— Я смотрю, ты подружку себе завел. — Гритта кивком указала на Виолу. — Хорошенькая. Познакомишь?

— Это не подружка, — сказал Бьорн.

— А кто?

— Работа.

«Работа!» Вот козел! До одури захотелось треснуть его по башке.

Бабища насмешливо подняла нарисованную бровь.

— Ну что ж, тогда не буду отвлекать. Заходи, как захочешь отдохнуть… — она с ног до головы смерила Виолу оценивающим взглядом, — от «работы».

Виола чуть не задохнулась от возмущения. Да что эта коза драная себе позволяет! Она открыла было рот, чтобы сказать какую-нибудь гадость, но Бьорн схватил ее за локоть и потащил прочь.

— И что это было? — злобно прошипела она, когда они завернули за какой-то сарай.

— Где? — Бьорн, похоже, решил притвориться дурачком.

— Что это за размалеванное чучело?

— Ты о Гритте? Женщина как женщина. Вдова.

— Так ты у нас, значит, утешитель несчастных вдовушек?

Бьорн скрестил руки на груди и измученно привалился к стене.

— А тебе что за печаль? Жене я не изменял, а как ее не стало… ну да, захаживаю к Гритте время от времени. У мужчин, знаешь ли, есть определенные потребности.

— Так сходи, удовлетвори свои потребности! — с неожиданной яростью выпалила Виола. — Чего же ты ждешь?

— А вот и сходил бы, — буркнул он, — да ярл велел не спускать с тебя глаз.

— Как же я забыла, — ядовито бросила она, — ты же его верный пес. Прикажет охранять — ты охраняешь, прикажет целовать — ты целуешь…

Не успела она договорить, как Бьорн схватил ее за плечи и рывком припечатал к стене.

— Нет, — выдохнул он, прислонившись лбом к ее голове. — Я целовал тебя не поэтому…

Его грудь тяжело вздымалась и опускалась, а глаза потемнели, как проталины на снегу.

У Виолы пересохло во рту.

— И почему же? — полушепотом выдавила она.

— Мне так захотелось, — низким хриплым голосом проговорил он, и у нее подкосились колени.

Нет! Больше она на это не купится! Виола повернула голову набок, отстраняясь от его губ.

— А потом тебе резко перехотелось, и ты отдал меня своему ярлу, — хлестко бросила она и отшвырнула его руки со своих плеч.

Бьорн шумно сглотнул, а затем вдруг со всего размаху долбанул кулаком по стене, взорвав прогнившую доску брызгами щепок. Виола вздрогнула от неожиданности.

— Я не мог по-другому, — с горечью сказал он. — Ты знаешь, что такое присяга?

— А мне какое дело?

— Когда новый ярл принимает власть, — тихо промолвил Бьорн, — мы клянемся на священном камне, что будем верны до последнего вздоха. Присяга скрепляется кровью, и нет более тяжкого преступления, чем нарушить ее. Клятвопреступника изгоняют из общества и лишают всех прав. Каждый может убить его и не понести за это наказания. А еще это великий грех, за который весь род до скончания веков будет проклят богами. Поэтому, ты права, Виола, я — цепной пес Сигизмунда, и ничего не могу с этим поделать.

Она молча смотрела на него, не зная, что на это ответить. Сказанное не оправдывало его поступок, но, по меньшей мере, объясняло собачью преданность Сигизмунду. Было крайне глупо ожидать, что Бьорн выступит против своего господина. Да, вчера он мог бы просто уйти, но еще неизвестно, как бы все тогда обернулось.

Бьорн, поморщившись, резко втянул воздух сквозь зубы: видимо, ушибленная рука начала сильно болеть. Он поднес ее к глазам, чтобы рассмотреть поближе, и Виола увидела, как на стесанных костяшках выступает кровь, пропитывая побелевшую разбитую кожу красными прожилками.

Она достала из кармана платок.

— Надо перевязать.

— Да зачем? Ерунда, само засохнет.

— Давай сюда, а то заляпаешь тут все своей кровищей! — велела она, и Бьорн послушно протянул кисть.

Виола взяла двумя руками его большую ладонь. Сердце екнуло, и она невольно погладила загрубевшие пальцы. Бьорн судорожно вздохнул. Их взгляды встретились, и она залилась румянцем.

«Да господи ты боже, что я за овца такая»! — с досадой подумала Виола и поскорее обмотала его руку платком. На желтоватом льне тут же проступили алые пятна.

— Спасибо. — Бьорн невесомо провел по ее щеке тыльной стороной пальцев. Его глаза сверкали как драгоценные камни, губы приоткрылись, словно для поцелуя… Виола отшатнулась. Хватит! Никаких глупостей с этим предателем!

Он тряхнул головой, словно отгоняя наваждение.

— Ладно, идем дальше.

Они спустились к самому озеру. Гибкие ветви плакучих ив шелестели на ветру. Пахло рыбой и водорослями, тихо поскрипывали доски, а вода мерно плескалась об облепленные ракушками сваи.

Приставив руку к глазам, Виола посмотрела вдаль. Озеро лежало среди высоких гор, и его берега терялись за лесистыми склонами. Блестящая поверхность рябила сверкающими бликами, кое-где на ней чернели рыбацкие лодки.

— Дядя Бьорн! — вдруг раздался звонкий голосок, и Виола увидела Гуннара.

Парнишка удил рыбу, сидя в маленьком челне неподалеку от берега. Несколько взмахов весел — и он оказался рядом.

— Здравствуй, Гуннар! — Бьорн ступил на мостки. — Как дела? Клюет?

Мальчишка кинул ему веревку. Бьорн подтащил лодку поближе и привязал к деревянному столбику.

Конопатое лицо расплылось в хвастливой улыбке.

— Видал? — Гуннар продемонстрировал корзину, почти доверху заполненную трепыхающейся серебристой рыбешкой.

— Молодец! Мать будет рада. — Бьорн протянул руку, и Гуннар, схватившись за нее, шагнул на настил.

— Что это? — Паренек кивнул на окровавленную повязку. — Ты с кем-то подрался?

— Ага. С сараем, — ехидно ввернула Виола.

Мальчишка хмыкнул, а Бьорн страдальчески закатил глаза.

— Придете к нам на обед? — спросил Гуннар. — Мать сегодня обещала испечь ежевичный пирог.

Бьорн взглянул на Виолу. Она кивнула.

— Придем, — ответил он. — Только захватим с собой что-нибудь на гостинец. Негоже припираться с пустыми руками.

Они неспешно зашагали вдоль берега. Гуннар бахвалился сегодняшним уловом, а Бьорн в ответ плел байки о тех гигантских озерных чудовищах, которых ему, якобы, довелось выудить на своем веку.

Виола не вслушивалась в их болтовню. Ее глаза неустанно скользили по привязанным у причалов лодкам.

Конюшня охраняется, въездные ворота заперты на засов, но вокруг озера частокола-то нет! Невдалеке, правда, виднеется пара сторожевых вышек, но обзор им закрывают тесно жмущиеся друг к другу лачуги. Если украсть лодку, то можно будет перебраться на другой берег! И пусть до сих пор Виоле не приходилось грести, но раз тщедушный мальчишка легко управляется с веслами, то и она сумеет.

Когда ее везли в Рюккен, на то, чтобы обогнуть это озеро, ушло пол дня. Если пересечь его на лодке, то можно сберечь уйму времени. Потом надо будет выйти на тропу и спуститься в долину. Придется как-то обходить заставы, но на пути их попадалось не так уж и много.

Нужно только хорошо подготовиться, взять с собой побольше припасов и теплой одежды. Без лошади придется нелегко, но спускаться с гор гораздо проще, чем подниматься, да и пешком будет легче пробраться незамеченной.

Еще надо придумать, как выйти из дома. Сподручней всего это будет сделать ночью, когда Бьорн заснет, но сперва нужно как-то стащить ключ, который всегда висит у него на шее.

Да, над планом еще работать и работать, но Виола просто не видела другого выхода. Смириться с долей покорной игрушки? Вот уж увольте!

***

Обед в доме Рагнара прошел шумно и весело. Бьорн прихватил из дома маленький бочонок пива и сверток вяленого мяса на закуску. Пиво пили все, даже дети, и под конец хмельные разговоры, сопровождаемые взрывами хохота, заставили Виолу немного отвлечься от тяжелых раздумий.

После трапезы мужчины снова приступили к латанию крыши, Гуннар отправился на озеро, а Гисла занялась грязной посудой.

Матильда решила прибраться в доме, и Виола вызвалась ей помочь. Они застелили кровати свежими шкурами, вытряхнули половики, а затем принялись оттирать домашнюю утварь от пыли и копоти.

— Что-то ты сегодня смурная, — заметила Матильда, энергично орудуя мокрой тряпкой. — Случилось чего?