелый персик. Дыхание Бьорна тяжелеет, и это придает ей решительности.