— Ладно, на месте разберемся. — Бьорн снова свернул пергамент в трубочку.

— Ты хоть ярла-то предупреди, что увозишь Виолу с собой, — сказала Матильда, когда он вышел из-за стола.

— Да, кстати, будь другом. — Бьорн умоляюще сложил руки на груди. — Ты не могла бы ты пойти к нему и сообщить, что нам понадобилось срочно уехать? Думаю, дня за четыре управимся.

С тяжелым вздохом Матильда кивнула.

— Боишься, что он ее к себе заберет?

— Угу.

— Ну ладно. Схожу, как вы уедете.

— Спасибо! — Бьорн чмокнул ее в щеку.

Матильда неодобрительно хмыкнула.

— Ладно. — Рагнар тоже вышел из-за стола. — Пойду тогда в дорогу собираться. Встретимся возле конюшни.

— Топор прихвати, мало ли что.

— Обижаешь, — осклабился он. — Какой же хейд без топора?

— Пойду пока напою свою клячу. — Дарри поднялся с лавки. — А то чуть не загнал, пока до вас добирался.

Гости вышли за дверь, и Виола с Бьорном остались одни.

— А куда мы, собственно, едем? — поинтересовалась она.

Он открыл один из ларей и вынул оттуда большую сумку из грубого холста.

— Если в двух словах: от отца мне досталось место под названием Грондаль и куча рабов.

— Рабов? — Виола удивленно уставилась на него. — Так значит, ты у нас рабовладелец?

Он махнул рукой.

— Может, у меня и осталось человек пять — самых ленивых. А прочие уже давно себя выкупили.

— Как это?

— Знаешь, после смерти отца пару лет я пытался заниматься всем этим хозяйством. В итоге понял только одно, раб сделает все возможное, лишь бы не работать.

Он аккуратно свернул рубаху и пару штанов и сунул их в дорожный мешок.

— И чему тут удивляться? — Виола тоже открыла сундук со своей одеждой. — Кому охота горбатиться на хозяина?

— В том-то и дело. — Бьорн снял со стены круглый красно-синий щит и положил его на скамью. — Они постоянно ломали инструменты, притворялись больными, делали все очень медленно, в общем, отлынивали, как могли. Я уж пытался и уговорами, и угрозами, и надзирателя с плеткой чуть ли не над каждым поставил.

— А они что?

— Да только хуже делались. Пряник их расхолаживает, кнут — озлобляет. В конце концов, я задолбался пинать их под зад.

— И что же ты сделал?

— Я долго думал, как заставить работать этих лодырей, и тут заметил, что наши рыбаки готовы с утра до вечера таскать из воды сети, потому что работают на себя, и каждая пойманная рыбешка — это доход в их карман. В общем, я раздал рабам землю и инструмент, и сказал, что отныне они сами себе хозяева. Они должны мне только арендную плату, а все, что сверх того, могут оставить себе.

— Хм… Интересный ход, — с недоверием протянула Виола. — И как? Сработало?

— Еще бы. — Бьорн расплылся в довольной улыбке. — Этих бездельников стало не узнать! Встают с первыми петухами, трудятся до заката. Дома себе поставили, приоделись, заважничали. Многие уже за пару лет заработали столько, что сумели выкупить себя из рабства.

— Интересно… У нас в Ангалонии рабства нет, но, крестьяне, к примеру, не имеют права уйти из деревни без позволения господина.

— Мои могут. Насильно я никого не держу. Некоторые ушли, чтобы вернуться к себе на родину, но большинство осталось. Они живут в Грондале небольшой общиной, но, как видишь, не все там безоблачно. Иногда приходится разрешать их тяжбы. Земля-то моя, и карты с границами участков есть только у меня. А эти Оддольф с Фаральдом вечно грызутся. У соседа, как водится, и трава зеленее, и баба жопастей.

Виола усмехнулась. Вассалы ее отца тоже частенько ссорились из-за пустяковых клочков земли, не чураясь устраивать друг другу различные пакости.

В приподнятом настроении она принялась собирать вещи. Теплый плащ, сапожки на меху, исподнее… Как хорошо, что хотя бы несколько дней она будет далеко от мерзкого похотливого ярла! Брр! Может, удастся сбежать? Хотя вряд ли: ее соглядатай в любом случае будет начеку.

Бьорн осмотрел одежду, что она приготовила в дорогу.

— Рукавицы еще захвати, — посоветовал он, засовывая ее вещи в свою котомку. — В горах может быть холодно.

— Точно. — Покопавшись в сундуке, так, чтобы Бьорн не заметил припрятанный на дне «мешок», Виола извлекла пару перчаток на овечьем меху. Отлично, то, что надо!

— Готова? — поинтересовался он, когда она сменила свой сарафан на серую шерстяную тунику и штаны из плотного коричневого сукна.

Виола кивнула, набрасывая на плечи подбитый мехом плащ. Бьорн подошел к ней и помог справиться с непослушной фибулой.

— Пообещай, что не будешь пытаться сбежать, — попросил он, внимательно всматриваясь в ее лицо. — В горах очень опасно. Я не хочу найти тебя на дне ущелья с переломанными костями.

— Постараюсь, — буркнула она.

— Хорошо. — Он на миг крепко сжал ее плечи. — Тогда в дорогу!

***

Когда всадники выехали за частокол, перед глазами открылась потрясающая картина, от которой у Виолы захватило дух. Густые изумрудные сосны пологими склонами спускались до самого озера. Его зеркальная гладь отражала глубокую синеву, а вдалеке, в золотистой дымке, круто вздымались величавые горы.

Виола с Бьорном снова ехали на одном коне: Бьорн побоялся, что она захочет удрать, и на то были основания. Жадно вглядываясь в окружающую местность, Виола сочетала приятное с полезным — любовалась красотами и продумывала побег. Она старательно примечала ориентиры, мысленно соотнося их с увиденной картой.

Впереди, на том берегу, Виола заметила высокую светлую скалу. Она вспомнила, что уже видела ее по дороге в Рюккен. Оттуда начинался путь в Ангалонию. Если удастся украсть лодку, то плыть нужно будет как раз до этой скалы…

Ближе к вечеру путники остановились на ночлег. До приметного утеса уже было рукой подать, и Виола, помешивая кашу в котелке, не отрывала взгляд от каменной громады, белесым зубцом торчащей среди зеленых отрогов.

— Брокков клык, — сказал Бьорн, присаживаясь рядом.

— Что? — Она в недоумении повернулась к нему.

— Скала так называется, — пояснил он и принялся нарезать хлеб на толстые ломти. — Каша готова?

— Почти. — Виола взрыхлила ложкой крупу.

— По легенде застукал как-то Ньорун Брокка со своей женой Фридой… ну, сама понимаешь за чем, — начал он. — Они подрались, и Ньорун выбил Брокку зуб. Этот зуб упал на землю и превратился в скалу.

— Веселенькие нравы у ваших богов. — Виола махнула рукой, отгоняя назойливую осу, которая пыталась забраться в миску с нарезанной колбасой.

— Это ты еще сагу о восьминогом коне не слышала. — Бьорн дождался, пока насекомое усядется на край тарелки, а затем ловким щелчком пальцев сбил его на траву. — Как-нибудь расскажу. А сейчас просто помираю от голода.

Он поднял крышку, и из котелка повалил густой ароматный пар, заставляя рот наполниться слюной.

— М-м-м, как вкусно пахнет! — На поляне показались Дарри и Рагнар.

— Ну как поохотились? — поинтересовался Бьорн.

— Вот. — Рагнар швырнул на землю пару заячьих тушек.

— Негусто.

— Все ж не с пустыми руками к его бабке приедем. — Рагнар кивнул на мальчишку. — А то у них, поди, и жрать-то, нечего.

— Тебе лишь бы пожрать, — усмехнулся Бьорн. — Ужин готов, прошу к столу.

Все расселись вокруг костра — кто на бревно, кто на траву — и принялись уплетать пшенную кашу. Горячая, рассыпчатая, с ароматом дымка — на свежем воздухе у Виолы проснулся зверский аппетит, и она, опустошив тарелку, насыпала себе добавки.

— Бьорн тебя, поди, совсем не кормит, — насмешливо бросил Рагнар. — Тощая-то какая, кости гремят.

Виола буркнула что-то невнятное: рот был набит вкусной кашей.

— И ничего она не тощая. — Бьорн окинул ее лукавым взглядом. — Все на месте, есть за что подержаться.

Дарри сдавленно хрюкнул, Рагнар ухмыльнулся, а Виола вспыхнула, припомнив, как Бьорн ласкал ее на постели, а потом отдал на растерзание своему господину. Вот бы швырнуть в него чем-то тяжелым, да жаль, под рукой ничего нет!

Виола погрозила ему кулаком, а он в ответ улыбнулся ей краешком губ. В его глазах заплясали веселые искорки.