— Прости меня, — вдруг всхлипнула Даяна, превратившись снова в тихую кроткую девочку, какой была раньше. — Я не хотела ничего плохого. Он просто такой красивый, такой обаятельный и так смотрит, что я…

— Опомнись Даяна! Он — пустышка. Да, красивый, и что? Ведь ты же не такая, как он, ты не пустышка, чтобы отвечать на его пошлые заигрывания. Его любит Куртни. Они — моя семья, а ты — моя подруга, единственная, между прочим. Для тебя это еще что-нибудь значит?

— Конечно. Роднее тебя у меня никого нет. Не волнуйся, сестренка, все будет в порядке. Ты плохо обо мне подумала, но, наверное, я сама дала повод. Я не такая, ты же знаешь.

И Даяна перестала даже смотреть в сторону Рэя, что его очень озадачило. Кэрол не сердилась на нее, прекрасно понимая. В своей жизни Даяна видела только боль и одиночество, оставшись одна во всем мире. Красавица, которую приговорили врачи к жизни калеки, в чью сторону даже не смотрели парни — можно только догадываться, что она могла чувствовать. И вполне естественно, что теперь она упивается мужским вниманием, неосознанно мстя им за свою боль отверженной. Кэрол всегда ее жалела, понимая, что в душе Даяны так же пусто и темно, как было у нее, что в ее сердце так же есть жестокие неизлечимые раны, что поломанная жизнь и сломленная душа — это не поправимо. Да, она боролась, и она победила, пытается возродить и устроить свою сломанную жизнь. Возможно, она найдет то, что потеряла — счастье, любовь, семью. Но никогда не забудет она о том, что довелось пережить. Единственный шанс стать после всего счастливой — это научиться с этим жить. Кэрол все это знала, знала по себе. Она молилась пресвятой Богородице за Даяну с того дня, как увидела ее в больнице после пожара. Это уже вошло у нее в привычку. И она не собиралась прекращать свои молитвы.

Вечером посыльный принес великолепный букет, сказав, что это для Кэрол Мэтчисон. Изумленная и заинтригованная, она заглянула в прикрепленную к цветам открытку, и лицо ее тут же озарилось радостной улыбкой.

«Хорошего настроения. Джек».

На следующий день Кэрол потихоньку начала упаковывать вещи.

Ключи от квартиры она получила, оставалось только подождать, когда привезут мебель. Сердце щемила такая тоска, что Кэрол не могла сдержать слез. Она чувствовала себя потерянной и ужасно одинокой. То, что она будет жить одна не вызывало в ней радости, наоборот. Она привыкла к тому, чтобы рядом были люди. В мотеле она жила с матерью и ее подругами. Потом — с Куртни, Рэем, Дороти. И вдруг — одна, впервые за всю жизнь. Пустая квартира, где не будет ни голосов, ни шагов. Только она одна. Ни Куртни, ни Рэя.

Она знала, что их ей будет очень не хватать, что будет скучать за ними, страдать оттого, что оторвана от них, что их нет рядом. Она не будет больше жить в своей семье, со своими ставшими такими дорогими Куртни и Рэем. Эти мысли причиняли сильную боль.

Она страдала оттого, что придется покинуть свою комнату, которая стала частью ее жизни, этот дом. Все в ней противилось этому.

«Не хочу! Не хочу!» — кричала она про себя, собирая вещи. Но Бог не слышал ее криков. Она должна уйти. И она уйдет. Так надо.

Вскоре все вещи были перевезены в квартиру. И страшный день настал. Собрав в маленький чемоданчик оставшиеся мелочи, Кэрол вышла из своей комнаты и спустилась вниз. Следом легко сбежал по ступенькам Рэй, одетый в теннисный костюм, с ракеткой в руке.

— Кэрол, пошли на корт! Сто лет уже не играли с тобой, — он обнял ее за плечи одной рукой и поцеловал в лоб, и, заметив чемоданчик, удивился. — Ты куда это собралась?

— Я ухожу, Рэй.

— Ну, это я уже понял. Лучше скажи, куда и когда вернешься. Ты же знаешь, я буду очень волноваться, если ты мне не скажешь. Я понимаю, что ты уже взрослая, но все же…

— Рэй, я ухожу. И я не вернусь.

Он нахмурился.

— Это еще что за шутка такая? Куда это ты уходишь? К своему Джеку, что ли?

— Нет. У меня теперь есть своя собственная квартира. И с сегодняшнего дня я буду жить там. Одна.

— Слушай, ты что, прикалываешься надо мной? Какая квартира? Откуда? — он засмеялся.

— Куртни подарила.

Он смотрел на нее, и улыбка медленно растаяла на его губах.

— Ты что, серьезно? Так, похоже, ты просто спятила. А ну-ка, пошли к Куртни, она тебе быстро мозги вправит, — он взял ее под руку и повел в кабинет.

— Пошли. Я как раз собиралась зайти к ней.

Открыв двери, Рэй завел девушку в кабинет. Куртни подняла голову, оторвавшись от документов, разложенных на письменном столе. Увидев в руках Кэрол чемодан, она побледнела, но, как всегда, взяла себя в руки.

— Куртни, любимая, ты только послушай, что она несет! Уходить она от нас собралась, представляешь? Все, мы ей больше не нужны!

Куртни смотрела на девушку, словно не слыша Рэя.

— Уже? Сегодня? — севшим голосом выдавила она.

— Да. А чего тянуть? — Кэрол постаралась улыбнуться, но голос ее дрожал от слез.

— Что ж, — Куртни поднялась и вышла из-за стола. Остановившись напротив Кэрол, она заглянула ей в глаза. — С богом, девочка. И не забывай нас. Мы тебя очень любим.

Рэй растерянно переводил взгляд то на одну, то на другую.

— Подождите, кто-нибудь мне объяснит, что происходит?

— Ты что, не понял до сих пор? — холодно отозвалась Куртни, не поворачиваясь к нему. — У Кэрол теперь есть свое жилье, и она начинает самостоятельную жизнь.

— Какая самостоятельная жизнь? Кэрол, ты что, действительно хочешь уйти? Но почему? Разве тебе плохо у нас?

— Помолчи, Рэй, — резко приказала Куртни.

— Молчать? Я не собираюсь молчать, и не понимаю, почему молчишь ты! Скажи ей, запрети, в конце концов! Кэрол, ты никуда не уйдешь, мы тебя не отпустим! Дай сюда свой чемодан!

Он попытался вырвать у девушки чемодан, но та отдернула руку с такой силой, что он не сумел удержать ручку. Рэй повернулся к Куртни, ожидая поддержки, и был ошеломлен тем, что она молчит и не возражает.

— Да что это с вами, а? — вскричал он. — Вы что, охренели обе?

Он схватил Кэрол за руки.

— Я не отпущу! Я не позволю, ясно вам? Ты будешь жить здесь, с нами, как и прежде! Мы же семья, вы что, забыли? Мы должны быть вместе!

— Рэй, прекрати скандал. Мы уже все решили, — сказала Куртни.

— Решили? Без меня? Я что, никто в этом доме, да? Меня ни во что здесь никто не ставит? Или меня это не касается? Это я привез ее сюда, и я буду решать, когда ей уходить! Я говорю вам — она не уйдет отсюда никогда! Пусть живет здесь со своим Джеком, я согласен…

— Рэй, угомонись, ты несешь полную чушь.

— Чушь? Чушь?! Чушь — это то, что сейчас происходит! Вы обе сошли с ума! Что вы делаете, опомнитесь! Куртни! — он умоляюще заглянул ей в глаза. Но на этот раз его всепобеждающий взгляд наткнулся на ледяную стену, которой отгородилась от него Куртни.

— Я позвоню, — Кэрол улыбнулась ей.

Губы ее задрожали, когда она увидела в глазах «железной леди» слезы. Никогда не видела она ни одной слезинки у этой сильной женщины.

Отвернувшись, Кэрол вышла из комнаты, и слезы ручьем побежали по ее щекам.

А Куртни продолжала стоять, как каменная, смотря на закрывшуюся дверь.

— Ты выгнала ее! Как ты могла? Я никогда тебе этого не прощу, слышишь? Ну, зачем, зачем ты вынудила ее уйти? — стонал Рэй в отчаянии.

Куртни медленно устремила на него взгляд, в котором вдруг вспыхнули ярость и ненависть.

— Пошел вон! — сквозь зубы прорычала она.

Рэй шарахнулся к двери, как будто она отбросила его своим взглядом, и как побитый пес поплелся на кухню за бутылкой. Наткнувшись по дороге на висевшее на стене зеркало, он приостановился и посмотрел в него.

— Это ты виноват, урод! Ты! — рявкнул он своему отражению и в сердцах ударил кулаком по зеркалу.

Кэрол стояла под высокими воротами и взволнованно покусывала губы. Спрятавшись от дождя под большим зонтом, она вот уже два часа сверлила эти ворота умоляющим взглядом, то и дело поглядывая на часы. Вокруг не было больше ни души, и, наверное, девушка нелепо смотрелась под устрашающими тюремными ограждениями, которые грозно возвышались над ней, такой маленькой и хрупкой на их фоне.